"Никто не мешает - уже хорошо". Как овцевод-самоучка под Кобрином разводит скот, несмотря на все "но"

Источник материала:

Фермер Михаил Лукашук — сторонник аграрного микроменеджмента. Его офис — это 200 га земли, рабочий кабинет — пыльный салон белого «бусика». Техник-электрик по образованию и фермер по призванию, Михаил Михайлович не работает в поле — он тут живет. В детстве выращивал кроликов, в юности — нутрий, потом разводил диких кабанов, лаек, лошадей. Последние 30 лет занимается овцеводством — и сейчас у него около 500 голов скота.

— Вот там порода прекос пасется, — показывает Михаил Михайлович на овечек, сбившихся в центре поля. — Это мясная порода, белого цвета. А суффолк — английская порода. Они черноголовые. Вон там, видишь?!

Мимо овечек пробежал крупный чернявый баран по кличке Черчилль. Рогатого фермер проводил настороженным взглядом. В хозяйскую немилость Черчилль попал после того, как уложил Михаила Михаловича в больницу — саданул в бок с разбега.

— А почему Черчилль?

— Порода суффолк — английская. Поэтому Черчилль. А есть еще Будулай. Он сын Черчилля, но черный, как цыган.

Животноводством фермер занимается со школы. В седьмом классе он построил маленькую ферму и стал разводить кроликов. Через год сдал 40 зверьков, получил первую выручку и купил себе мечту — газовый мопед.

— Ни у кого в классе тогда еще и велосипеда не было, а я уже в школу ездил на мопеде, — смакуя школьные воспоминания, рассказывает Михаил Михайлович.

В 19 лет Михаил Михайлович был уже с женой и ребенком, но без денег на руках. Деваться было некуда — стал разводить нутрий.

— Было 140 особей. Я сам научился выделывать шкуры. Стипендия была тогда 30 рублей. Жили за то, что я где-то шапку мог продать. Но когда налоговая узнала, меня чуть не посадили. Потому, что нельзя, оказывается, шкуры на шапки выделывать самому. Надо, чтоб государство этим занималось, — улыбается фермер.

В овцеводство он ушел с подачи старшего сына, который в третьем классе захотел овечку. Родственница жены подарила мальчику ягненка.

— Он там какого-то шалаша себе сделал, сказал, что будет заниматься овцами, как я — кроликами. Я его ругал сначала, а потом сам заехал в колхоз и еще две овцы приобрел, — рассказывает Михаил Михайлович.

Двое сыновей Михаила Михайловича сейчас вместе с ним развивают хозяйство. Оба получили высшее образование. Один — юрист, второй — зоотехник. Младший, Петр, сейчас числится директором хозяйства.

Пока мы разговариваем, овцы разбредаются по полю, кто куда. Стадо вытянулось в неровную линию, один конец которой все дальше удалялся к лесу. Михаил Михайлович засунул в рот два пальца и оглушающее засвистел: два длинных свистка, 15 коротких, потом опять один длинный и один короткий.

Овцы подняли головы, посмотрели в сторону фермера, задумались на секунду — и хлынули потоком на свист. Не прошло и минуты, а все 350 голов уже кучковались на поляне возле Михаила Михайловича.

— Вот что значит стадность и тренировки. Другие фермеры так не умеют — и бегают за ними по полю. Одни так набегаются, что «шкура горит». Я приеду, посмотрю, свистну один раз — а они в кучу, р-р-раз, и соберутся.

«Почти в каждой деревне в округе 60−70% семей держали овец»

Овец, баранов и ягнят у Михаила Михайловича около 500 голов. Суффолков привез из Германии, а прекосов купил у бывшего колхоза «Октябрь», который был в соседней деревне. В свое время там выращивали около 5 тысяч голов.

— В советское время колхозы, которые занимались овцеводством, были миллионерами. Они давали необходимое Союзу сырье — шерсть. Это же самая чистая продукция, которая в текстиле используется. На сегодняшний день из стран, которые занимаются овцеводством, Беларусь, наверное, где-то в хвосте. В советское время на территории Беларуси овцы были и в колхозах, и в частных хозяйствах. Частники содержали от 4 до 20 голов. Почти в каждой деревне в округе 60−70% семей держали овец.

Конец отечественному овцеводству пришел после аварии на ЧАЭС. По словам Михаила Михайловича, практически все поголовье пришлось ликвидировать — шерсть накапливала радионуклиды.

— Сейчас, благодаря программе развития овцеводства и усилиям президента, хоть что-то есть. За неполных четыре-пять лет в республику завезли больше тысячи голов хорошего, чистопородного поголовья, — говорит фермер.

«Приезжайте, одеял возьмите»

По оценкам Михаила Михайловича, на бумаге рентабельность овцеводства хорошая. По его приблизительным подсчетам, на содержание одной овцематки уходит примерно 50 рублей в год. За этот же период она в среднем дает полтора ягненка, что в пересчете на деньги около 300 рублей.

— Рентабельность неплохая, но нужен сбыт. (…) Если бы поголовье было от 500 до 1000 овцематок, то рентабельность была бы выше. Возьми 100 голов и 1000 голов. Сотню пасет один человек и тысячу один, а зарплата одинаковая.

Помимо разведения овец, хозяйство занимается реализацией овечьей шерсти, шкур и мяса. По мнению фермера, шерстяное — самое неперспективное направление.

— Я четыре года назад сдал фабрике под Минском полторы тонны шерсти. По сегодняшний день денег не вижу. Одни обещания. И хватает еще наглости мне опять звонить по поводу шерсти! Шерсть у меня есть и поставить могу — но ведь за ту партию еще не рассчитались. Мне говорят: приезжайте, одеял возьмите. И что мне этими одеялами? Трактора заправлять? Мне топливо нужно, удобрения!

В этом году Михаил Михайлович решил с белорусскими комбинатами не связываться. Нашел карачаевцев из Ставропольского края. Они приехали и за неделю постригли всех овец. Денег за работу не взяли, шерсть забрали.

— Хлопцы отправили шерсть в Рогачев на обработку. А куда дальше — я не знаю, — рассказал овцевод.

Шерсть для фермера — скорее головная боль, чем источник прибыли. С мясом тоже есть нюансы. Баранина у белорусов высоким спросом не пользуется. В рейтинге популярности мяса она занимает только пятое место — после крольчатины, писал журнал «Белорусское сельское хозяйство». По данным издания, культура потребления баранины и ягнятины не сформировалась. Даже при одинаковой цене на свинину и баранину, как правило, потребители выбирают свинину.

Помимо низкого спроса, есть вопросы и с убоем:

— Бойни даже не в каждом районе есть. А те, что есть, принимают в определенные дни. Позвонили мне, допустим, из Евроопта в понедельник, попросили пять тушек бараньих на вторник. А бойня бьет только в четверг и пятницу. И все! А сколько туда нужно бумаг собрать, сколько в очереди отстоять?! Даже если в четверг завезешь, можешь к пятнице не успеть все приготовить. А если даже забьют и обработают, то не каждый магазин захочет это мясо брать. Все абы как, специалистов нет. Заехал, они горло перерезали, шкуру кинули, пляхнули. Не подойти. Как я это повезу в тот же самый Евроопт? Мне трэба, чтобы мясо «играло», понимаешь…

Поэтому основные покупатели баранины у фермера — это постоянные клиенты-физлица и частники, которые берут товар небольшими партиями:

— Кто-то десять туш берет, кто-то пятнадцать, кто-то двадцать.

«Никто не мешает — уже хорошо»

Как сообщила TUT.BY заместитель начальника управления по племенному делу главного управления интенсификации животноводства Минсельхозпрода Марина Чадович, республиканская программа развития овцеводства в Беларуси была рассчитана на 2013- 2015 годы. Сейчас поддержка отрасли продолжается. В Государственной программе развития аграрного бизнеса в Беларуси на 2016−2020 годы есть подпрограмма «Развитие племенного дела в животноводстве», которая касается, в том числе, и овцеводства.

Что касается вопросов белорусских овцеводов к отечественным фабрикам по закупке шерсти, то чиновница говорит, что и у предприятий есть свои претензии к фермерам:

— Они (фабрики — TUT.BY) начинают возмущаться, что во-первых шерсть к ним привозят в малых объемах, во-вторых, ее неправильно состригают и хранят. (…) Комбинаты не против принимать, но у них тоже есть вопросы по объемам шерсти и ее качеству — поясняет Марина Чадович.

В начале ноября президент Александр Лукашенко во время посещения «Витебского мехового комбината» поручил губернаторам доложить ему весной следующего года, как идет выполнение его поручения о развитии овцеводства в стране.

Михаил Михайлович, конечно, не губернатор, но со своей маленькой колокольни доложить может хоть сейчас. Если кратко, то отрасль медленно, но развивается: «Никто не мешает — уже хорошо».