ПАМЯТНЫЕ ВСТРЕЧИ НОВОГО ГОДА НА КУБЕ

1 января исполняется 51 год победы Кубинской революции. В этот день колонны Повстанческой армии под командованием Фиделя Кастро, Че Гевары и Камило Сьенфуэгоса, преодолев сопротивление войск диктатора Батисты, триумфально вошли в Сантъяго-де-Куба и Гавану, а диктатор со своими приспешниками бежал из страны. С тех пор день 1 января в национальном календаре значится как главный государственный праздник Республики Куба — День освобождения. Некоторые кубинцы, рассуждая о знаменательном совпадении в их календаре двух праздничных дат — Дня освобождения и Нового года, — порою шутят, что победу революции 1 января 1959 года им принес Санта-Клаус. Но все мы, как, впрочем, и сами кубинцы, хорошо знаем имя этого Санта-Клауса.
По устоявшейся традиции Новый год принято встречать дома в кругу семьи. Но, как говорится, человек предполагает, а кто-то располагает. Зачастую в этот процесс вмешиваются судьба, начальство и еще бог весть какие обстоятельства. Так было и со мной, которому не раз и не два приходилось встречать очередной Новый год не только вне семейного круга, но и вообще за тысячи километров от своей страны и своего родного Минска. О двух таких встречах, состоявшихся не без участия кубинского Санта-Клауса и особенно запомнившихся, хотелось бы рассказать читателям «7 дней».

1962 год. С социалистическим Рождеством!
В конце 1962 года я и еще шестеро моих товарищей — все военнослужащие срочной службы, которых судьба забросила в сентябре того же года в составе группы советских войск накануне Карибского кризиса на Кубу, — находились на точке в окрестностях г. Камагуэй, неся боевое дежурство на вверенной нам технике (радиопеленгатор и приводная радиостанция). Точка наша располагалась на небольшом холме, поросшем манговыми деревьями. Коллектив на точке подобрался исключительно интернациональный: 2 русских, 2 украинца, белорус, грузин, узбек, да 13 молодых кубинских солдат для охраны. Жили в полевых условиях, в палатках. Одежда — гражданская.
К описываемому периоду обстановка на острове и вокруг него несколько нормализовалась. После состоявшихся советско-американских переговоров президент США Дж.Кеннеди объявил о снятии с Кубы военно-морской блокады. С острова были выведены советские ракеты среднего радиуса действия с ядерными боезарядами, начался вывод других частей и подразделений. 8 декабря после более чем трехмесячного перерыва пришли первые письма с Родины. Близился Новый год, наш первый Новый год на острове Свободы.
Городские кварталы Камагуэя уже с 20-х чисел декабря украсились праздничной иллюминацией. В окнах домов вместо привычных нам елочек засветились рождественские деревца (арболитос).
Под вечер 24 декабря на точку приехали представители местного революционного командования. Они привезли для нашего маленького кубинского гарнизона и для нас традиционное кубинское угощение, чтобы мы могли отпраздновать сочельник (по-испански Noche Buena) и Рождество. Угощение состояло из поросенка, черного риса с фасолью, жареных бананов, нескольких ящиков сербесы (пива) и двух бутылок рома. Это сейчас у нас Рождество, причем и католическое, и православное, являются официальными праздниками и отмечены красными днями календаря. А тогда для всех нас, советских военнослужащих, этот праздник был еще в диковинку. Но праздник есть праздник. Не нарушать же местные традиции.
Кубинцы развели костер, подвесили над ним поросенка и зажарили, накрыли под манговым деревом походный стол. Когда приготовления были закончены, начальник нашей охраны Аркимеды Гарсия разлил по кружкам ром, а взявший слово представитель районного Комитета защиты революции поздравил всех присутствующих с социалистическим Рождеством (такое мы услышали впервые!) и поднял тост за нерушимую дружбу между кубинским и советским народами, за пролетарский интернационализм и за победу Кубинской революции, завершив его традиционным: «Патрия о муэртэ! Венсеремос!» («Родина или смерть! Мы победим!»). Тост был с энтузиазмом принят. Все дружно выпили, после чего кубинцы устроили маленький салют из личного оружия, который был тут же поддержан всеми окрестными кубинскими постами.
А 31 декабря мы решили встретить Новый год по московскому времени, что с учетом восьмичасовой разницы между Москвой и Кубой означало 4 часа пополудни.
Собрались у себя в палатке. На импровизированном новогоднем столе разложили немудреную солдатскую снедь — тушенку, рыбные консервы, лук, картофель, местные фрукты. Кубинцы презентовали добытые ими из подвалов соседнего брошенного поместья несколько бутылок красного вина. Из ближайшей аптеки принесли пару бутылок 96-градусного спирта. Примечательно, что на этикетках бутылок со спиртом был изображен могильный холмик с крестом и собачкой, отправляющей на этот холмик свою малую нужду, а по периметру этой «оптимистической» картинки размещалась предупреждающая надпись «Para el uso externo» («Для наружного употребления»). Уж и не знаю, кто из бойцов группы был тем первопроходцем, рискнувшим то ли по незнанию языка, то ли в силу своей природной любознательности, впервые попробовать содержимое такой бутылки и проторить тем самым дорогу другим своим товарищам, доказав на практике, что жидкость со столь устрашающей этикеткой вполне пригодна не только для наружного употребления. Одно очевидно: это был достойный сын родины Менделеева, ибо спирт в бутылке оказался чистейшим ректификатом.
Ровно в 16.00 по местному времени, то есть в 24.00 по Москве, подняли кружки, поздравили друг друга с наступившим Новым годом, выпили за Родину, за Союз, за своих родных и скорое возвращение домой. Завязалась неспешная застольная беседа. И тут вдруг старший среди нас по возрасту сержант из Воронежа Вадим Звягин раздумчиво заметил, что вот, мол, скоро мы и вправду отправимся по домам, а вспомнить там о чем-нибудь экзотическом, чего домашние и знакомые отродясь не видели и не пробовали, будет, по сути, нечего. Даром, что побывали на Кубе. Свои мысли вслух он закончил довольно неординарно, сказав: «А вот я слыхал от кого-то, что на Кубе лягушек едят. Вот бы попробовать!»
Во исполнение этого новогоднего пожелания мне, как наиболее продвинутому к тому времени в испанском языке, тут же поручили провести необходимые переговоры с ребятами из кубинской охраны. Один из них, Рубен, симпатичный мулат лет двадцати, активно откликнулся на просьбу, заявив, что нет ничего проще, и, вооружившись малокалиберной винтовкой, отправился к протекавшему у подножия нашего холма ручью. Через некоторое время он возвратился с подстреленной лягушкой огромных размеров. Затем прилюдно освежевал ее и сварил в жестяной банке на костре.
Когда сваренная лягушка была подана на стол, в палатке воцарилось тягостное молчание. Рубен насмешливо поглядел на нас и, прочитав нам короткую лекцию о том, что добытый им экземпляр относится к представителям благородного вида Рана-Торо («Лягушка-бык»), который поставляется в лучшие рестораны Гаваны и Парижа, причем за большие деньги, отломил кусок лягушачьего мяса и принялся есть. Его примеру осторожно, подначивая друг друга и предварительно отхлебнув по глотку спирта, последовали и мы. Мясо лягушки оказалось, на удивление, вполне съедобным и напоминало чем-то куриное. Так что вскоре лягушку съели, запили и забыли.
А потом была встреча Нового года по кубинскому времени — с шумом и стрельбой, и часам к трем ночи все, кроме часовых, улеглись спать.
На следующее утро, когда мы собрались за завтраком и стали делиться впечатлениями от новогодней ночи, наш воронежец вдруг ни с того, ни с сего радостно объявил: «Парни, а ведь мы вчера жабу съели!» – и залился звонким детским смехом.
Все молча уставились на него. Судя по воцарившейся тишине особым желанием предаваться воспоминаниям о съеденном накануне «деликатесе» никто не горел.
А воронежец все не унимался. И когда, войдя во вкус, он начал живописать, как съеденное нами земноводное дергало лапками и извивалось во время препарирования его Рубеном, кое-кому из нас стало не до смеха. Сидевший рядом со мной узбек Зияд Паянов вдруг сделался бледным, как полотно, и бросился в кусты.
Так что, полагаю, и Вадиму Звягину в его Воронеже, да и другим ребятам, по возвращении домой, было что рассказать своим близким об экзотике местной кулинарии, которой им так недоставало, и о связанных с нею незабываемых впечатлениях от встречи нашего первого Нового года на Кубе.

1982 год, или 20 лет спустя
Спустя почти 20 лет после описанных выше событий я оказался в Гаване в роли одного из представителей «Интуриста», и утром 31 декабря 1981 года отправился в аэропорт «Хосе Марти» встречать очередную группу советских туристов. Ею оказался женский народный хор работников образования из Эстонии — 64 дамы в возрасте от 18 до 60 лет и дирижер хора Антс Шеет, высокий мужчина под два метра ростом. Размещение группы было запланировано в одной из лучших гостиниц Гаваны — отеле «Насиональ».
По пути из аэропорта в гостиницу руководство группы от имени туристов обратилось ко мне с просьбой относительно возможности устроить встречу Нового года по московскому времени, то есть в 16.00. Я пообещал договориться с дирекцией отеля и предложил группе собраться для встречи Нового года в 15. 30 во внутреннем дворе гостиницы у большого голубого бассейна, причем предупредил, что формой одежды должны быть купальники либо бикини. На ехидный вопрос одной из туристок, в чем будет представитель «Интуриста», ответил, что буду как все.
В 15.30 эстонский хор собрался в полном составе в пляжных костюмах у бассейна. В руках у многих было «Советское шампанское». Кубинские гиды вместе с работниками местного бара быстро организовали столики, бокалы со льдом, прохладительные напитки. Сопровождавшая группу корреспондент эстонского радио, у которой был мощный транзисторный приемник, настроилась на Москву. Наполнили бокалы шампанским, и, как только раздался бой кремлевских курантов, дружно поздравили друг друга с новым 1982 годом. Затем девчата столкнули своего двухметрового дирижера в бассейн, прыгнули вслед за ним, поставили его в центре вместо елки (глубина бассейна позволяла) и стали водить вокруг этой импровизированной елки хоровод. Вдруг «елка» взмахнула руками, и над бассейном зазвучала эстонская новогодняя песня. Оставшиеся на берегу участницы хора дружно подхватили ее. Пение было настолько звонким и красивым, что из отеля подивиться на невиданное зрелище высыпали все гости и прислуга гостиницы. Таких искренних и дружных аплодисментов, которыми наградили за их пение, эстонские девчата, наверное, не встречали нигде.
А в полночь у того же бассейна, подсвеченного разноцветной иллюминацией и украшенного плавающими шарами, под королевскими пальмами был новогодний бал. Мои эстонские дамы явились на него в изысканных вечерних туалетах, и все, как одна, выглядели красавицами. Такую встречу Нового года вряд ли забудешь. Думаю, помнят о ней и ее участницы в суверенной ныне Эстонии, которые, наверное, давно уже стали бабушками. Что ж, им есть что рассказать своим внукам, в том числе и о том хорошем, что у нас было, когда мы были вместе.
В заключение хотелось бы пожелать нашим кубинским друзьям счастливого Нового 2010 года и поздравить их с 51-й годовщиной победы Кубинской революции. Успехов и процветания тебе, остров Свободы!

Геннадий ЛАДЫСЕВ, член Белорусского объединения ветеранов воинов-интернационалистов (кубинцев)