«Зарплата - более 1500 рублей». Ректор БГУИР - о конкуренции с новым IT-вузом и молодых преподавателях

Источник материала:

На этой неделе грянула новость — в Беларуси создадут новый IT-вуз. Как от него будет отличаться БГУИР, который сегодня готовит «айтишников»? Не опасается ли он конкуренции? TUT.BY напросился на интервью к ректору БГУИР Вадиму Богушу, чтобы узнать у него об этом напрямую. Заодно мы поговорили о взаимодействии с ПВТ, распределении выпускников, гибкости учебных программ, обновлении штата преподавателей и претензиях студентов.

• Белорусский государственный университет информатики и радиоэлектроники (тогда еще МРТИ) Вадим Богуш окончил в 1997 году, после чего сразу же поступил в аспирантуру. В 2000-м защитил кандидатскую диссертацию, еще через семь лет стал доктором физико-математических наук.
• Работал заведующим кафедрой метрологии и стандартизации БГУИР, затем проректором по учебной работе, проректором по научной работе в Академии управления при Президенте, заместителем Председателя Национального статистического комитета Республики Беларусь.
• В родной БГУИР — и сразу ректором — Вадим Богуш вернулся 24 мая 2018 года. До этого на протяжении почти четырех лет он работал первым заместителем министра образования.

«Лучше работать с партнером, который обладает высоким уровнем компетенций, чем пытаться их купить, переманить или создать у себя с нуля»

По словам первого вице-премьера Александра Турчина, создать IT-вуз предлагало не только IT-сообщество, но и два университета — БГУ и БГУИР. Интересуемся у Вадима Богуша, почему вдруг назрело такое предложение.

— На самом деле, мы в большей степени говорим об эксперименте. Это не создание новых стен. Это экспериментальный подход к организации образовательной и научной деятельности.

Есть две причины, почему он понадобился. Первая — пробовать нечто новое необходимо в экспериментальном режиме, поскольку есть большие риски, что оно не даст ожидаемый эффект. Управление рисками в ходе эксперимента — тоже важная задача. Именно поэтому БГУИР здесь и привлечен, потому что компетенция в подготовке кадров технических специалистов у нас очень высокая. Она подтверждается не только в Беларуси, но и на пространстве СНГ.

Экспериментальная площадка позволит опробовать новые механизмы коммерциализации продуктов компаний-резидентов ПВТ, финансирования отраслевых научно-технологических разработок, внедрения новых образовательных технологий и построения гибких образовательных программ, основанных на кооперации, а не на конкуренции.

Вторая причина — это высокая динамика изменений профессиональных компетенций, которые нужны в IT-сфере. Ведь отрасли требуются не только инженерные работники. Нужны специалисты, которые будут продвигаться, сопровождать продукт и так далее. Это те компетенции, которые рождаются в IT-секторе. И приобретать их тоже можно было бы именно в нем.

Хороший симбиоз центров компетенций и разработки в ПВТ, опыт ведущих вузов страны может дать хороший эффект с точки зрения качества подготовки.

— БГУИР сам бы не рискнул провести у себя этот эксперимент?

— Есть ряд компетенций, которые рождаются в IТ-сфере. Они есть у резидентов-компаний ПВТ, но их нет у нас.

Приведу пример. Есть вопросы, связанные с юридическим сопровождением процессов. Или вещи, имеющие отношение к биоэлектронике. Для всего этого нам нужно на год открыть юридический факультет, а потом закрыть. То же самое — с биологическим факультетом.

Вы представляете, какие при такой работе будут издержки с точки зрения финансов и кадров? Зачем так делать, когда в БГУИРе есть классные компетенции, которые попросту можно дополнить юридическими, экономическими, медицинскими, биологическими компетенциями со стороны ПВТ? Ведь основная проблема заключается в том, что скорость этих изменений высокая. Как в этом случае выстроить программу, пока толком никто не знает. Но в экспериментальном режиме можно попробовать.

— БГУИР не опасается, что из этого эксперимента может вырасти сильный конкурент? Все-таки пока БГУИР — IT-вуз номер один. Наверняка вам не хочется терять этот статус.

— Я тоже считаю, что БГУИР — IT-вуз и еще один такой же нам не нужен. Да и никто еще один БГУИР создавать не будет. Что касается конкуренции… Наверное, лучше работать с партнером, который обладает высоким уровнем компетенций, чем пытаться эти компетенции купить, переманить или создать у себя с нуля.

— Моя коллега общалась с Денисом Алейниковым и Леонидом Лознером по поводу концепции нового IT-вуза. Если все будет так, как задумано, почему абитуриент должен будет выбрать вас, а не новый университет, который нацелен работать на стыке отраслей и «растить «криэйтеров?

— Я не знаю, как можно сделать из человека криэйтера. Если ты хочешь развить творческие способности, то в БГУИРе есть много возможностей для этого.

Мы тоже работаем над коммерциализацией наших разработок — в сфере радиотехнических систем, современной антенной техники, навигационных систем, измерительных. Причем не только создаем их, но и продаем готовую продукцию. Поэтому здесь тоже есть возможности, куда приложить и развить свои творческие способности.

Все-таки БГУИР — это вуз, который ведет подготовку в больших количествах. За последнее время мы на 25 процентов увеличили набор, обращаем внимание на качество подготовки.

Сейчас мы стараемся развивать дистанционные образовательные технологии, цифровизацию внутренних процессов самого университета.

Объем классических лекционных занятий в БГУИРе будет сокращаться. Мы постепенно переходим к формам, когда лекция станет не передачей знаний от преподавателя к студенты, а преподаватель и студенты будут обсуждать конкретную практическую или научную проблему.

Пока мы в основном нацелены на высококачественное инженерное образование.

— Но вы согласитесь, что сейчас сложно быть «голым» инженером. От него требуется гораздо больше. А университет все еще готовит именно «голых».

— Их голых и не бывает: они в основном нормально одеты, — улыбается Вадим Богуш. — Конечно, мы эту тему прорабатываем. Не так давно вместе с руководителями компаний из ПВТ, руководством Министерства образования, Минсвязи мы обсуждали, как повысить гибкость образовательных программ. Речь шла и о том, что резиденты ПВТ будут иметь возможность (и она уже у них есть) формировать собственные курсы, которые мы сможем интегрировать в программу обучения.

— Но пока этих курсов нет?

— Как только сформируется большой пул, процесс запустится. Их, курсов, со стороны компаний-резидентов пока не так много. Но мы открыты, и мы работаем в этом направлении, подключаем в том числе своих преподавателей.

Главное, Министерство образования поддержало такую возможность. Сейчас не нужно получать разрешение на каждое подобное изменение. То есть чтобы интегрировать спецкурс от EPAM или Itransition, например, нам не надо совершать дополнительных согласований или получать дополнительных разрешений от ведомства.

В новой редакции Кодекса выпускник-платник станет молодым специалистом. Если распределится

— Могли бы в целом описать, как сейчас выглядит взаимодействие университета с ПВТ? Есть работодатель, есть вуз, который готов подготовить нужные кадры. И где-то между ними — министерство, которое согласовывает объем подготовки.

—  Схема достаточно сложная. Попробую упрощенно пояснить.

Университет имеет партнеров, с которыми мы заключаем либо договоры, либо соглашения о сотрудничестве. Понятно, что это дорога с двусторонним движением. Партнерство предполагает, во-первых, участие представителей заказчиков в процессе формирования учебных программ. Например, 25 процентов участников учебно-методического объединения — это представители компаний-заказчиков. Условно говоря, они могут сказать: нам в высшей математике не нужна такая-то глава. Наши технологии требуют других знаний. И мы идем навстречу, корректируя образовательные программы даже в фундаментальной части. В практической части происходит еще более тесное взаимодействие.

Второй элемент — формирование заказа. Компании ежегодно предоставляют нам свои потребности в молодых специалистах. Хочу обратить внимание, что это дополнительная потребность. То есть они берут спецов с рынка труда, но сверх этого подбирают себе молодежь.

На основании данных от компаний об их потребности в молодых специалистах мы формируем объемы подготовки.

— И тем нее менее, ПВТ говорит, что их все равно мало.

— Те заявки, которые нам подают, мы удовлетворяем. Распределение у нас действительно 100-процентное. Многие студенты-платники тоже распределяются. Нам бы со своей стороны хотелось, чтобы платники имели точно такой же статус молодого специалиста наравне с «бюджетниками». Потому что сейчас это зависит от желания нанимателя. Если он хочет, то может дать ему такой статус. А может и не дать, чем многие наниматели пользуются. В новой редакции Кодекса об образовании такая норма заложена.

— То есть в новой редакции мы сможем увидеть норму о том, что студенты-платники будут иметь статус молодых специалистов?

— В том случае, если они распределяются. А это дополнительные выплаты, социальная защищенность и так далее. Вообще, если бы новая редакция Кодекса принималась более оперативно, то, думаю, эксперимент с новыми образовательными программами можно было бы реализовать более качественно. Потому что в документе заложена норма об упрощении требований к формализации процедур по учебным программам.

— Но вернемся к взаимодействию с ПВТ.

— Третья часть взаимодействия — участие в подготовке специалистов. Здесь формы работы такие: совместные образовательные и научные лаборатории и филиалы кафедр. БГУИР был пионером в этом вопросе, сейчас этим пользуются другие университеты

В нашем случае филиалы кафедр находится на производстве — например, в EPAM, конструкторском бюро «Дисплей», на высокотехнологичных предприятиях.

Второй блок — то, что работает на территории университета. В основном это получило развитие благодаря тому, что для IT-сферы в меньшей степени нужны затраты на лабораторную базу: современные компьютерные классы, вычислительные центры, которые мы имеем, например, с Huawei. Студенты изучают и отрабатывают технологии виртуализации там. К примеру, они могут прокачаться до определенного уровня и под присмотром специалистов залезть на сервер, оптимизировать его. Или найти дыру в системе безопасности. Если наш студент ее закроет, я буду только рад.

Еще один вопрос касается сотрудничества при подготовке кадров — привлечение специалистов-практиков. Это не единичные случаи — как правило, два-три десятка человек, которые работают в реальных проектах, находят время, чтобы проводить занятия со студентами. В том числе вбрасывая реальные задачки, чтобы студенты могли пробовать себя и свои силы.

— Если говорить о соотношении преподавателей-практиков и теоретиков, какое оно?

— Нет такого деления. Каждый преподаватель — и практик, и теоретик. Он должен быть таким. Даже фундаментальная наука делается для того, чтобы получить практический результат. Просто есть люди, которые в большей степени завязаны на реальные проекты, производство программного обеспечения, а есть люди, которые занимаются алгоритмами.

В партнерском соглашении есть пункт о том, что наши студенты проходят в компаниях практику. И мы ожидаем, что у заказчика будут выделены ресурсы, чтобы эти студенты были вовлечены в конкретные производственные процессы. Это еще один способ участия в совместной подготовке специалистов.

Следующий шаг — трудоустройство. Распределение в БГУИРе проходит рано. Мы проводим его в ноябре-декабре. С какой целью? Чтобы темы дипломного проекта была сгенерирована уже со спецификой будущего места работы. Человек определяется с тем, куда он пойдет работать, сдает зимнюю сессию и формулирует тему проекта совместно с компанией, заводом или научной лабораторией, в которые он получил распределение.

Таким образом выпускник при работе над дипломом решает конкретную задачу, а не какую-то формализованную, теоретическую или надуманную.

— В мае я брала интервью у Сергея Касперовича, начальника главного управления профессионального образования Минобра. Он говорил о том, как у министерства складываются отношения с ПВТ. По его словам, IТ-компании хотят себе сотрудников, которые будут обладать конкретными практическими навыками и компетенциями. Министерство стоит на том, что готовить надо универсалов, которые, даже если проект закончится, смогут применить свои знания еще много где. Как это видит БГУИР и его ректор?

— Ректор это видит схожим образом.

Для нанимателя, особенно в условиях высокой динамики, желательно минимизировать затраты на дообучение и перееобучение специалистов. Но смысл высшего образования не в этом. Его смысл в том, чтобы создать у человека базу, видение и кругозор в той сфере деятельности, в которой он будет потом работать, и создать в нем потенциал для саморазвития в дальнейшем.

Грамотный наниматель понимает, что он берет на себя затраты на адаптацию специалиста к определенным технологиям, но получает человека, который в последующем сам будет разрабатывать новые технологии. В этом смысл высшего образования. А не в том, чтобы выпускник в течение месяца сразу стал выполнять операции как человек, который проработал на своем месте 20 лет. Возможно, он как раз должен привнести что-то новое на рабочее место и сделать его более эффективным.

Средний возраст преподавателей — 49 лет, средний заработок — более 1500 рублей

В большинстве вузов Европы студент сам может выбирать курсы, которые он хочет изучать. В Беларуси с этим пока все грустно (несмотря на то что в 2015 году мы стали частью Единого пространства высшего образования). Вадим Богуш признает: выбор курсов студентами — то направление, которое должно развиваться.

— У нас сейчас есть основной скелет учебной программы. До 20 процентов курсов в нем студенты могут выбирать самостоятельно. Причем есть возможность взять их как в рамках основного скелета, так и дополнительно. Условно говоря, вы учитесь на специальности, которая связана с конструированием или медэлектроникой. Она предполагает, что в основном курсе вы будете изучать основы алгоритмизации и языки программирования двух типов. А вам интересен третий. Тогда вы берете курс, который позволит изучить его.

— Но отказаться от того, что студент считает ненужным, он не может?

— Да. Но это как раз тот шаг, который мы хотим сейчас сделать: отказаться от чего-то в скелете и оперативно заменить образовавшееся пространство сторонними курсами. Но в чем проблема? Сторонние курсы нужно сопровождать. К тому же, когда выбор большой, студенты могут выбирать курсы таким образом, что группы не сформируются. И если это происходит, мы вываливаемся из действующей технологии подготовки специалистов.

Но есть идея, которую нам нужно экспериментально обкатать, — виртуализация таких курсов. Студент выбирает интересующий его предмет и значительную часть работы делает индивидуально. Только в определенных рэперных точках обращается к преподавателю. Например, когда у него не получается какой-то алгоритм, они вместе разбирают, что не так, и ищут решение для того, чтобы все получилось. Если приставить к каждому студенту преподавателя, стоимость его труда сильно возрастет. То есть оцифровать эти курсы и сформировать так, что студент сможет проработать их самостоятельно, с небольшим по времени участием преподавателя, это позволит нам увеличить гибкость образовательных программ.

Преподавателя я в этом случае разгружу, он не будет тратить много времени, чтобы транслировать знание, а включится только в те моменты, которые требуют творческих моментов и корректировок. Все остальное будет зависеть от студента. За него разбирать технологии никто другой не будет. Поэтому мотивация студента тоже очень важна.

Кстати, в новой редакции Кодекса об образовании предусматривается переход к примерным учебным планам, что позволит вузам обеспечить более высокую гибкость учебных планов и предоставить более широкие возможности для изучения дисциплин по выбору.

— В этом году в БГУИРе были высокие проходные баллы. Высокие баллы соответствуют уровню мотивации абитуриентов? Насколько поменялись ваши студенты?

— Базовый уровень подготовки у наших студентов неплохой.

Но учеба в вузе отличается от целеполагания, форм контроля и самоорганизации в школе. Я отвечу так, чтобы никого не обидеть: у нас каждый набор замечательный. А говорить о том, что к нам пришли первокурсники лучше, чем пять лет назад? Нет, это будет неправдой. Каждый набор уникальный, и все дети талантливы. Исходя из этого и нужно подходить к обучению.

— Вы не наблюдаете того, что к вам приходят выпускники школ, которые не умеют учиться: распределить нагрузку, время, организовать свою учебу?

— Бывает, поэтому мы выстраиваем свою работу определенным образом. Первокурсники — это особая категория для любого университета, для нас в том числе. Например, они сразу могут попробовать себя в студенческом самоуправлении. Быть старостой? Это тоже элемент самоорганизации, когда есть еще 15 или 30 человек, с которыми ты учишься и за которых ты в какой-то мере отвечаешь.

Второе — кураторская работа. У каждой группы первокурсников есть куратор. Он не курица-наседка, но помогает разобраться в учебе и организовать свое время, объясняет, как распределить нагрузку.

Дальше есть рэперные точки. Мы отдельно анализируем успеваемость по первому курсу через полтора месяца после начала учебы. Отслеживаем, как кто посещает, выполняет работы. В любом университете есть студенты, которые вырываются из-под родительского контроля и совершенно не умеют организовать свое время. Они думают, что сейчас погуляют, а потом сдадут сессию.

Но так не работает. После первого среза мы видим потенциальные риски. После второго — в ноябре — информируем родителей, что «ваш первокурсник может прийти к зимней сессии с плохим результатом».

Сдать сессию — это то же самое, что съесть слона. Можно много дней есть по маленькому кусочку и решить эту задачу. Но если ты захочешь проглотить его за два дня, то попросту не пережуешь.

Совсем недавно мы обсуждали в Министерстве образования вопрос, чтобы изменить формы промежуточной аттестации. Если студент работает в течение семестра и показывает результат, то можно выставить ему итоговую оценку без экзамена. Если ты нормально отработал в семестре, смысл брать билет, писать ответы на вопросы и так далее.

И министр дал поручение подготовить изменения в инструкции, чтобы вузы могли безболезненно принимать такие формы в деятельности.

— Вы проводите мониторинги — чего не хватает вашим студентам, что им не нравится и что они хотят изменить в своей учебе?

— Да, конечно, проводим. Во всех вузах работает система контроля качества образования. Вопрос лишь в том, насколько эффективно.

Как раз на этой неделе на ректорате мы разбирали отчет за прошлый год. Одно из решений, которое приняли, — расширить анонимные анкеты, которые заполняют студенты и преподаватели.

Все те, кто заинтересованы в улучшениях, находят здесь, в университете. От них это зависит в том числе. Если есть желание улучшить, то возможность найдется.

— Так все-таки: что студенты и преподаватели хотели бы улучшить в БГУИР?

— Как правило, на мой уровень поднимается очень мало того, что касается образовательного процесса: кафедры оперативно справляются с тем, чтобы быстро корректировать содержание образования.

Иногда мы проводим эксперименты: делаем хакатоны, конкурсы студенческих идей, после которых многие вопросы тоже снимаются.

Обычно то, что хотят изменить студенты, касается так называемых бытовых вопросов. Где-то, например, нужно новое оборудование. Когда формируем финансовый план, стараемся учитывать эти пожелания по обновлению лабораторной базы. Где-то компании из ПВТ помогают в этом вопросе. Было бы желание с их стороны — восьмой декрет президента дает им право тратить деньги на развитие образования.

— А теперь о преподавателях. Какой их средний возраст, как часто обновляется штат сотрудников, какая у них средняя зарплата? И какую переподготовку они проходят сами, если успевать за знанием, которое постоянно обновляется?

— У преподавателей в вузе есть одно преимущество: они занимаются наукой и сами являются генератором знаний. В некоторых вещах им не нужно учиться — они сами являются первоисточником.

Средняя заработная плата по университету — самая высокая среди вузов, подчиненных Министерству образования. Об этом я могу сказать. Если более точно, средняя зарплата профессорско-преподавательского состава превышает полторы тысячи рублей.

Что касается среднего возраста, то у профессорско-преподавательского состава он составляет 49 лет.

Проблемный вопрос — молодежь, которая защищает диссертации. Выполнение диссертации — достаточно затратное дело с точки зрения времени и усилий, которые необходимо приложить. Единицы молодых людей защищаются в срок, то есть до окончания аспирантуры. Основная масса защит, особенно по техническим наукам, происходит спустя три-пять лет.

Технарям с диссертацией сложнее: они должны получить патенты, зафиксировать авторство для технических решений. И самое главное — оно должно заработать где-то на практике. А после апробации еще требуется время, чтобы оформить результат в диссертацию.

Мне, конечно же, хотелось бы, чтобы в нашем вузе работало больше молодых преподавателей, которые свяжут себя с наукой и защитят диссертации. У нас, кстати, есть система, которая мотивирует молодого преподавателя к тому, чтобы он защищался. Это выплаты за защиту диссертации и аспиранту, и научному руководителю.

Нагрузка за научное руководство сейчас увеличена в два раза. Соответственно учебная — снижена. Теперь научному руководителю есть смысл брать аспирантов. С другой стороны, я как ректор могу у него спросить: «Мы оплачиваем такие-то консультацию. Как вы в течение семестра продвинулись в исследовании?» Обсуждался вопрос с повышением стипендий аспирантам и докторантам, чтобы они в большей степени могли сфокусироваться на исследованиях. Плюс БГУИР дополнительно платит премии за публикации статей в высокорейтинговых научных журналах, разработку учебных пособий.

В этом году мы сделали еще один шаг для молодых преподавателей: тем, кто закончил аспирантуру, но диссертацию еще не защитил, мы снижаем учебную нагрузку. Вы, например, закончили аспирантуру, пришли работать ассистентом преподавателя или старшим преподавателем. И вас, конечно же, нагрузили лекциями и лабораторными. Времени, чтобы закончить диссертацию, остается немного. Мы же хотим дать им время поработать над ней, не уменьшая при этом заработную плату.

— И тем не менее в наверняка сталкиваетесь с проблемой, что IТ-сектор вымывает кадры, в том числе и преподавательские. Потому что если для образования полторы тысячи рублей — это вроде нормально, то в IТ-отрасли можно зарабатывать гораздо больше.

— Но надо понимать, что и работа у них при этом иная. С другой стороны, я думаю, что возможность провести эксперимент, который мы обсуждаем, поможет нам по-другому организовать преподавательскую работу, повысить ее эффективность и в том числе — заработную плату.

Теги: Новости