Сегодня в Париже футболисты стартуют в отборочном цикле чемпионата Европы.
В самолете, взявшем вчера курс на Париж, многие не стеснялись говорить «в нос». Таким несколько экстравагантным образом футболисты нашей сборной, да и вообще все, кто хоть раз слышал бургундский или гасконский прононс, пусть и в буквальном смысле на лету, но старательно брали уроки французского. Мсье вратари и полузащитники напевали Des champs Elysees, бравировали познаниями жизни Гюстава Эйфеля и мадам Помпадур, закатывали глаза при словосочетании «Булонский лес» и просто посылали друг друга к собору Парижской Богоматери. В самолете улыбка играла на лицах многих белорусов, и в такой атмосфере в памяти всплывали самые разные образы.
Когда–то еще в Советском Союзе, когда мы только–только вылупились из скорлупы начальной школы, к нам направили классного руководителя. Он был молод, для мальчишек забавен, для девчонок — красив, и говорил при этом на неведомом редком языке. Bonjour! Parlez–vous francais? Comment ca va? Помню, в ответ мы просили пардона и мычали что–то вроде «же нэ компран па» («я не понимаю»). Учитель французского, однако, не сдавался, и примерно через месяц его класс освоил «комси — комса» (сomme ci, comme ca — «так себе»). Это было почти прорывом. Нам было весело, мы взрослели вместе с французским, разговаривали с неведомыми друзьями с берегов Луары, поднимались на Монблан и пасовали Платини. А потом как–то враз все сломалось. «Француз» сперва женился на математичке, а затем и вовсе ушел работать не куда–нибудь, а в КГБ... И мы замолчали.
Сейчас–то я понимаю, что так обычно и происходит в жизни. Ломает она, изламывает, вынимает всю душу. Достает, заставляет, унижает, окрыляет, снова достает и снова ломает.
Двадцать лет назад нам, советским студентам, было невдомек, что на наших глазах ломается страна. За экзаменами, талонами и очередями мы и не заметили, как стали жить в новом государстве. И как это самое государство, будто едва–едва вставший на ноги младенец, начало пробивать себе дорогу в этом мире.
Мне повезло. Благодаря полученной профессии я следил за новыми процессами с блокнотом в руках. Мне повезло еще раз, когда журналистские дороги привели меня к спортсменам, которые еще не знали, что им суждено стать послами доброй воли нового государства, но которые уже в те годы исправно делали свою работу.
Весной 1992 года в городском поселке Старобин, под Солигорском, проводили предсезонный турнир команды, которые готовились к дебюту в первом национальном чемпионате. И надо же, я и сейчас прекрасно помню, как главный тренер могилевского «Днепра» Валерий Стрельцов объяснял молодому журналисту, как он планирует бороться с минским «Динамо», как Юрий Курненин тащил вперед «Динамо» брестское, а Евгений Шабуня из неведомого прежде бобруйского «Фандока» обязательно просил отметить молоденького нападающего по фамилии Кульчий. Футболисты первыми пошли по дороге, ведущей в большой мир, и стоит ли удивляться, что нашу страну приняли в ФИФА в день, который сегодня мы отмечаем как День Независимости. 3 июля 1992 года произошло вообще–то весьма значительное событие, но тогда по обыкновению его никто не заметил.
Ночью, граничащей с утром 8 сентября 1994 года, я стоял у табло Минского железнодорожного вокзала за спиной двух футболистов из Гродно. Вместе с Сергеем Гуренко и Олегом Сысоевым мы только что вернулись из Осло, где сборная Беларуси провела свой первый матч в официальном турнире. Настроение было паршивым. Мало того что нехороший человек по фамилии Фригорд забил Шанталосову гол за две минуты до конца абсолютно равного матча, так еще и норвежская столица, сама того не подозревая, указала едва ли не всем белорусам на их шесток. Получая «зайчиковую» зарплату в 30 долларов, нам тогда показался космическим уровень жизни норвежцев. Оплачивая бокал пива за треть своей минской зарплаты, я прекрасно понимал, что культурный шок — ерунда по сравнению с потребительским.
Как и я, не избалованные жизнью, Гуренко и Сысоев стояли на вокзале, ожидая поезд на Гродно. Стояли одни, с сумками, без всяких помощников и носильщиков. Эту картину я вспомню спустя много лет, когда в биографию нашей сборной ворвется история с кондиционерами в тираспольской гостинице, а тогда... О чем думали парни тогда? Догадывались ли, что один из них уедет в Москву, потом в Рим, станет капитаном сборной, проведет за нее больше всех матчей, а потом уйдет со скандалом, превратившись заодно в одного из главных ньюсмейкеров нашего футбола. А второй, несмотря на свой могучий удар, сойдет тихо, незаметно. И сегодня, когда кто–то захочет вспомнить Олега Сысоева, не каждый назовет его новое место работы. Говорят, в Гомеле тренирует. Тренирует, как ни странно, лошадей...
В период между принятием Беларуси в ФИФА и первым матчем сборной в отборочном турнире Евро–1996 в редакции скромной, но гордой спортивной газеты молодые сотрудники завели себе друзей из минского футбольного «Динамо». Интернациональная троица — литовец Аудрюс, украинец Сергей и свой в доску Валерий — частенько заходила на огонек, а еще чаще попадала к нам на язычок. Все были одинаково задорны и амбициозны, но никто и подумать не мог, что двое из этой компании после футбольной карьеры возьмутся за свисток, а третий, ну как бы это поточнее написать, в общем, возьмется за нашу коллегу и возьмет ее в жены. История эта получится драматичной, интригующей, но не она станет предметом обсуждения потомков, а он. Он — это гол голландцам, гол Герасимца, который привел к самой яркой победе нашей сборной, с которой началась карьера Гуренко, со времени которой утекло так много воды, но новых значимых побед будто и не было.
В 1996 году, на старте отборочного цикла уступив безвольно шведам — 1:5, белорусская команда вступила в самую кошмарную фазу своей истории, в коей нашлось место даже для поражения от команды Андорры. Из 1998 года выплывает безудержная радость нашего тренерского штаба по поводу нулевой ничьей с датчанами, хотя на самом деле стоило бы вспомнить травму, которую в той игре получил Мирослав Ромащенко и которая в итоге заставила его завершить карьеру. После нескольких неудачных попыток поработать тренером в российских командах Мирослав сейчас большей частью выступает экспертом в СМИ, а его брат Максим, до сих пор остающийся лучшим бомбардиром белорусской сборной, пылит в Брянске. Может, не стоило ему хлопать дверью перед лицом Штанге?
Всматриваясь в протоколы матчей, которые наша команда проводила на старте очередных отборочных турниров, обнаруживаешь бесконечные драмы. В год миллениума в сборную позвали Малофеева, и окрыленные его речами игроки легко и изящно обыграли крепко сбитую команду Уэльса. Голы на свой счет записали Александр Хацкевич и Валентин Белькевич, однако же прошел год, и именно этих футболистов главный тренер сделал виновниками поражения от украинцев. Не нам судить, кто кого предал в сентябре 2001–го, но очевидно, что одно поражение не перечеркивало шансы нашей сборной на выход в финальную стадию чемпионата мира. Однако «охота на ведьм» надломила команду, она не смогла победить в Уэльсе, а через год слег с загадочным гипертоническим кризом и сам главный тренер. В Голландию в 2002–м белорусов повез и.о. Малофеева Валерий Стрельцов, но разве ж обыграешь на рваной гитаре ансамбль музыкантов? В 2004–м в Норвегии начал Байдачный, но ничьих в истории его команды оказалось слишком много, а потом и вовсе случились «тираспольские кондиционеры». Пунтус в 2006–м как начал с невзрачной ничьей с Албанией, так, собственно, невзрачно и закончил. А помните дебют Штанге в 2008–м? Выпущенный им Чухлей на ровном месте заработал пенальти и тем самым поставил партнеров в положение вечно оправдывающихся...
Однако ж стоп! Футболисты говорят сегодня «в нос», у них отличное настроение, западный тренер и полная кошелка амбиций. Самолет уже подлетает к аэропорту им. Шарля де Голля, когда ловлю себя на мысли, что сборная созрела. Если считать с 3 июля 1992 года — ей восемнадцать, а если с сентября 1994–го — шестнадцать. Пора совершеннолетия, пора свершений. Пора бы ей совершить что–то действительно важное, иначе жизнь пролетит — никто и не заметит.
Не правда ли, брат мусью?
Минск — Париж.
1. Отборочный турнир чемпионата Европы–1996.
НОРВЕГИЯ — БЕЛАРУСЬ — 1:0 (0:0)
7 сентября 1994 года. Осло. Стадион «Уллевол». 16.739 зрителей.
7 сентября 2002 года. Эйндховен. Стадион «Филипс». 34.000 зрителей.
Судья — Грэм Барбер (Англия).
ГОЛЛАНДИЯ: Ван дер Сар, Риксен, Стам, Ф. де Бур, Зенден, ван Боммель, ван дер Мейде, Коку, ван Нистельрой (Хасселбэнк, 70), Клюйверт, Давидс (ван дер Ваарт, 70; Райцигер, 84).
Девятое началоСегодня в Париже футболисты стартуют в отборочном цикле чемпионата Европы.В самолете, взявшем вчера курс на Париж, многие не стеснялись говорить «в...
Главная
Гороскопы
В самолете, взявшем вчера курс на Париж, многие не стеснялись говорить «в нос». Таким несколько экстравагантным образом футболисты нашей сборной, да и вообще все, кто хоть раз слышал бургундский или гасконский прононс, пусть и в буквальном смысле на лету, но старательно брали уроки французского. Мсье вратари и полузащитники напевали Des champs Elysees, бравировали познаниями жизни Гюстава Эйфеля и мадам Помпадур, закатывали глаза при словосочетании «Булонский лес» и просто посылали друг друга к собору Парижской Богоматери. В самолете улыбка играла на лицах многих белорусов, и в такой атмосфере в памяти всплывали самые разные образы.