Между жизнью и смертью

Источник материала:

УЛИТЕНОК Галина

Где черпать силы?

«Я переживаю очень трудные дни. Боль потери дорогого человека, мечтавшего поставить детей на ноги и дождаться внуков, невозможно передать. На душе становится легче только от рыданий. Первые 40 дней не включала ни радио, ни телевизор. Не потому, что такой обычай, а потому, что для спасения там ничего нет. Остаются газеты. Но и там — реклама, жизнь звезд, политика.

Помогите, посоветуйте, как выжить, смириться, не опуститься, оставшись одной. Где и в чем найти спасение, черпать силы? Как совладать с собой, сохранить тепло и уют в доме? Как вести себя, чтобы не отвернулись дети? Как справиться с болью от прикосновения к каждой его вещи? Как заставить себя не бежать и не рыдать на кладбище? Нас таких ведь много — женщин и мужчин, молодых и пожилых.

Ваша читательница, Осиповичи».

Пытаясь ответить на письмо, мы ни в коем случае не исходим из порочного принципа «чужую беду руками разведу». И не собираемся произносить дежурных слов утешения. Потому что хоть и существует выражение «позвольте разделить ваше горе», каждый несет эту тяжкую ношу сам. Однако подставить плечо, чтобы тот, кому выпало неподъемное бремя, не сломался, — в силах окружающих. Вместе с нашими собеседниками мы также пытаемся это сделать.

Спасение от скорби

Протоиерей Павел Латушко, настоятель прихода храма иконы Божией Матери «Взыскание погибших» в Минске:

— Господь долготерпит. Он тогда только прекращает жизнь человека, когда видит его готовым к переходу в вечность или же нет никакой надежды на его исправление.

Судьбы Божии нам неисповедимы, каждому положен предел жизни, а вечность не имеет конца! Человек предается излишней скорби об утрате близкого. Но это не по разуму духовному, это плоть и кровь действуют. Мы не бессмертны телом. Ибо смерть не за морями, а у каждого за плечами. Люди умирают и преждевременно, и много лет поживши. Но сколько бы испытал бурь, скорбей и превратностей бытия человек, если бы не ушел до срока? Плачущие не жалеют его в этом отношении, рисуя в воображении исключительно счастливую жизнь, что очень редко случается.

Для христиан смерть не есть всегдашняя разлука, но временное отшествие. И перед Богом все живы, ибо душа бессмертна и вечна. Рассудите так, и это станет уменьшением скорби. Вы можете находиться с усопшим в общении молитвенном, когда исполняете долг ваш перед ним — приносите молитвы об упокоении души его и при церковном богослужении творите поминовение, и делаете благотворения нуждающимся. От всего этого великая польза его душе, а для вас утешение.

Вот что рассказывает Писание о царе и пророке Давиде.

Когда у Давида заболел ребенок, Давид молился Богу о младенце, постился и, уединившись, лежал на земле. На седьмой день дитя умерло, и слуги Давидовы боялись донести ему, что скончался младенец, ибо, говорили они, когда дитя было еще живо и мы уговаривали его, он не слушал голоса нашего. Как же скажем: «Умерло дитя»? Он сделает что–нибудь худое. Увидел Давид, что слуги перешептываются, и спросил: умерло дитя? Сказали Давиду: умерло. Тогда Давид встал с земли, умылся, помазался, переменил одежды, пошел в дом Господень и молился. Возвратившись, потребовал хлеба и ел. И сказали слуги: «Почему так поступаешь: когда дитя было еще живо, ты постился и плакал, а когда умерло, встал и ел хлеб?» Но на самом деле как все просто: «Доколе дитя было живо, я постился и плакал, ибо думал: кто знает, не помилует ли меня Господь и дитя останется живо? А теперь оно умерло: зачем же мне поститься? Разве я могу возвратить его? Я пойду к нему, а оно не возвратится ко мне».

Секрет в том, что Давид знает, что есть Бог. А кто этого не знает, тот в оцепенении, с ужасом глядит в разинутую пасть смерти. Когда же ее челюсти смыкаются над кем–то из близких, — предается излишней печали. И в том отчаянии есть нечто богохульное. Человек вопит: да будет воля моя! Не принимаю Твоей воли!.. А это пресекает возможность дальнейшего взаимодействия с Богом.

Так что если мы хотим участвовать в грядущем воскресении мертвых и принять воскресшими наших родных и близких, расставшись с ними на время, то должны хоть в какой–то мере услышать это властное «не плачь», сказанное нашим Господом Иисусом Христом, владычествующим над живыми и мертвыми. Смысл жизни может быть только в жизни, и жизни вечной!

Если мы живем, значит, в том есть смысл

Сергей Давидовский, руководитель городского центра пограничных состояний, кандидат медицинских наук:

— Нередко люди внутренне уже готовы к тому, что вскоре их близкий человек уйдет — вследствие возраста или болезни. Другое дело, когда смерть происходит вдруг, внезапно. Тогда чаще всего наступает так называемая реакция острого горя — выраженное депрессивное состояние, для которого характерны фиксированность на своих внутренних переживаниях, отгороженность от окружающего мира, когда человек живет только своими страданиями. Это состояние глубокого психологического дискомфорта, которое продолжается несколько суток. В таких случаях возможное оказание помощи — диалог, осуществление каких–либо действий, направленных на то, чтобы человек адекватно воспринимал ситуацию. Необходимы также поддержка и искреннее сочувствие окружающих.

Кстати, религиозная традиция также сформировалась в подобном ключе. Вспомним те же 9 дней — первое поминовение, когда страдающий человек начинает хоть что–то понимать и хоть как–то осмысливать произошедшее. Следующий важный этап — 40 дней, когда человек уже должен смириться с произошедшей потерей, успокоиться. Один из показателей того, что это состоялось, — увидеть во сне умершего.

И все же может произойти фиксация негативных обстоятельств, тогда человек продолжает жить только воспоминаниями о горе. Здесь необходима более активная помощь — психологическая, психотерапевтическая, возможно даже лечение в амбулаторных или стационарных условиях. Иногда пациента крайне тяжело вывести из подобного состояния: он буквально поселяется на кладбище, полностью теряет интерес к окружающим, не находит сил вернуться к повседневной жизни, что в целом характеризует его внутреннюю слабость. Да, человек ест, пьет, ходит на работу, однако вся его жизнь посвящена только тому, чтобы оказывать внимание умершему, которому принесенная жертва просто не нужна. Но и в таких запущенных случаях квалифицированная помощь окажет свое положительное воздействие. В то же время нельзя заламывать руки и заставлять лечиться. Насильно ничего не получится. Надо подвести к осознанию такой необходимости. И здесь важно не упустить оптимальные сроки. Если спустя месяц–полтора после случившегося видно, что человек психологически и эмоционально застыл в своем горе, не ждите год, два, три, когда «само пройдет». Сразу же активизируйте действия и помощь. В медицинских учреждениях с такими пациентами работают психологи и психотерапевты. Работают довольно успешно.

Автору письма также следует побеседовать с психотерапевтом. Кстати, вещи мужа лучше сложить в стороне от глаз. Иногда очень помогает работа, которой стараются загрузить себя максимально. Может быть, стоит больше заниматься с детьми.

Когда осиротевший человек непрерывно думает только о своей утрате, он внутренне убежден, что таким образом проявляет заботу об умершем, оказывает ему достойное внимание, демонстрирует, как хорошо к нему относился и относится, как сильно жалеет. Но опять–таки: зачем усопшему жалость? Все это больше нужно живому, который непреднамеренно, конечно, старается показать окружающим свои переживания. Умершему ведь уже ничего не покажешь. Для супруга автора письма требуется иное: чтобы дети и без него оставались благополучными, чтобы жизнь в семье складывалась нормально, ну и его, безусловно, не забывали — посещали могилу, вспоминали и поминали. А не сидели возле вещей с рыданиями. Вещи вдова перекладывает больше для себя. И она должна понять, что делает это именно для себя. Как только переосмысление собственного поведения произойдет, человек станет доступен для общения и контакта. Но повторюсь: недопустимо что–либо навязывать. Особенно в первые дни, когда важно просто пережить свалившееся горе, в том числе с помощью слез, в чем нет ничего предосудительного. Даже желательно выплакаться.

Иногда я рекомендую посетить церковь, если передо мной верующий или хотя бы принимающий религию. Надо делать все, чтобы пациенту стало легче, а как это произойдет — не столь важно. Все–таки в нас побеждает стремление к самовосстановлению и реальная жизнь берет свое. Если мы живем, значит, в том есть смысл.