Я живу в Лынтупах. Как фермер Владимир в поселке, который уже скорее деревня, пашет землю предков

Источник материала:

Лынтупы — это почти край света. От Витебска — около 300 км (четыре часа на машине или ночь на поезде), от Минска — более двухсот. Зато до границы с Литвой всего 3 км, и здесь действуют строгие правила погранзоны. В Лынтупах живет 1,5 тысячи человек. Тут почти нет работы, и люди вынуждены ездить на заработки кто в Островец — на стройку АЭС, кто в Вильнюс, кто — в Польшу, а кто — и в Россию.

Этим материалом TUT.BY продолжает проект «Я живу» — о деревнях, агрогородках, поселках с интересными (и порой смешными!) названиями, где нет гипермаркетов, парков, ресторанов и баров, иногда — даже школ и рабочих мест. Зато есть люди — те маленькие и незаметные зачастую Личности, которые живут в нашей с вами стране: рождаются, женятся, растят детей, встречают гостей, ищут работу, хоронят стариков — и очень любят свою родину. Это проект не о попсовых и вылизанных турмаршрутах, это истории о настоящей Беларуси и настоящих белорусах, а еще — об искренней любви к месту, где родился, вырос и остаешься по какой-то причине или вопреки ей.

Владимир Иванкович — коренной лынтупчанин, местный фермер и патриот, мог бы давно, еще в юности, когда развалился СССР, уехать в Литву, на родину матери. Но гены отца-белоруса пересилили — остался в Лынтупах. И стал пахать землю — как когда-то дед, прадед, прапрадед. «Родину не выбирают, она одна», — без всякого пафоса говорит Владимир.

«Хотели нас сделать деревней, но народ не дал»

Лынтупы известны с 1459 года, когда виленский воевода Андрей Довгирдович построил здесь деревянный костел. Расцвет местечка пришелся на конец XIX — начало XX веков, когда сюда приезжали богатые люди из Вильни и польских городов, пересаживались на прогулочный поезд и по узкоколейке ехали отдыхать на озеро Нарочь.

В 1939-м, когда в Лынтупы пришли Советы, местечко стало деревней. В 1967-м — городским поселком. Сейчас его снова хотят сделать деревней: по закону, горпоселком является населенный пункт с не менее чем двумя тысячами жителей, а в Лынтупах их примерно 1500. На эту тему недавно провели собрание.

— Народ не дал сделать нас деревней. Отстояли-таки право быть городским поселком. Как надолго — неизвестно, скорее всего, власти вернутся к этому вопросу. Но пока мы — еще не деревня, а «мястэчка» — как и во времена ВКЛ, — с гордостью рассказывает Владимир Иванкович.

Название Лынтупы происходит от финского lintu — птица, и балтийского upis — река. Птичья река. Река в поселке есть — тихая Лынтупка, есть, конечно, и птицы. Над Андреевским костелом на главной площади летают голуби, стрижи, воробьи, а почти по каждому подворью важно ходят куры, гуси, утки.

«Работаю на своей земле, поливаю ее своим потом»

А люди в Лынтупах проживают трудолюбивые, домовитые, запасливые, а еще — свободолюбивые и самостоятельно мыслящие. «Западенцы», одним словом. На жителей восточной Беларуси они до сих пор смотрят с плохо скрываемой «пагардай». «Хто з Віцебска — той жыве кепска», — говорят тут о тех, кто находится ближе к российской границе. Считается, что на востоке страны еще не выветрился дух большевизма, а вместе с ним — лень, иждивенчество, неумение и нежелание работать на себя, а не на дядю.

Взять вот нашего 49-летнего Владимира — живая иллюстрация к стиху Янки Купалы «Я мужык-беларус». Высокий, кряжистый, тяговитый и упертый «пан сахі і касы». Правда, их ему сегодня заменяют тракторы и другая техника.

— Моя мать — литовка, а отец — белорус. Мы, Иванковичи, — из коренных лынтупчан. Их, говорил папа, немного осталось, но мы одни из. Когда развалился СССР, появилась граница, я жил в Вильнюсе. И надо было решать: либо там оставаться, либо в Лынтупы ехать. Решил — в Лынтупы. Тянули они меня. Родину же не выбирают: она одна.

И, говорит, ни разу не пожалел.

— Работаю на своей земле, поливаю ее своим потом. Но кто же знал тогда, в 1994 году, когда я делал выбор — где жить: в Литве или Беларуси, что застрянет наш Александр Рыгорович у власти на столько лет? Я был молодой, но понимал, что он пришел надолго. На пару президентских сроков точно. Но что он замахнется аж на пятый срок и пробудет с нами аж 25 лет?! Кто мог такое подумать? Да за это время вырос мой сын — он родился в 1994-м.

«Отпуск был раз в жизни — в армии»

Сколько себя Иванкович помнит, столько работает — в отпуске был, говорит, только в армии. В какой-то момент возил в Россию стройматериалы.

— Мы стояли в очередях, чтобы купить сморгонский кирпич. Потом везли его в Москву, привозили реальные деньги. Где-то до 2000 года лынтупские мужики и катались туда-сюда.

После этого Владимир стал за «соху» в современном варианте: взял у государства землю и занялся фермерством. С той поры минула четверть века: выросли и отучились в престижных столичных вузах дети, Рыгорович по-прежнему у власти, а Иванкович так ни разу и не сходил в отпуск.

— Как отдыхаю? Выйду во двор и смотрю, как поднимается солнце. Вот тебе и отдых, отходишь тогда более-менее от забот…

«В Минске хотели дать кредит, а в Поставах сказали: «Кінь дурное»

Земли у Владимира немного — 26 гектаров.

— В основном — песок, гравий, камни, глина. Когда мне эту территорию выделили, она называлась «земли запаса». То есть — «на табе, Божа, што нам нягожа». Но само место неплохое — возле озера Саранчаны. В 1993 году, когда я только начинал, еще понятия такого не было — агротуризм. Но я брал землю с прицелом, что когда-то он появится. Поначалу было 39 гектаров. Потом забрали у меня кусок земли с лесом, который я хотел использовать в агротуристических целях. Осталось 26 га. Вначале занимался в основном зерном, сейчас перешел больше на траву — для сена.

Фермерство началось с беготни по чиновничьим кабинетам:

— И в Минск я наездился, и в Поставы. В 24 года был горяч и энергичен, ездил и доказывал: люблю работать на земле, хочу расширить бизнес, и у меня все получится, помогите только кредитом — надо купить комбайн, а еще «ГАЗ-53», а еще построить помещение. И доездился-таки — в Минсельхозпроде решили помочь, выделить 8 миллиардов рублей в ценах 1994 года. Только, говорят, привези нам бумагу из райисполкома, что они не против. А в Поставах меня обломали быстро. Создали комиссию и сказали: «Сынок, не будешь ты этим заниматься, кінь дурное». Хотя я у них просил не денег, а только бумажку.

Почему не сложилось с выращиванием зерна, Владимир объясняет так:

— До 2013 года в Лынтупах работал свой спиртзавод — и проблем со сбытом не было. Предприятие рассчитывалось вовремя и платило хорошо. Последний раз продал пшеницу по 2 млн 700 тысяч рублей «старыми» за тонну. Всего намолотил 70 тонн. Вышло под 200 миллионов. Для наших полей — это вообще нормально! А потом на спиртзаводе произошел взрыв бака, погибла девушка, еще троих человек ранило. Здание от взрыва разошлось, местами трещины были около метра. Часть завода разобрали — и все, он закрылся. Я изучил закупочные цены на зерно на других предприятиях — а они в два раза меньше. Зерна стал выращивать немного. Перешел на посев трав — продаю сено. Удивительно, но на него есть спрос. Например, берут на конюшни.

Параллельно с земледелием Иванкович занимается лесом.

— Живем же среди леса. Вот и стал оказывать услуги по заготовке, переработке и транспортировке древесины. Делал паллетную доску, отправлял ее в Бельгию, Германию, Латвию, на внутренний рынок. За это построил дом, появилась сельхозтехника (правда, комбайна своего до сих пор нет — приходится арендовать). Было у меня и несколько наемных работников. Помещение под лесопилку более 15 лет арендовал у местного хозяйства. Но колхоз развалился, и районные власти выставили здание на аукцион. Возможно, удастся его выкупить.

Сейчас, говорит Владимир, его лесопилка переживает не лучшие времена:

— Нет сбыта. Буквально до Нового года лес котировался хорошо, а сейчас на внутреннем рынке его переизбыток: в Беларуси много усыхающих лесов, и их вырубают. Однако цена на лес, несмотря на излишек товара, несильно упала. Приходится зарабатывать тем, что нанимаемся к лесхозам и частным фирмам — наша техника вывозит их древесину.

Но и это еще не все: второй год предприимчивый лынтупчанин воплощает давнюю мечту — агротуризм.

— В урочище Миколки перевезли домик, есть там и банька. Еще многое недостроено. Надо и время, и деньги, чтобы все довести до ума. Но работает сарафанное радио — и люди приезжают к нам отдыхать. В основном, рыбаки: вокруг шикарные озера.

«Молодежь массово уезжает из Лынтуп, а мой сын остался»

Главный помощник фермера — 24-летний сын Станислав. Парень получил диплом инженера-механика, отслужил в армии и, как когда-то Владимир, вернулся в Лынтупы. И тоже, как батька, уцепился за родную землю и аграрное производство. Более того, планирует расширить семейный бизнес.

— Еще не уехал из Лынтуп, как многие его сверстники. Он технарь до мозга костей, привык к металлолому с детства, вечно ремонтирует технику, что-то варит, режет, доводит до ладу, собирает из разных запчастей… Учился на автотракторном факультете БНТУ, одновременно работал вечерами на автосервисе. После окончания университета ему предлагали хорошую работу в Минске, но он приехал домой. Хочет взять 100 гектаров земли и открыть фермерское хозяйство. Сейчас все на стадии переговоров и согласований с местной властью.

Интересуемся, как молодой человек отдыхает — ведь в Лынтупах и пойти-то некуда. Стас смеется:

— Ой, это вообще не проблема! Могу и в Минск съездить развеяться, и в Вильнюс. В Литву мы вообще запросто ездим — за тем же хлебушком, у всех же визы. А еще у нас — край воды и красивой природы. За день люди могут по пять раз съездить на озеро. Мотоциклы и машины есть же у всех. Так что молодежь отдыхает на озерах. А зимой интернет есть — уже нескучно. Хотя, бывает, приходишь домой уставший поздно вечером. Поел и спать, не до развлечений.

Парень подтверждает, что молодежи в Лынтупах осталось мало:

— И от этих же, уехавших, приходится выслушивать: «Ой, как тут мало народу!». — «Ну так не надо было отсюда уезжать». — «Ай, а что я тут забыл?».

Отец и рад, что сын не бросил родину и общее дело, но и переживает, что планы Стаса могут не осуществиться из-за бюрократических проволочек:

— Я советую так: «Сынок, пойдет дело — дерзай, а не пойдет — сразу же уезжай отсюда, не губи молодые годы».

А сам Владимир никуда из Лынтуп — патриот. Это он в деда Станислава (в честь него и сына, кстати, назвал).

— Дед служил в кавалерийском полку. Потом попал в Катынский лагерь. Чудом избежал расстрела. Позже оказался в эстонском концлагере. И оттуда вышел живым. А через некоторое время очутился в Лукишской тюрьме в Вильне. Это был человек уникальной силы духа. И большой патриот: он один из шести братьев и сестер остался в Лынтупах — все остальные уехали в Польшу. Я пошел по деду: на чужбину ни за что не уеду, родные могилы не брошу, тут же у нас похоронена родня аж до прапрабабушки.

«Лынтупчане построили две АЭС — Островецкую и Игналинскую»

Работы в Лынтупах почти нет — в разные годы тут закрылся ряд предприятий: смолзавод, пивзавод, маслосырзавод, спиртзавод. Местные особенно жалеют последний:

— Поселок держался, пока спиртзавод был. Это же 110 хороших рабочих мест. А сейчас что у нас осталось? Железная дорога, амбулатория, школа, почта, кое-какая торговля — 7−8 магазинов, в основном, продуктовых. Поэтому люди крутятся, как могут. Не один десяток человек, в основном, мужчины, ездят на стройку Островецкой АЭС.

— Лынтупчане-то уже вторую атомную строят! Раньше, при Союзе, Игналинскую помогали возводить — отсюда каждый день, в течение 7−8 лет, ходили шесть автобусов с рабочими. Многие люди получали в Литве квартиры и оставались. А сейчас вот в Островец ездят. Но там стройка заканчивается. Поэтому некоторые подаются в Москву. А еще у нас новая фишка с заработками — Польша, Литва. Молодежь норовит уехать в Вильнюс, — рассказывает Иванкович.

Оставшиеся живут «с земли». Владимир говорит, что извечная тяга белорусов к земле есть у всех местных:

— Как только весна — из каждой подворотни, черт поймешь откуда, повылазит столько тракторов! Из какого-то металлома люди их пособирают, какие-то еще причиндалы огородные понаходят — копалки, сажалки! Народ наш давно разобрал бы эту пустующую землю и всю запахал, если б ему ее дали. Люди помнят еще свои наделы за «польскім часам». Вон теща моя живет на хуторе, так вокруг него земля — 16 гектаров, которые ее отец купил, а потом несколько лет раскорчевывал, жилы рвал. И что вы думаете? Только человек хозяином стал, женился — как его схватили и сгноили в лагерях как врага народа. Отпустили уже смертельно больного. В 1956-м он вернулся и почти сразу умер. Кстати, отца тещи Наполеоном звали — наверное, в наших местах в пику властям даже детей называли.

Крест из дуба. На нем надпись: «За нашу і вашу свабоду»: «За табличку эту потягали нас, конечно, власти»

На окраине Лынтуп — кладбище, где похоронены и католики, и православные, и шляхтичи, и селяне. А еще здесь есть могилы польских солдат, погибших в 1919—1920 годах. Местные жители за ними ухаживают. А в 2007-м на погосте поставили памятник «невядомым жаўнерам».

— Первый памятник «невядомым жаўнерам» тут поставили еще в 1930-е. Сделала это гмина Лынтупская — «за польскім часам» так назывался сельсовет, — говорит Владимир Иванкович. — Памятник стоял много лет и пришел в ужасное состояние. Мы его восстановили. Крест над памятником — из дуба. На нем надпись «За нашу і вашу свабоду». За табличку эту потягали нас, конечно, власти. Сказали: убирайте ее. А я говорю: «Крест асвенчаны ксендзом. Вам надо — вы и убирайте. Так руки быстро отсохнут». Кстати, люди, которые при Советах у нас валили «крыжы» — а они раньше стояли на каждом перекрестке, — в 2000-х, когда их стали восстанавливать, предлагали и помощь, и лес. Опомнились перед смертью.

На местной железнодорожной станции в 2007 году установили бюст «короля узкоколейки», инженера-изобретателя Болеслава Яловецкого.

— Яловецкий родился недалеко от Лынтуп и был другом нашего помещика Бишевского, часто к нему приезжал, — рассказывает Иванкович. — По чертежам этого инженера построили паровоз, который возил Николая II. Он развивал скорость до 160 километров в час — это было мощно для того времени. Бюст Яловецкого сделал скульптор Алесь Шатерник — у него тут неподалеку дом. Когда открывали мемориал, власти организовали хороший праздник: и митинг был, и стол.

А вот местная железнодорожная слава померкла. Станция в Лынтупах — бывшая узловая и имевшая собственное депо, теперь даже не линейная, а вообще тупиковая. Сюда ходит только один поезд — из Витебска. Прибывает состав рано утром, а вечером отправляется обратно в областной центр.

Где-то здесь, в этом тупике, Иванкович говорит:

— Никому бы не советовал пройти моим путем. Я все время пытался нагнать тот паровоз, под который попало два поколения семьи. У дедов землю забирали, они прошли лагеря. Отец недаром не любил большевиков. Я думал: смогу обогнать локомотив истории, восстановить справедливость, забрать землю предков и передать ее своим детям. Не получается. Пока. Но надежды я не теряю.

Теги: Витебск, Минск