ЛИЧНОСТЬ. Дмитрий Старостенко: господь решает, я стараюсь

Источник материала:

В Москве ледовые дворцы растут как грибы после дождя — только за последние два года их появилось больше, чем в Беларуси за всю историю. Здесь научились зарабатывать на льду. Людей, готовых платить за удовольствие покататься на коньках, — хоть отбавляй, расписание составлено на месяцы вперед, и удачно вклиниться в него практически невозможно. Днем занимаются дети, вечером большой популярностью пользуется рентабельная ночная хоккейная лига, так называемая НХЛ. Многие московские фирмы, особенно те, в которых работают бывшие хоккеисты, считают престижным содержать свои любительские ледовые дружины. Даже некоторые рекламные агентства, PR-компании, стали специализироваться на подготовке и организации турниров. У станции метро “Речной вокзал” спросил у таксиста: “А где здесь рядом хоккейная арена?” — “А какая именно вам нужна? — последовал ответ. — Их ведь несколько”.
Меня интересовал дворец под названием “Умка”, что недалеко от МКАД. Большая зеленая крыша, на ней эмблема клуба — стилизованный под известного мультипликационного героя медвежонок в коньках. Здесь, как рассказал один из хоккеистов, сегодня работает мой адресат: “Вот у меня в команде тренер, все упражнения с нами выполняет. И бегает, и играет, даже в тренажерный зал заходит. Зовут его Дмитрий Валерьевич СТАРОСТЕНКО”...

ИЗ ДОСЬЕ “ПБ”
Дмитрий СТАРОСТЕНКО. Родился 18.03.73 в Минске. Воспитанник минской “Юности”. Нападающий. Выступал за “Динамо” (Минск), “Бингхэмптон” (АХЛ), “Тимро” (Швеция), ХК ЦСКА (Москва, Россия), ЦСКА (Москва, Россия), “Динамо” (Москва, Россия). Лучший хоккеист Беларуси 2001 г. В 1992-м задрафтован НХЛовским “Нью-Йорк Рейнджерс” (номер драфта — 120). За сборную Беларуси провел 43 игры, набрал 13 (8+5) очков, получил 16 минут штрафа. Участник ЧМ-2000, -01, -03.

— Дима, вы закончили профессиональную карьеру игрока в 31 год. Травмы сыграли свою черную роль?..
— Разумеется, дело не в возрасте. Я уже не получал удовольствия от хоккея, а это самое страшное. Выходило, как бы обманывал игру, которой отдал столько лет и здоровья. В последнее время замучили болячки. Был еще год контракта с московским “Динамо”, но требовалось ложиться под нож. А я уже не хотел. Не пошел на операцию, потому как нервная система отторгала врачей, моральных сил просто не осталось. Меня приглашали две команды, предлагали очень хорошие контракты и не понимали, как можно отказываться от таких денег...

— Теперь не жалеете? Могли ведь еще заработать сумму с шестью нолями...
— Не скажу, что не терзали сомнения. И не открою Америки, если заявлю, что после окончания карьеры любого спортсмена ждут очень непростые испытания.
Тяжело искать другую профессию, когда умеешь только гонять шайбу. Всю жизнь пашешь, зарабатываешь деньги, авторитет, а после становишься никем. Совсем другое к тебе отношение, мир крайне жесток. Но никто не играет вечно, и рано или поздно мне пришлось бы начать с нуля.

— Как возник вариант с “Белыми Медведями”?
— Летом 2004-го, когда я не подписал контракт, все-таки тренировался, готовился — для себя. Договорился с директором “Умки”, несколько дней покатался. Ведь в тот момент было очень сложно принять окончательное решение. Пригласили на турнир в Санкт-Петербург сыграть за “Сибирь”. Полетел в Питер, тренер Семенов сказал: “Дим, зачем тебе сейчас доказывать что-то на площадке? Я прекрасно знаю твои данные. Ты на льду всего ничего, выходить и играть с листа — это неправильно”. Вернулся в Москву, стал готовиться, но после этого никаких предложений уже не поступало. Так и остался в “Умке”.

— Вы тренировались, значит, хотели играть?..
— Очень сложно ответить. Я был на распутье. Включилось много факторов. Деньги, здоровье, травмы, любовь к хоккею — качали чаши весов. Единственное, я точно для себя решил, что не лягу под нож. К тому же у меня было белорусское гражданство, считался легионером, в то время как клубы из-за лимита предпочитали россиян. Так начал помогать тренировать юниоров и параллельно с этим взял команду ребят 95-го года рождения.

— Почему же не вернулись в Беларусь?
— В Москве меня больше, чем в Минске, — здесь семья, квартира, связи, теперь уже и российское гражданство. Минск — родина, но вырос и повзрослел я здесь, поэтому мы с женой решили остаться.

— Каково тренировать?
— Для меня интересно, так как я понял, что могу научить ребят многому. Есть большой опыт работы с Виктором Тихоновым, Борисом Михайловым, Зинэтулой Билялетдиновым, Владимиром Крикуновым, Анатолием Варивончиком. Много хорошего почерпнул у них. Прежде всего стремлюсь воспитать в подопечных умение побеждать, и вижу: пацаны адекватно меня воспринимают, с положительными эмоциями, что дает результат. Прогресс налицо. В прошлом году, когда мы с Широковым только пришли в команду, первые две пятерки забрали в ЦСКА, а нам достались “неперспективные”. Поставили целью достойно сыграть против того же ЦСКА. Они чемпионы, занимали первое место в России и ехали минимум 20 нам забивать. Мы проиграли 1:5. Однако с той командой, которая у нас была тогда, я считаю — достойно. Несколько ребят еще прибавили, и их снова разобрали в более авторитетные команды. Это Москва. Здесь любой родитель видит своего сына в ЦСКА, “Динамо” или “Спартаке”. Но мы в прошлом году дошли до полуфинала, также неплохой результат...
Сейчас, второй сезон работая с “95-м” годом, столкнулся с огромной проблемой. К 10-летним ребятам родители предъявляют очень высокие требования. Постоянные прессинг, давление после тренировки: ты там сделал что-то не так, ты там не доборолся, не доехал и так далее. Но пацанам всего-то по 10 лет, куда спешите?! Ведь так и охоту отбить можно. Если у парня есть возможности, здоровье и светлая голова, если он игрок по природе, то рано или поздно сам заиграет, никуда это от него не денется. Основное — сохранить здоровье и нервы в полном порядке. В Москве же все наоборот. У многих ребят в этом возрасте происходит психоз во время игры из-за того, что родитель кричит на него с трибуны. Мне же приходится ребенка успокаивать, а потом “тренировать” пап и мам...

— В вашем детстве тоже такое было?
— Нет, сейчас творится что-то страшное. Такое впечатление, что некоторые родители побыстрее хотят заработать на своих детях, и только для этого отдают их в хоккей. Это ужасно. Ведь не всем же суждено, а моральную или физическую травму ребенку нанести просто.
К тому же Москва — не Минск. Здесь другой народ, иной ритм жизни, совершенно разные ценности, менталитет. Я общался с родителями и пытался им объяснить, что не надо никуда гнаться, если у кого-то в голове сидят какие-то мысли о деньгах, это надо выкинуть. Главное, ребята при деле. Они играют, занимаются любимым хоккеем, а кто из них выбьется на высокий уровень — знает только господь. Если таланта нет, ни один тренер не поможет. Хотя я и стараюсь...

— А взрослый хоккей — разве другое дело? Как, на ваш взгляд, лучше играть: под жестким прессингом или в свое удовольствие?
— Нужно найти золотую середину. Должна присутствовать жесткая требовательность со стороны тренера в тех моментах, когда игрок действует неправильно. С другой стороны, нельзя перегибать палку. Хоккей тогда хорош, когда он в удовольствие.

— Тихонов в свое время не отбил охоту?..
— Виктор Васильевич... Я попал к нему в 17 лет и знаю, что это такое, когда на тебя кричат и оскорбляют. Для того времени это был идеал системы. Сегодня тренер — прежде всего психолог. Он обязан знать, чувствовать, кому и когда требуется кнут, а кому — пряник. У кого-то есть панцирь, он нормально воспримет и крик, у а кого душа — что рана открытая, туда щепотки соли достаточно, чтобы заболело. Все очень сложно. Тренерская работа творческая.

— Кто вам привил любовь к хоккею?
— На коньки поставил отец. Он всегда помогал мне, следил. Я бегал на “Золотой шайбе”, когда Владимир Борисович Баранов, он сейчас в Торонто работает, обратил на меня внимание. Так в десять лет я стал профессионально заниматься в “Юности”. Перешел из 88-й в 23-ю школу, в спецкласс, где со мной учились Женя Грибко, Андрей Андриевский, Дима Башура, Леша Ивашкин...

— С кем из тренеров больше всего понравилось работать?
— С Билялетдиновым. Именно он научил меня играть против сильного соперника. Его система подготовки и отношение к ребятам во время игры не могли не вызывать симпатию. Никакого крика, все замечания по делу, спокойно, с расстановкой, аргументированно и, самое главное, понятно.

— А Крикунов? Злые языки говорят, мол, “загнал” Васильич московское “Динамо” — даже по воскресеньям тренируются...
— Может, и играет тот фактор, что команда работает без выходных, но я не вправе обсуждать его как тренера, потому что пока Старостенко по сравнению с Крикуновым никто. Я только начал. Владимир Васильевич умеет подготовить команду к нужному моменту и знает, как ее правильно нагрузить и разгрузить. Но под его систему должны подбираться игроки определенного склада. В прошлом сезоне у Крикунова было большое количество взрывных хоккеистов. Он их вовремя нагружал — так, чтобы к игре они выскочили и буквально летали по площадке. Но дело в том, что под нагрузки Васильича необходимо иметь недюжинное здоровье. Мне кажется, у него система, как у Тихонова. А там, если ты выдерживаешь этот пресс под баллонами, штангой плюс у тебя от природы есть скорость, то будешь сильнейшим на планете.

— А насколько плотно тренируете вы?..
— Для десятилетних ребят необходимо грамотно распределить нагрузку. Можно и по пять раз в неделю тренироваться и играть, главное — не “переесть”. В этом возрасте гнаться за результатом необязательно. Растить игроков надо спокойно. Ведь талантливые ребята, как правило, идут в школу грандов. Многие тренеры гонятся за победами уже с самыми маленькими. Очки, очки, очки в копилку клуба... Но ведь разницу в мастерстве нужно чем-то компенсировать. Побеждать грандов можно при помощи физической подготовки, скорости, движения. А это нагрузка на сердце, суставы и последствия в будущем.
Я делаю упор на психологию. Больше оптимизма, веры в свои силы. Пробую убедить своих подопечных, что нет никаких авторитетов, а есть личность, она внутри каждого человека, и ее качество зависит только от самого себя. Каждый ребенок — личность. А характер и умение побеждать вырабатываются на тренировках, в единоборствах...

— В далеком 92-м вас задрафтовал “Нью-Йорк Рейнджерс”. Почему дальше дело не пошло? Был ли у вас свой агент?
— Агент НХЛ на самом деле оказался аферистом. Отвез меня в Америку, получил свой бонус в размере 8 тысяч долларов, и больше я его не видел. Для меня заокеанский период оказался неудачным. Вовремя сбежал оттуда в Швецию, где обстановка была в корне иной. Там вместе с семьей получил истинное удовольствие и от жизни, и от хоккея.

— С Америкой связаны только плохие воспоминания?
— Отчего же? Богатая страна. Чувствуешь уверенность в твердости и незыблемости системы — полицейские не такие продажные, как у нас, и перед законом равны все, а не только те, кто “ровнее”. Свобода и демократия по-американски — это не пустые слова, нам до них, как до луны. Там абсолютно другие люди, воспитание, иное отношение к жизни.

— Что больше всего запомнилось?
— Вручение приза самому подготовленному игроку по итогам тренинг-кемпа. Из первой команды лауреатом оказался Сергей Немчинов, среди новичков — я. Обидно до слез, что этот кубок забыл в гостинице. Зато табличка с выгравированным именем Старостенко висит в раздевалке “Нью- Йорк Рейнджерс”.

— Не забыли время, начиная с которого вас стали постоянно преследовать травмы?
— Это, увы, с детства. Может быть, на роду написано. Отец был велогонщиком и часто ломался. Вообще, здесь свою роль сыграл фактор моей эмоциональности. Когда можно было сделать паузу, уйти в сторону, я этого не делал — всегда шел напролом. Например, играл с температурой, с недолеченными травмами. Было стремление и огромное желание. Сейчас вел бы себя совершенно иначе. Но сложилось все, как сложилось, и я ни о чем не жалею. В конце концов, есть спортсмены, у которых намного больше травм, нежели у меня.

— Но вы получали повреждения перед самыми ответственными событиями. В 2001-м вас признали лучшим игроком Беларуси, а перед исторической Олимпиадой-2002 на тренировке родной сборной рассекли лицо...
— Стояли на вбрасывании: ныне покойный Витя Карачун подбил Лешу Калюжного, тот падал, конек пошел вверх и “раскроил” мне подвисочную часть. Я лез в борьбу, не видел, все мгновенно произошло. У человека есть судьба, значит, мне не надо было туда ехать...

— Однако и после этого вы так и не надели маску?
— Возможно, в этом и заключается мой непрофессионализм. В визоре этого бы не произошло. Но я привык выступать без маски, потому что в ней игру так не видел. Это моя ошибка.

— Какой момент считаете вершиной карьеры?
— Свой потенциал так и не раскрыл. С одной стороны, мои травмы, с другой — болезни детей. Повлиял фактор рождения сына. По сути, после появления Федора супруга Анжела осталась одна с двумя детьми, они часто хворали, лежали в больницах. Мне очень тяжело игралось: переживал, нервничал, что в итоге также сказалось на результатах. Самый успешный сезон? Не думал над этим. Горжусь периодом, когда был капитаном сборной, забрасывал решающие шайбы, как, например, в олимпийской квалификации в Инсбруке в 1997-м, или когда “Прессбол” признал меня лучшим хоккеистом года в 2001-м. Тогда получал истинное удовольствие от хоккея. Надеюсь, и хоккей я не обманывал.

— Сына на коньки не поставили?
— Пока нет. Но планирую. Ему только четыре года. Главное, чтобы желание было, глаза горели. А без этого никак.

— Какие жизненные стимулы двигают вас после окончания карьеры игрока?
— Главный — работа. Сколько бы ты денег ни накопил и что бы ни было у тебя за спиной, все равно нужно чем-то полезным заниматься. Важно найти любимое дело. Пока мне нравится тренировать.

— А на большой хоккей часто ходите?
— Очень редко. Разве что иногда на “Динамо”. Но косвенно за событиями слежу.
— Кто, на ваш взгляд, лучший игрок суперлиги?
— Евгений Малкин.

— Болеете за “Динамо”?
— Честно говоря, ни за кого. В ЦСКА и “Динамо” были хорошие команды и дружные коллективы. Но теперь не то. Вообще, самый сильный дух на моей памяти присутствовал, конечно же, в сборной Беларуси. Поколение Андрея Ковалева, Володи Цыплакова, Саши Андриевского, Васи Панкова и так далее — тех ребят, с которыми играл, — вознесло белорусский хоккей на невиданные высоты. Тот факт, что команда, созданная из воспитанников всего одной школы, на протяжении ряда лет находилась в восьмерке сильнейших в мире, по-своему уникален и вряд ли кем-то повторим. Это веха в истории, и мне приятно осознавать, что я также имею к ней отношение. Даже несмотря на то, что в сборной получал серьезные травмы, нисколько не жалею о здоровье, отданном той команде.

— В Беларуси много наставников. Кто, на ваш взгляд, должен тренировать сборную?
— Трудно предположить, может, и я ее скоро буду тренировать. Шучу, конечно, но в каждой шутке есть доля правды. По крайней мере перешел на тренерские рельсы и, как в игре, ставлю перед собой цель быть лучшим.
По поводу белорусских тренеров не могу ничего сказать. Думаю, люди, которые там работают, лучше меня разберутся. Им виднее. Пригласили канадца? Бывает, когда после восьмерки в Нагано и полуфинала в Солт-Лейк-Сити вообще не попадаешь в Турин...
Но ведь, как я понимаю, сейчас идет омоложение команды. Это у старой сборной был выработан характер побеждать, мы выглядели монолитом, могли бы, в случае чего, и без тренера сыграть. А молодым в первую очередь нужен наставник, дядька, чтобы постоянно приглядывал, заботился, замечания делал. Из Москвы что-то советовать сложно, а уж из-за океана... Тренер должен постоянно быть рядом, учить ребят играть на каждом участке. Ведь хоккей — это азбука, которую многие молодые просто не знают, хотя пытаются читать абзацами, вот материал и не усваивается. В любой команде должны быть четко отработаны системы и активного хоккея, силового давления, и игры в откат.
Но тренер сборной — лишь верхняя, менее значительная часть айсберга. Гораздо серьезнее вопрос обстоит с работой детско-юношеских школ. Там наставники, насколько я знаю, нищенствуют, хотя должны иметь хорошие деньги. Это основное, так как именно в школе закладывается фундамент.
Если тренер будет получать на порядок больше, он станет спокойно работать и правильно обучать детей. Второй момент: должна быть соревновательная конкуренция среди школ — много игр с равными по силе соперниками. Тогда ребята начнут прибавлять, продвигаться в основные команды, где продолжится рост мастерства. В игре против сильного соперника хоккеист растет.

— Все упирается в деньги.
— Да, без них сложно. Хороший игрок должен хорошо получать. Чтобы иметь достойный чемпионат, надо много платить, иметь миллионные бюджеты. Но ведь, когда у вас пусто в карманах, вы в ресторан не ходите, верно? Питаетесь подешевле, потому что завтра средств может не оказаться и на прожиточный минимум. У нас же — и в Беларуси, и в России, — сплошной перекос. Балуемся дорогими игрушками, а на самое необходимое — хлебушек для детских тренеров, — денег нет. Такая политика рано или поздно приведет к краху.
На мой взгляд, Беларуси не надо гнаться за Россией — это с любых точек зрения бессмысленно и нереально. Поэтому, исходя из того, что есть, нужно самим выращивать игроков, тем самым повышая планку среднего уровня. Но можно перенимать другой положительный опыт. Например, всем известно, что в Москве детские тренеры получают мало. Но школы все равно растят игроков. Почему? Родители приплачивают. Вот я главный тренер школы по “95-му” году. Существует негласный закон, согласно которому папы и мамы организуют фонд. Моя зарплата составляет 4600 рублей (средняя зарплата в Москве — 20000 рублей. — “ПБ”.). Это копейки, мизер. Сам понимаешь, здесь на эти деньги прожить нереально. И родители помогают.
Есть тренеры, которые выставляют четкие требования. Например: столько-то и столько-то мне надо в месяц за ребенка. Нет денег — до свидания. У меня такого подхода нет. Почему? Во-первых, есть бедные родители, и у них как минимум не менее талантливые дети. Во-вторых, прежде всего необходимо доказать на деле, что ты из себя представляешь, а не гнаться за деньгами. В моей команде взносы абсолютно добровольные — по мере возможности. В-третьих, в Москве существует понятие индивидуальной “подкатки”. На дополнительные занятия беру пару-тройку ребят и полностью посвящаю себя им. И за это, естественно, получаю дополнительные деньги. Здесь это считается основным заработком.

— Но может ли такой подход к делу быть выходом для Беларуси? Москва — это другой мир...
— Если все узаконить, почему нет? Не хватает у государства денег на хоккей — дорогой вид спорта — значит, надо в этом признаться и создать возможности зарабатывать. Нельзя пускать тренеров по миру, их бы в Красную книгу какую занести, а то скоро совсем исчезнут как вид. Если ввести что-то наподобие платного образования, то, на мой взгляд, прок от этого будет.

— Вы планируете всю жизнь проработать в хоккее? В бизнесе себя не пробовали?
— Насчет бизнеса не задумывался — всему необходимо желание и призвание. У меня на данный момент все связано только с хоккеем.

— Желаем вам с таким вот желанием когда-нибудь снова оказаться полезным в Беларуси.
— Спасибо. Передайте мои поздравления читателям “Прессбола” с наступающими Новым годом и Рождеством. Ребятам, болельщикам, всему хоккейному обществу и вообще белорусам желаю терпения. Оставайтесь людьми!

Никита БЕРЕЖКОВ