Где оружие и откуда сомнения? Главные вопросы по делу об убийстве бизнесмена в Березино

Источник материала:

26 июля Минский областной суд вынес приговор по делу об убийстве бизнесмена в Березино. Дерзкое преступление (еще бы, утром на оживленной трассе человека убивают выстрелом, а потом поджигают в машине) пару лет оставалось «висяком». Оперативникам и следователям досталось лично от президента, он напоминал, что это ни много ни мало — вопрос их чести. Лишь мае было объявлено: преступление раскрыто, а в убийстве подозревают бывшего спецназовца из Минска, у которого на руках уже есть кровь другого человека. Дело из 25 томов суд рассматривал три недели, мужчину признали виновным. Но после даже у родных убитого остался ряд вопросов по делу. TUT.BY собрал главное по делу, чтобы читатели сделали свой вывод.

Приговор: пожизненно

«Синькевич, будете обжаловать приговор?» — выкрикнули в зале.

«Да!», — ответил из клетки главный фигурант дела Алексей Синькевич после приговора.

26 июля его признали виновным в убийстве бизнесмена из Березино Сергея Метельского и осудили на пожизненное заключение. По версии следствия, за 20 тысяч долларов и процент сверху он взялся выбивать долг. Но, по выражению следователей, случился «эксцесс исполнителя». Проще говоря, у Синькевича якобы сдали нервы, он застрелил бизнесмена и поджег авто.

Приговором был доволен разве что гособвинитель Вадим Кисель: двум обвиняемым по делу назначили ровно то наказание, о котором он просил. Но после оглашения он быстро покинул зал без каких-либо комментариев для прессы. Семьи фигурантов повторяли журналистам: они невиновны. А мать убитого на вопрос TUT.BY о своих ощущениях призналась:

«Человека убили, а за что? Сын никому ничего не должен был, только ему. Как я могу быть согласна? 25 томов в деле, есть судебная система, люди работали. Он [Синькевич] очень много интересных вещей говорил, которые [мы] вообще не знали. И кому верить? Будем надеяться, суд решил справедливо. По доказательствам вроде да, они [виновны], но так… А что толку?».

TUT.BY попытался разобрать по пунктам основное в этом деле. Мы ориентируемся на аргументы прокурора, с которыми он выступал в прениях, а также на показания обвиняемых в процессе. После приговора высказать свои аргументы пожелал и брат Синькевича, главного фигуранта.

Двое обвиняемых — кто они?

42-летний Алексей Синькевич, главный фигурант. Его признали виновным в убийстве Метельского, вымогательстве, незаконных действиях с оружием и уничтожении машины.

Родился в российском Новочеркасске, но является гражданином Беларуси. На момент задержания держал свой пейнтбольный клуб в Минске. В биографии также значился десяток лет службы в войсковой части 3214, где базируется спецназ Внутренних войск МВД.

Сам он говорил, что был старшиной в бронетанковой роте и занимался исключительно тем, чтобы солдаты были накормлены и одеты. Навыками рукопашного боя, по его словам, не владеет, в спецоперациях не участвовал.

Признал: есть юношеский разряд по стрельбе из определенного оружия, еще доводилось стрелять из пистолета Макарова, Стечкина, Зауэра, Глока, автомата Калашникова разных модификаций. Но к охотничьему оружию, утверждал, за всю жизнь не прикасался.

«Он говорил, что работал в спецподразделениях, но ушел. Что учил сотрудников СОБРа стрельбе. Может, хвастался, может, было», — такие показания давал второй фигурант по делу, Ростислав Светчиков.

На вопрос о том, как Синькевич попал на службу и почему ее оставил, его брат Василий пояснил TUT.BY: Алексей поступил, но не окончил Военную академию, а срочную службу продолжил в воинской части 3214. В 2006 году его уволили со службы. По выражению брата, «за неправильное истребование долга», примерно 2 млн рублей по тем деньгам.

Вторым фигурантом по делу Березино оказался 30-летний Ростислав Светчиков. На этом процессе его судили только по одной статье — вымогательство — и приговорили к 6 годам.

Имеет высшее образование, в прошлом — мастер спорта по карате и член ассоциации по боям без правил. После травмы ноги ушел из спорта, хотя тренировки не забросил. Какое-то время работал на погрузчике в совместной с отцом фирме, а когда начались проблемы с бизнесом, его на работу личным водителем пригласил знакомый менеджер столичного гормолзавода № 2 Андрей Косяк.

Известно, что в 2009 году Светчиков был осужден по статье о присвоении, его наказали штрафом в 100 базовых величин.

Что случилось? Версия следствия

26 сентября 2016 года бизнесмен Сергей Метельский из Березино утром, как обычно, отправился по делам в Минск. К нему в машину подсел преступник и убил выстрелом в голову из обреза, а затем поджег авто.

По версии следствия, накануне менеджер Минского гормолзавода № 2 Андрей Косяк требовал от бизнесмена вернуть чужой долг в 440 тысяч долларов, но безуспешно. Как заявляет один из фигурантов, деньги Косяк требовал по просьбе знакомой бизнесвумен и бывшего бизнес-партнера самого Метельского Елены Свирской (та это отрицает).

Через своего водителя Ростислава Светчикова менеджер Косяк вышел на бывшего спецназовца Алексея Синькевича, считает следствие. За вознаграждение тот якобы согласился помочь, но, услышав очередной отказ Метельского платить, убил его. Косяк испугался такого поворота, и Синькевич решил убить и его. Именно за убийство Андрея Косяка Синькевич и Светчиков были осуждены на 24 и 23 года заключения осенью 2018-го.

Выбивали чужой долг — для кого?

Из материалов дела следует, что в 2010—2014 годах Сергей Метельский работал директором на «Березино продукт», которое учредила бизнесвумен Елена Свирская. Фирма производит корма для сельского хозяйства.

«Так как никто за корма не рассчитывался, отдавали [долги] „молочкой“, и мы занимались перепродажей белорусской „молочки“ в Россию», — говорила она в суде. Для этого они в 2011 году на пару с Метельским создали в России фирму «Элма-Рос». Доля Свирской — 95%, у Метельского остальные 5%.

Они работали вместе до 2014 года, а потом их пути разошлись. На суде Свирская объяснила это тем, что «потеряла доверие». Бизнесмен тоже говорил своей жене, что ушел по инициативе Свирской, но добавлял: «она со мной так и не рассчиталась».

Через год на компанию «Элма-Рос» подала в суд российская фирма «Молоко». Она требовала возврата долга за поставленную продукцию на 15,5 млн российских рублей. На тот момент сумма была эквивалентна 441 тысяче 956 долларам — та же сумма, которую требовали с Метельского, гласит обвинение.

В суде сама Елена Свирская говорила неохотно, даже не могла припомнить детали того иска — иска почти на пол миллиона долларов.

«Не помню, это была сделка Метельского», — отвечала она в суде, всячески отрицая беседы с менеджером Косяком на этот счет, хотя, по версии следствия, это он для нее пытался вернуть деньги. Но когда в суде Свирской напомнили ее показания во время предварительного следствия, та признала: да, с Косяком все-таки обсуждала долг.

«Косяк спросил, что за конфликт у меня с Метельским, я сказала: он обманул компанию Горленко (ООО „Молоко“. — TUT.BY) на более чем 10 миллионов рублей. На вопрос, как я решила потом вопрос, ответила, что заключили мировое соглашение, с Горленко у меня потом не было проблем», — зачитывали в суде ее показания следователю.

Второй фигурант Светчиков рассказал, что после новости о смерти Метельского Свирская и Косяк ругались, а женщина кричала что-то вроде «ты это сделал — разбирайся во всем сам». В суде она уверяла: никаких денег она выбивать не просила.

До сих пор не ясно, почему этот долг приписывают Метельскому, если на тот момент он не работал в фирме почти год. Но Свирская даже в суде отстраненно описывала, как учредитель ООО «Молоко» расспрашивал ее, где найти Метельского: «Сказал, что Метельский должен ему деньги, а сумму и за что — не сказал».

Вернули ли долг компании «Молоко» — Свирская в суде так и не смогла ответить. Через год она продала фирму, а с 2019-го компания не существует вовсе.

Кто главный свидетель?

По сути, главным свидетелем все же был менеджер Андрей Косяк — единственное связующее звено между Синькевичем и бизнесвумен Еленой Свирской. Осталось загадкой, почему Косяк взял на себя роль по возвращению чужого долга.

По версии следствия, именно Косяк вышел через своего водителя Светчикова на Синькевича и платил за дело. Как говорит Светчиков, заказчик и исполнитель выбивания долга еще за месяц-два до убийства как минимум дважды вместе ездили в Березино: Косяк показывал, где живет бизнесмен, как заехать, как выглядит его семья.

Когда Косяк узнал из новостей про убийство Метельского, то разозлился, утверждал Светчиков: «Косяк говорил Синькевичу: ты убил человека, я тебя не просил, зачем ты это сделал? Мол, передам серьезным людям в ФСБ, они приедут и будут говорить. Синькевич испугался».

Светчиков упоминал, что в августе 2016-го (за месяц до убийства Метельского) он отвозил босса в аэропорт, где Косяк встречался с какими-то людьми из России. Одного из них он опознал в суде по фото — Горленко, один из учредителей той самой российской фирмы «Молоко», которая якобы требовала 442 тысячи долларов. А за пару дней до убийства бизнесмена Косяк и Горленко зачем-то созванивались семь раз.

Сам Горленко в суде показаний не давал, на процессе зачитали его показания, данные во время предварительного следствия. Тогда он говорил, что лично ему Метельский не должен был денег, но разговоры о долге перед Свирской он «слышал».

По версии следствия, чтобы обрубить все концы, Синькевич решился на убийство Косяка. Его тело нашли лишь через два года, когда за это Синькевич и Светчиков уже получили по 24 и 23 года срока. Тогда мотивом, правда, указывали 50 тысяч долларов, которые менеджер собрал на новое авто — деньги эти так и не нашли.

О том, что Косяк поплатился жизнью не из-за денег, а из-за убийства Метельского, следователи расскажут уже весной 2019-го, спустя полгода после приговора по делу Косяка.

Если должен деньги, зачем убивать?

Следствие пришло к выводу: изначально задачей Синькевича было заставить Метельского заплатить 442 долларов долга. Выглядит нелогичным убивать должника.

Ростислав Светчиков утверждает, что дважды по указанию Андрея Косяка возил Алексея Синькевича в Березино. 19 сентября он высадил напарника у дома Сергея Метельского и наблюдал за их беседой через окно машины.

«Слышал, как Синькевич угрожал, что убьет его или случайно может сбить машина, жена и дети могут не вернуться домой, а машина сгорит, — передавал прокурор суть показаний Светчикова. — По внешнему виду Метельского было видно, что он воспринимает угрозы серьезно и боится». Но бизнесмен якобы отвечал: «Ничего никому не должен, наоборот, должны мне».

Утром 26 сентября, в день убийства, Косяк снова дает указание Светчикову везти Синькевича в Березино. Согласно обвинению, они переставили автомобильные номера и поехали объездными дорогами — через Борисов. К дому Метельского не подъезжали: Синькевич попросил высадить его на трассе на въезде в город и ждать на парковке в 950 метрах.

Момент, когда Синькевич перешел от угроз к спусковому крючку, в обвинении описан общими словами. «В связи с невыполнением предъявленных Метельскому требований по передаче имущества он вышел за рамки предварительных договоренностей с Косяком».

При этом и следователи, и прокурор ссылались на характеристику обвиняемого. Вероятно, подводя к мысли, что исполнитель в той ситуации просто «психанул».

«Характеризуется проявлением независимой позиции, самостоятельным принятием решений, доминированием в межличностных отношениях, нетерпимостью ко всяческим ограничениям и запретам, с завышенной самооценкой и излишней самоуверенностью, импульсивностью, склонностью к самовзинчиванию в стрессовых ситуациях», — зачитывал прокурор Вадим Кисель.

Согласно многочисленным экспертизам, после убийства машину с телом Метельского подожгли в двух местах: в передней и задней правых частях салона. Машина горела не менее 11 минут, то есть преступление было совершено около 07.08 утра. Причем совсем недалеко от дома Метельского на окраине города.

У обоих фигурантов — темное прошлое?

В биографии Синькевича не один случай вымогания денег. Не считая истории на службе и нынешнего обвинения, его уже судили за вымогательство.

На процессе по убийству Косяка всплыл такой эпизод: от семейной пары Синькевич требовал 100 тысяч долларов, которые дал взаймы. Он вывез женщину в лес и заставил копать могилу; следил за обоими и запугивал, показывал нечто похожее на отрезанный палец, кисти рук в пакете и даже якобы труп в багажнике; стрелял над головой должников. Согласно обвинению, делал он это вместе с Ростиславом Светчиковым.

Вот, что Светчиков рассказывал о Синькевиче. «Как-то [на жалобу о нехватке денег] я спросил его, как же тогда он живет, а он ответил, что подрабатывает. И клуб — это не основной заработок. Он выбивает долги. Мне это показалось смешным: 21-й век, везде милиция, какие долги?! Это неправда».

Что касается Ростислава Светчикова, то в деле по убийству Косяка у него всплыла некрасивая история мошенничества, когда он «похоронил» своих родителей: обманом получил от руководства фирмы, где работал, более 5 тысяч долларов якобы на похороны отца и на то, чтобы «вернуть его долги». За это его судили по ст. 209 УК.

Орудие преступления так и не нашли?

Обвинение пришло к выводу, что Метельского застрелили из обреза охотничьего ружья, которое имелось у Алексея Синькевича. Но орудие преступления не нашли. Фигурант же заявил, что когда в 2014 году у него сгорел пейнтбольный клуб, он стал скупать детали оружия для переделки в пейтбольное. Кто-то принес охотничье ружье.

Этот обрез или его детали в марте 2017-го, как узнало следствие, через пару недель после задержания Синькевича по делу Косяка, уничтожил его собственный брат. Взял ключи у супруги Алексея, на их даче в Логойском районе отыскал в спортивной сумке «детали обреза охотничьего ружья, рукоятку с обрезным прикладом и стволом длиной 30−40 см, а также пластиковую коробку с пыжами» (цитата в обвинении). Все это бросил в мангал во дворе и сжег, а металлические части — в кучу металлолома в Минске.

Экспертиза показала: Метельского убили одним выстрелом в шею из огнестрельного оружия. С близкой дистанции, в пределах «компактного действия дроби». По изъятому в ране сделали вывод: патрон был снаряжен дробью и картечью (от 4 мм и до 8,5 или 8,8 мм калибром), как для охоты. Плюс два пыжа — это прокладки в патроне, чтобы из него не высыпался порох и дробовой заряд.

Тот же Светчиков говорил, что в 2014 году видел оружие в клубе у Синькевича, тот, мол, ответил: так это обрез.

Кроме того, камера Синькевича в СИЗО № 1 была на прослушке, в беседах с «соседями», заявил прокурор в прениях, тот пару раз проговорился. Это еще один пункт, на котором строится обвинение.

Например, когда на суде по убийству Косяка Светчиков упомянул, что у Синькевича был обрез, тот уже в камере якобы «переживал из-за этого, но уверенно говорил, что обрез уже не найдут, и брат не сознается», — указывал прокурор слова сокамерника, которые тот подтвердил и в суде. Удивительно, но исходя из обвинения, фигурант даже поведал сокамерникам про «преимущества использования обреза».

«Сокамерник сделал вывод, что Синькевич не только держал в руках обрез, но и снаряжал — описывал характеристики, способ сборки патрона (а именно пыжи, поражающие элементы, их число и порох), разборку и отдачу при стрельбе. (…) Таким образом подтверждается, что у Синькевича был обрез, он владел знаниями и навыками в обращении с ним», — указал гособвинитель Вадим Кисель.

Прокурор сослался на показания эксперта по оружию: патрон, использовавшийся для убийства, схож с тем, что описывал Синькевич, и тот мог его собрать.

Куда пропал обрез (если тот самый)?

Накануне приговора с редакцией TUT.BY связался брат главного фигуранта, Василий Синькевич. Он представился коротко: «Я тот брат, с помощью которого, по версии следствия, Алексей позже избавился от орудия преступления».

— Категорически опровергаю, — заявил он, когда пришел в редакцию. — Я избавился от него как от незаконно приобретенного. Брат отрицает вообще наличие какого-либо исправного оружия — а я не проверял и не знаю. Но это охотничье оружие в разобранном состоянии (не могу сказать, что обрез, просто несколько короче) я нашел и уничтожил.

По его словам, об оружии на даче ему сообщили жена и сын Синькевича, вскоре после задержания его брата еще по делу Косяка.

— Они сказали, что Алексей купил оружие без документов (не знаю, откуда это знали), и что надо избавиться. Оно лежало под кучей строительного мусора на даче. Не особо на виду, но не спрятано. Я разжег мангал: деревянная часть сгорела полностью, а ствол и какие-то металлические элементы спускового механизма (оно хорошо разогрелось) я расплющил, что смог, молотком. А что не смог, то немножко изувечил. И выбросил в пакете на въезде в город.

Адвоката Синькевича даже какое-то время, говорит брат фигуранта, проверяли: не он ли передал на волю просьбу от фигуранта уничтожить обрез. Но дальше подозрений дело не пошло.

— Но вы же знали на тот момент: ваш брат задержан по подозрению в убийстве, а тут всплывает какое-то оружие. Разве не понимали, что можете уничтожать улики? — спросили мы у собеседника.

— Нет, не понимал. Косяк пропал, потом нашли его машину, забрали брата — и ни слова про огнестрел. То есть это оружие никуда не привязывалось в этом деле, эта была только лишняя статья брату. А если бы кто-нибудь его потом нашел? — объсняет свой поступок Василий Синькевич. Мол, о связи с делом Метельского заговорили лишь много времени спустя.

— Так ведь вы или брат могли добровольно выдать оружие, тогда человек освобождается от уголовной ответственности, — заметили мы.

— Я должен был сказать, что это оружие моего брата? В той ситуации так нельзя было поступить. Брата закрыли, племянника отпустили, но он оставался под подозрением. И был велик риск самому оказаться обвиненным в покупке, хранении оружия.

Признают ли вину обвиняемые?

Главный фигурант, Алексей Синькевич, категорически не согласен с обвинениями: доказывает, что не знал ни Косяка (по чьей просьбе выбивал долг, согласно обвинению), что не видел и не знал Метельского. В суде он отказался от данных на стадии расследования показаний и заявил, что его обманули оперативники ГУБОПиК, которые якобы обещали «скидку» по сроку за Косяка, если оговорит Светчикова в деле Метельского, а в итоге будто бы сделали виноватым его самого. В ГУБОПиК же указывали: Синькевич хотел переложить вину на Светчикова, но его же поймали на лжи.

А вот Ростислав Светчиков признает свою вину в вымогательстве полностью, давал показания на Синькевича. Хотя заговорил не сразу, только после Синьеквича.

На чем основывается обвинение?

По сути, основа обвинения строится на показаниях второго фигуранта, Ростислава Светчикова. Поначалу он молчал, затем отрицал, что знает про убийство Метельского.

А потом «была проведена не одна оперативная комбинация, тактические ходы и оперативная хитрость», по выражению замначальника ГУБОПиК МВД Владимира Тихини, — и уже Алексей Синькевич написал, что виноват Светчиков. Вот только, по словам оперативников, указал детали, которые мог знать лишь убийца. Плюс этот факт якобы разозлил самого Светчикова, и он выдал настоящего преступника.

«В октябре 2018-го Синькевич говорил сокамерникам, что не зря первый дал показания, что так ему будет больше доверия. (…) Именно Синькевич [первым] указал, что после убийства планировалось уничтожить авто, на котором будет ехать коммерсант, и для этой цели лучше использовать гель для розжига. А в качестве оружия — будет использоваться обрез. Указывал, якобы за пару недель до убийства якобы видел у Светчикова обрез, и опиысывал обрез, сделанный из горизонтального охотничьего ружья 12 или 16 калибра».

Сейчас Синькевич настаивает, что все его прежние показания про Светчикова — выдумки оперативников.

«Согласно показаниям сокамерника, Синькевич говорил: кроме Косяка убил коммерсанта из охотничьего обреза, на дороге. После чего поджег машину с помощью геля для розжига мангала. А потом назвал фамилию Метельский и что в Березино», — зачитывал прокурор в прениях.

Допрашивать главного фигуранта в суде было явно непросто: во время следствия его версии постоянно менялись, а на суде он отказался от всего сказанного раньше. Многие противоречия теперь он почти автоматически объяснял: это ему выдумали оперативники. Но на суде он говорил не только о своей невиновности, но и рассуждал: Светчиков тоже, может, и не при чем, просто говорит выдуманную ГУБОПиК ерунду.

«В деле 25 томов. 23 тома — видно, что занимались работой. Но еще 2 тома — стукачей, информаторов и других заинтересованных лиц, которые дают противоречивые и ничем не подтвержденные показания. Я все время просил пройти полиграф, заявляю: я готов, я не знал Косяка и Метельского, я никогда не был в Березино!», — говорил Синькевич в последнем слове.

А вот Светчиков ничего не отрицал. Впрочем, дело Метельского добавило ему лишь год заключения. За убийство Косяка ранее его приговорили к 23 годам, здесь за вымогательство ему назначили 6 лет, но наказание по двум приговорам частично складывается — и вышло 24 года.

А вот для главного фигуранта 24 года отсидки превратились в срок на всю жизнь.

Есть ли другие свидетели?

Угрозы в адрес Метельского подтвердила его соседка. Утром 19 сентября, за неделю до убийства, она слышала, как бизнесмен громко кричал во дворе, женщина слышала его фразу: «А что мне делать?». После этого был звук захлопнувшейся двери машины, и авто сразу же дало газу.

«Это согласуется с показаниями Светчикова, который указал, что утром 19 сентября Синькевич говорил с Метельским на повышенных тонах. После чего Синькевич вернулся к нему в машину, и Светчиков сразу же тронулся с места», — говорил прокурор в прениях.

Еще Светчиков упоминал, что уже в день убийства, когда выезжали из Березино, то почти сразу разминулись с приметным молоковозом. Водителя нашли, он подтвердил: ехал той дорогой, видел у Березино горящую машину. И попал на записи с видеорегистраторов машин ГАИ и МЧС, которые первыми приехали на место убийства.

«Подобное мог указать только человек, который в тот день ехал там, в Березино», — говорил прокурор Вадим Кисель про показания Светчикова. Таким образом обвинение подтверждает факт поездки.

Но Алексей Синькевич парировал: на указанном маршруте 8 камер, но нет записей, где «засветилось» бы их предполагаемое авто. Защита также добавляла: билинг мобильных тоже не показывает визитов в Березино.

«Дело сфабриковано. Видно, что сначала дело шло честно. Но есть такое понятие: висяк. Сначала берут меня, потом — товарища [Светчикова], нет у него совести. Суд, вы можете организовать дорасследование и найти преступника. Думаю, это дело на полгода. Патрон [из тела убитого] - улика более чем», — говорил в последнем слове Синькевич.

Как выглядел нападавший?

Отдельным пунктом — слова очевидцев, которые в тот день проезжали мимо горящей возле Березино машины и видели преступника. Их опрашивали несколько раз, иногда даже через два с половиной года. В том числе когда следователи обратились в Россию к экспертам, которые с помощью специальных методик помогают восстановить забытые детали.

Женщина, которая 26 сентября 2016 года около 7 утра ехала в сторону Березино, видела, как по крайней правой полосе медленно двигалось темное авто, а затем остановилось. С переднего пассажирского места вышел мужчина, при этом из салона показался клуб дыма.

«Мужчина был без головного убора, лысый или настолько коротко стриженый, что волос почти не видно, среднего телосложения. Был достаточно крепкий, ростом около 175 см, по внешнему восприятию возрастом около 40 лет. Одет в темно-коричневую, похожую на кожаную, куртку длиной чуть ниже пояса, темно-синие джинсы. Поравнявшись с машиной, она заметила, что голова водителя наклонена немного вниз», — ссылался на показания свидетельницы прокурор. Женщина наблюдала за происходящим около 5 секунд с расстояния 63 метров.

Еще одна машина с двумя очевидцами. Водитель говорил: у стоящей на трассе машины незнакомец пытался что-то разжечь, из багажника шел дым, возле заднего правого колеса горела тряпка. Очевидец припарковался спереди, в 10−15 метрах. Из-за открытой пассажирской двери спереди он видел водителя: без признаков жизни, на губах кровь.

«В это время раздался громкий хлопок, мужчина не сразу понял, что произошло, и направился назад к своей машине. А когда сел и посмотрел в правое ветровое окно, то увидел: в 15 см от авто стоял человек с оружием, как показалось, обрезом около 50 см длиной. Оружие было обмотано белым полимерным пакетом, не полностью. Этот человек стоял и целился из оружия в его сторону», — указывал гособвинитель.

Очевидец испугался и резко тронулся с места, прозвучал еще один хлопок. Свидетель описал преступника так: мужчина ростом около 170−175 см, крепкого телосложения, одет в матерчатую куртку на резинке, длиной до пояса, «на куртке были карманы на груди, вроде бы, а также боковые, надписей на ней не видел». Штаны темного цвета, на ногах берцы, а на голове — маска с прорезями для глаз.

«У него сложилось впечатление, что мужчине около 40 лет (не менее 35). Он двигался в его сторону в полуприседе, согнувшись, шел медленно».

Еще одна свидетель вспомнила, что преступник подбежал к правой пассажирской двери и взял оттуда небольшую сумку размером 30 см, а затем побежал в лес. «Бежал легко, хотя там пересеченная местность. Показалось, у него определенная подготовка». Она описала незнакомца: мужчина возрастом до 40 лет, рост 170−175 см, средней комплекции, в черной укороченной куртке и черных штанах, в шапке.

В суде не могли не обратить внимания, что показания свидетелей на разных стадиях имели отличия, иногда существенные. По мнению прокурора, расхождение по одежде можно объяснить «значительным прошествием времени, а также расстоянием, с которого наблюдали», но в целом они согласуются и указывают на Синькевича. Сторона защиты же говорила: по таким общим словам нельзя доказать причастность конкретного человека.

Вот как описывал суду внешность Алексея Синькевича в тот день Ростислав Светчиков:

«На нем была черная куртка на молнии, внутри другого цвета. Кажется, когда меня возили бойцы СОБРа, я видел такую же, — говорил обвиняемый. Еще называл темные штаны с карманами и ботинки „тоже как у бойцов“. Плюс сумка черная с коричневыми вставками. — На голове была, я думал тогда, шапка, но оказалось, это маска, как у бойца».

Светчиков уверял, что когда после ожидания на парковке возле Березино он дождался запыхавшегося Синькевича и они сразу поехали назад в Минск, то куртка напарника была вывернута другим цветом наружу. «Он снял с головы что-то и бросил в сумку. Она была не пустая, но значительно потеряла в объемах».

Кстати, на оглашении приговора в списке вещественных доказательств не упоминалась какая-либо куртка. Но о ней неожиданно заговорил брат Алексея Синькевича, Василий. Он заявил: похожая вещь была в гардеробе у брата, есть даже фото. Но на ней были настолько приметные нашивки, что это скорее опровергает причастность Алексея.

— Куртка-выворотка, ручная вышивка «Алекс», а на спине — «Командо». Ее подарил сослуживец, который у них учился, кажется, из Венесуэлы. Куртка их спецподразделений. Единственная такая куртка у Алексея", — говорит Василий Синькевич. Где она сейчас, собеседник не знает. Чем это не подтверждает вину фигуранта? Василий отвечает категорично: «Вот эту надпись ни один очевидец не назвал. Говорили то синяя, то черная, то коричневая. И Светчиков этой детали не знал, что показательно.

Какие еще сомнения остались у семьи главного фигуранта?

— Судя по показаниям друзей Метельского, он был очень осторожным человеком. Бывший сотрудник милиции, ДФР. Его товарищ, который ремонтировал машину, говорил: во всех авто Метельского стояла система автоблокировки дверей, то есть в машину никто не сядет, как только она трогается с места. Даже супруга сама удивлялась, мол, „кто мог перехитрить мужа“. Друзья говорили, он в жизни не остановился бы на трассе подобрать человека, даже женщину с ребенком, — перечисляет Василий Синькевич. И находит странным, что такой человек, которому еще за неделю до того угрожали, мог подпустить к себе убийцу так близко.

— На брифинге Следственного комитета 27 мая заявляли: „преступник действовал хладнокровно“, а по характеристикам уже „вспыльчивый, склонный к самовзинчиванию“. Так это не черты хладнокровного человека. (…) Сейчас говорят, что Синькевич убил Косяка, чтобы зачистить следы после убийства Метельского. Так логичнее уже было убить Светчикова, не так ли? — продолжает собеседник.

Он говорит: по делу об убийстве в Березино проверили многих людей, иногда с помощью полиграфа. Но на готовность самого Алексея Синькевича пройти эту процедуру, говорит его брат, до сих пор отвечали отказом. „Они считают, что не имеет смысла“, — утверждает он. Тот же ответ, по его словам, получила сторона защиты на ходатайство пересмотреть в суде записи с камер по указанному Светчиковым маршруту в Березино и обратно.

— Где-то на томе 16-м озвучивали, что по камерам ничего. То есть где-то в материалах они есть, но не были представлены. Значит машина Косяка там не засветилась, — рассуждает брат. — И никто в час пик не видел в Березино Audi Q7. Машину, на которой брат якобы приехал со Светчиковым. А про что, что Светчиков видел молоковоз на выезде из Березино (и чей водитель подтвердил поездку), так у следствия к тому моменту уже была информация по свидетелям, кто и где… Мало того, у водителя молоковоза изъяли видеорегистратор, и насколько я знаю, там не промелькнула никакая Audi. (…) И вообще зачем ехать на „дело“, вымогать деньги, на машине Косяка? Лучше, простите, какую-нибудь телегу найти без документов, а потом выбросить. В экспертизе указано, что выстрелом у Метельского была повреждена сонная артерия и яремная вена, он умер от острой кровопотери. Выходит, убийца должен был быть весь в крови после выстрела с соседнего кресла — а никто из свидетелей, и даже Светчиков, никакой крови не упоминают.

Во время беседы мужчина повторяет: он совсем не считает брата белым и пушистым. Например, он считает, что к убийству Косяка „брат причастен точно, по крайней мере, к сокрытию тела“.

— Но к делу Метельского — нет. Показания Светчикова совсем нелогичные. Хоть одно доказательство назовите, чтобы не слова. 28 января 2019-го, 30 января, 31 января, 1 февраля… Это звонки брата во время пребывания в СИЗО на Володарского, когда он „дружил“ (сотрудничал и давал показания на Светчикова. — Прим. TUT.BY) с ГУБОПиК. У него в пользовании был телефон, и он звонил домой чуть ли не каждый вечер, дочке пожелать спокойной ночи и так далее. Они его покупали…».

Собеседник считает, что похожим образом могли получать показания от Светчикова о вине его брата. Василий говорит, что намерен провести свое собственное расследование.

«Брат в последнем слове сказал: если я виновен — расстреляйте. Я тоже так считаю, если он виновен, должен отвечать. Но каждый должен отвечать за то, что сделал, а не за то, на что назначили. К чему тогда презумпция невиновности? Я хочу правды».

Теги: Новости, Минск