Кукушкины сны, или Одиноким предоставляется… соцкойка

Источник материала:

Ольга ВЕГЕРА

Забота о пожилых людях, как и о детях,  – своеобразный экзамен общества и каждого из нас на милосердие, честность и порядочность. Выдерживаем ли мы его?

Когда-то, еще в середине 80-х, фильм «Легенда о Нараяме» режиссера Сёхэй Имамура открыл для зрителей  одну из традиций древней Японии: немощных от старости людей уносили умирать на гору Обасутэяма, что в переводе и означает «гора, где оставляют бабушек». Были подобные общественные законы и в других странах – по эскимосской традиции старики уходили в тундру и там замерзали. У вестготов существовала так называемая «скала предков», с которой старики прыгали вниз, а в древней Греции пожилые люди по случаю своего ухода устраивали грандиозный праздник, а потом, надев венок, выпивали чашу с сильным ядом – цикутой. В Беларуси же, к счастью, таких жутких традиций не было и нет, стариков в семьях досматривали даже в самые тяжелые времена.
Но побывав  в отделении сестринского ухода Слободской участковой больницы, все же возникает вопрос: «И что же сейчас? История и мы меняемся?»

Мне, недавно простившись с  вырастившей меня любимой бабушкой, было очень волнительно переступать порог учреждения, которое первоначально оказывало лишь медицинские услуги, но теперь,  с течением времени и в результате неких людских помешательств (а как по-другому назвать?), возможно, вы-званных переоценкой семейных ценностей, получившее и другие функции. Теперь медперсонал обычной участковой больницы  призван стать для их постояльцев семьей. Может быть, звучит это немного пафосно и  высокопарно, но это так. Ежедневное общение с санитарками, медицинскими сестрами, пусть оно  временами и заключается лишь в обычных нехитрых вопросах «Как ваши дела, здоровье?» заменяет им общение с теми, кто по логике жизни должен  (или мог бы) сейчас находиться с ними  рядом – детьми, внуками, сестрами, братьями. Чаще всего, что пугает, оно становится единственным. В суете сует уже взрослые, самостоятельные, но все-таки дети своих родителей, настолько заняты решением насущных проблем, что на заботу о своих отцах  у них совсем не хватает времени. И желания. Они знают, что это сделают за них другие, пусть и чужие, люди. Им так удобно – списывать свой эгоизм на стечение обстоятельств, неразрешаемые квартирные вопросы, усталость, сложности на работе – на что угодно. А их матери им прощают и все ждут их появления – месяцами, годами… И с необъяснимым упоением, сидя на социальной койке, за-правленной казенным бельем, готовы пересказывать сказанное несколько сотен раз: мой сын самый-самый, он у меня светлая голова, большой человек…

Сегодня в отделении – 30 человек (10 мужчин, 20 женщин). Как рассказывает заведующий Слободской больницей Юрий Владимирович Фальчук,  у 16 есть дети, но они нечасто балуют их своим вниманием и заботой.

– Но, может быть, хоть вам звонят, чтобы справиться о состоянии их здоровья? – интересуюсь.

Врач, пытаясь вспомнить подобные эпизоды, нахмурился:

– Не было такого. Случалось: когда пациент умирал, мы искали по телефону его родных, а они отказывались его хоронить. Даже это перекладывают на плечи государства! А вы о сыновьем долге говорите… Все старики, поступившие к нам, нуждаются в медицинской помощи: кого-то подводит сердечно-сосудистая, эндокринная система, опорно-двигательный аппарат, дает о себе знать  склероз сосудов головного мозга, ослабленная память, наблюдаются понижения функций желудочно-кишечного тракта, печени, мочеполовой системы. Многие, оформляя в наше отделение или в Мелешковичскую больницу сестринского ухода своих родных, говорят о невозможности быть постоянно рядом с ними  и неумении профессионально ухаживать за больными. Но ведь можно хотя бы изредка навещать родителей в выходные дни! Сколько работаю, до сих пор не понимаю, почему это для некоторых не представляется возможным.

– Когда приезжала в больницу в 2008 году, мне рассказывали, что появление некоторых, особенно «совестливых» родственников вполне предсказуемо –они приходят за оставшимися от выплат государ- ству  (за обеспечение койко-местом, круглосуточным уходом, постельными принадлежностями, медпомощью, 4-разовым питанием и др.бытовыми и социальными услугами) 20-ю % пенсии. Ситуация, наверное, не изменилась…

– Вот совсем недавно женщина, которая навещает своего брата, требуя эти копейки, заявила, что «за свои деньги к нему ездить не будет». А кто заставляет?.. К сведению: суточное содержание одного человека в отделении составляет около 20 тысяч. Итого в месяц – под 600 набегает. Ясно, что мало кто из пациентов имеет такую пенсию. Расходы покрывает государство… Все же маленькое, но движение вперед есть: в прошлом году из отделения домой забрали двоих матерей. Опомнились!.. Подобные нашему отделения грубо называют последними пристанищами стариков. Это не так. Существуют еще интернаты для одиноких пожилых людей. Сейчас передо мной лежат медкарточки троих наших пациентов: готовим документы, чтобы отправить  их в такие учреждения.

– Скажите, а я могу увидеть Елизавету Прокофьевну  Малащенко и Ольгу Яковлевну Шобу? – осторожно спрашиваю, ведь еще два года назад этим бабушкам-соседкам было 84 и 81 год.

– Конечно, можете.

И я, обрадованная,  поднимаюсь на второй этаж. Уже на лестнице слышу, как гремит музыка. «Это Костецкий музыку крутит», – видя мое замешательство, поясняет один из постояльцев. Прохожу в женскую палату. У окна, как и тогда, словно и минуты не прошло, умело орудует спицами Елизавета Прокофьевна. Она по-прежнему не может без дела.

– Бывает, распущу что-то старое и опять наново вяжу. Зато, глядите, в своих уборках! – улыбается бабуля. А по поводу оценки работы медперсонала говорит по-простому:  – Они молодцы, как своих досматривают. У меня-то никого нет. Я всем довольна. Иногда, правда, мы и ворчим, говорим не то, но все это не со зла.  Пусть нас простят, старость ведь еще никого  лучше  не сделала…

– Кто-нибудь навещает вас?

– Местные приходят.  Я то в Преньках жила, там у меня и дом стоит. В него я жить людей  пустила, так вот хозяйка дома и навещает. Правда, давно ее не было.

В комнате появляется Ольга Яковлевна. Улыбается, глаз прищурила.

– Это он у меня видеть перестал, – говорит. – А так здоровье есть. Бог меня не обидел.

Принимает сладкие угощения и вновь, как и раньше, рассказывает с гордостью:

– У меня семеро детей. Коля – в Америке, Сергей – на Дальнем Востоке, дочки – в Санкт-Петербурге. А я вот Якова своего жду, он часто приезжает.

Яков – это ее третий сын, он живет в Мозырском районе. А вот как часто он бывает у нее, бабушка не помнит.

Медсестра Т.Н. Агалец, которая является ей дальней свояченицей (бабушка Тамары Николаевны – двоюродная сестра почившего мужа Ольги Яковлевны), подтверждает: дети действительно выбились, как говорится, в люди. Николай работает дипломатом, ему приходится по полгода жить в Америке, а так он – москвич. А Сергей – мэр какого-то города в  Дальневосточном округе. Некоторое время Яковлевна жила у дочерей в северной столице России, заскучала по родной земле, приехала в Беларусь,  получила травму, вследствие которой ей ампутировали ногу, попала в Слободскую больницу, здесь ей понравилось и она наотрез отказалась возвращаться. 

– Понимаю, что дети волнуются. Но мне и здесь хорошо. – И, задумавшись, добавляет. – А вообще, я жизнь не плохо прожила…

Видимо, того же принципа – не мешать, не быть обузой – придерживается и Лидия Александровна Ситник.

– У меня сердце отказывает и головная боль страшная. А ноги не идут, потому что трудилась много, – жалуется она на здоровье. – Есть у меня сын, в Минске живет. Болеет – у него спина болит, грыжа мучает. Он предлагал мне с ним жить, да я отказалась. Куда мне деться в тех комнатушечках? Тесно…

А Ольга Саввична Римша родом из д.Мелешковичи, она и рада бы с родней жить, да, как сама говорит, «не хотят ни ее, ни ее пенсии». Своих детей они с мужем (его уже лет  20 в живых нет) не нажили, а у племянницы ей не понравилось. Видимо, общего языка не нашли… «Раньше надо было  в больницу перебираться, да боялась. Думала, что тут бьют», – призналась она и засмеялась сквозь слезы.

Одновременно горько заплакала еще одна женщина. «И я не хочу жить с сыновьями… Вы поблагодарите через газету всех сестричек, что с нами день и ночь. Пусть их Бог бережет», – попросила она. Разговоры о сыновьей любви  для нее были болезненными. Волноваться женщине нельзя – давление. И  я прекратила расспросы.

Не сложились отношения с детьми и у того меломана, обладателя музыкальным центром – Костецкого. «Коллектив здесь хороший. Вот и я пытаюсь всех веселить», – говорит  Василий Александрович. Он передвигается с помощью инвалидной коляски, но это не мешает ему бодро вы-глядеть и шутить. Раньше он перебирался в отделение только на зиму, лето проводил дома, на станции Мозырь. Но совсем разругавшись с женой, решил поселиться здесь навсегда. Ногу он потерял на работе – производственная травма. Говорит, что тогда начала разлаживаться и его семейная  жизнь.  Своих дочерей Свету и Тому, сына Сашу он не видел  много лет. Смутно представляет, куда разбросала их жизнь.

– Сын где-то в Прибалтике, одна дочь – где-то в Украине, вторая, кажется, – в Барановичах, – неуверенно рассказывает он.

– А почему не общаетесь?

– Обиделись на меня за что-то…

– Если бы была возможность им что-то передать, что сказали бы?

–  Понимаю, что у каждого из них своя семья, дети. Но считаю, что они поступают со мной глупо. Я же их все-таки воспитывал… Жили ведь вместе, дом построили…

Но тут же мужчина меняется в настроении, провожая меня до порога: «У меня все хорошо, грустить не буду. Не должен».

Возвращаясь в редакцию, я почему-то вспомнила о повадках кукушки, птички, которая,  как известно, никогда не высиживает яйца (подкладывает их в гнезда других птиц) и никогда не выкармливает своих птенцов. Такой беззаботностью она сравнима разве что с нерадивыми родителями, которые точно так же – легко и без всяких терзаний совести – оставляют своих детишек в домах малютки, или тех, которые постепенно, по наклонной обрекают их на сиротскую долю. Как же похожи эти горе-родители на детей этих стариков, с которыми мне  довелось увидеться в отделении! И те, и другие подброшены «кукушками»  в руки тех, кто, не задумываясь, берет на себя заботу о них. И если первых призывают к ответственности буквой закона (посредством Декрета №18), то как это сделать в отношении вторых? Но кому под силу заставить уважать старость своих родителей?
И еще вопрос: может быть уже сейчас нам  нужно что-то менять в себе, в своем отношении к детям, чтобы те, подрастая, не стали мастерить нам на старость корытца, как в том предании?..