9. Провал в архаику

Источник материала:

9. Провал в архаику

Переход к цивилизованному рынку в странах СНГ пока не состоялся, а в Беларуси после 1994 г. произошел постепенный откат к командной экономике. Но это случилось вовсе не потому, что специалисты не знали, как выстроить эффективную экономику. Этому воспрепятствовали интересы узких групп общества и менталитет широких масс. И для выработки стратегии дальнейшего продвижения Беларуси в семью развитых стран мира необходимо лучшее понимание общества, в котором мы живем.
Леонид ЗЛОТНИКОВ
Корни более глубокого консерватизма белорусов следует искать в истории развития страны.

Слишком тонкий слой элиты

Во-первых, до революции Беларусь была отсталой окраиной империи. В деревне жило 84% населения. В небольших городах преобладали евреи (54%), которые потом эмигрировали, и русские (18%). Белорусы же составляли лишь 17%.

Здесь не было крупной промышленности и индустриальных центров, а потому капиталистические отношения были развиты слабо, не было пролетариата, университетов и заметного слоя интеллектуальной элиты, как в России или Украине. Традиционалистские ценности, традиции и мораль здесь сохранились в гораздо большей степени, чем у соседей.

Во-вторых, бурное развитие индустрии и городов произошло в Беларуси в середине прошлого века. Например, в 1960-1985 гг. объем промышленного производства в Беларуси вырос в 9 раз, а в целом по СССР — в 4,9 раза. Благосостояние белорусов росло гораздо быстрее, чем в других республиках, а переселение в города увеличивало комфортность жизни. Все это вызвало у белорусов более высокую степень удовлетворения существующим общественным строем.

В-третьих, Беларусь слабо обеспечена природными ресурсами и энергоносителями по сравнению с другими республиками бывшего СССР (за исключением прибалтийских стран). Она получала их в основном из России по ценам в 2,5-3 раза ниже мировых, а поставляла в Россию продукцию развитой в Беларуси обрабатывающей промышленности по ценам в 2,8-3 раза выше цен мирового рынка. Поэтому либерализация внешней торговли и выравнивание цен привели к более значительному экономическому спаду и спаду уровня жизни, чем в других переходных странах. Реальная зарплата в 1990-1994 гг. снизилась почти в три раза. Цены за этот период возросли в сотни раз, значительно увеличилась дифференциация доходов. Ортодоксальные коммунисты использовали все это для своей пропаганды. Поэтому здесь разочарование масс "рыночными" реформами оказалось более глубоким.

В-четвертых, в Беларуси в слое правящей элиты не было реформаторов, как в соседних республиках (Ельцин, Кравчук, Бразаускас). У власти после начала реформ осталась прежняя прокоммунистическая номенклатура. У нее тогда не хватило смелости открыто выступить против мифа рыночной экономики и демократии, овладевшего поначалу массами. Поэтому бюрократия вынуждена была лавировать. На последнем, ХХХII съезде КПБ (ноябрь 1990 г.) ее вновь избранный лидер А. Малофеев заявил: "Нам надо еще раз подумать, как вписаться с нашей политической платформой в рыночные отношения, как наполнить их таким содержанием, чтобы сохранить социалистический выбор".

Сочетание указанных факторов вызвало закрытие "окна возможностей" рыночных реформ для Беларуси.

Позитивные установки населения на реформы в начале 90-х гг. были стихийной реакцией на развал социализма и представления о зажиточной жизни в развитых странах.

Социологи отмечают, что либеральные ценности, на которых основана рыночная экономика, чужды населению и других стран с переходной экономикой. И в других странах случается, что население вновь голосует за бывших коммунистов (теперешних социал-демократов), однако те не прекращают реформ, а лишь смягчают их социальные последствия. Потому что образованная элита, которая находится у власти в этих странах, понимает, что нет другого пути для развития эффективной экономики и выживания страны.

Поэтому не только и не столько "дело в белорусском народе", когда говорят о закономерности закрытия "окна возможностей" в Беларуси, сколько в элите общества. Это она обычно вырабатывает творческие ответы на вызовы времени и приобщает инертную массу к новым ценностям. Но тонкий и слабый слой белорусской интеллектуальной элиты не смог противостоять консерватизму "простых" людей.

Народ берет власть

В 1994 году в Беларуси произошел тот редкий случай в истории, когда "простой" народ выдвинул на высшую должность в государстве личность из своей среды, не прошедшую предварительный отбор элит. Поэтому сейчас в Беларуси формируется модель общества, отражающая архаичный менталитет "простых" людей. Эта модель основана на естественно сформировавшемся "азиатском" способе производства. (Теперь этот способ в силу его распространенности в прошлом на всех континентах называют "государственным".) Суть азиатской модели — неразделенность власти и собственности. Есть лишь правители и управляемые.

Экономика. В азиатской модели нет частной собственности в европейском понимании, нет защиты собственности, она зависит от носителей власти и подвергается произвольным поборам или конфискации со стороны администрации.

"Здесь частные собственники (а они подчас бывали много более богатыми, чем в Греции и Риме) верно служили власти и были готовы довольствоваться тем приниженным статусом, который имели, — пишет Л. Васильев в книге "Частная собственность на Востоке" (М., 1998). — Они не знали и не желали знать, что такое свобода, право, гарантии собственности или неприкосновенности личности и т. п. Они хотели лишь одного: существовать и процветать под надежным прикрытием сильной власти, любое требование со стороны которой было законом. А власть со своей стороны была заинтересована в существовании частных собственников — но именно таких, какими они были. Заинтересована потому, что рыночно-частнособственнические отношения выполняли под присмотром власти те жизненно важные функции, без которых развитое общество и сильное государство просто не могли бы существовать".

В первобытных и архаических обществах коллективизм как ценность доминирует над частной экономической инициативой. В коллективистском обществе более всего ценится способность индивида принести пользу, вклад в "общий котел", она становится критерием достоинства индивида (доска Почета, подарки на "дажынках" и т. д.). В свою очередь, наиболее важными добродетелями, которыми должен был обладать правитель, считаются щедрость и справедливость. Его любят за обильные подаяния (увеличение зарплат и пенсий) и устройство праздников и зрелищ. Тенденции к материальному накоплению в архаическом обществе не приветствуются. Например, Аристотель питал презрение к приобретательской деятельности. Он считал, что трудиться не на благо других, а для собственной прибыли — аморально. В средние века суд инквизиции наказывал не только за ересь, но и за взимание процентов. Но больше всего не любят торговцев и посредников. Их еще в древности "изгоняли из храма", а недавно нацисты уничтожали торгашеский дух вместе с его носителями.

Традиционалистские ценности "простых" людей нашли отражение как в белорусском законодательстве, так и в правоприменительной практике. Например, в Гражданском кодексе написано: "направление и координация государственной и частной экономической деятельности обеспечивается государством", "осуществление гражданских прав не должно противоречить общественной пользе" (статья 2).

Наибольшей регламентации в законодательстве подвергается деятельность торговцев и посредников. Неясности и противоречия в хозяйственном законодательстве трактуются в пользу государства, нормативные акты часто имеют обратную силу. Штрафные санкции даже за мелкие нарушения хозяйственного законодательства (в отношении государства) чрезмерно жестоки.

Власть. В политической сфере общее также становится выше частного. Демократическая идея разделения ветвей власти не воспринимается. При этом большинство населения выбирает лидера харизматического типа, отождествляет правителя и государство, а институты демократии (парламент, законы) и др. рассматриваются как помеха президенту управлять "по любви и по справедливости". "Я обложен этими законами, — говорил А. Лукашенко. — Я не посмотрю ни на закон, ни на что" (2.02.1995 г.)*.

С целью снять законодательные ограничения с действий президента была принята новая Конституция (1996 г.), которая предоставила право законотворчества президенту "в особых случаях" и в тех случаях, когда такое право по конкретному предмету ему предоставлено парламентом. Но этого президенту оказалось мало, и в 1999 г. был принят Гражданский кодекс, установивший приоритет указов и декретов президента над законами: "В случае расхождения декрета или указа президента Республики Беларусь с настоящим кодексом или другим законом настоящий кодекс или другой закон имеют верховенство лишь тогда, когда полномочия на издание декрета или указа были предоставлены законом" (ст. 3 ГК РБ).

Институты современного государства превратились в декорации единоличной власти феодального типа. Посредством краткосрочных трудовых контрактов и системы оплаты труда, когда тарифная часть оплаты мала, а остальное зависит от воли начальства, в Беларуси выстроена иерархия личной зависимости.

Интересы личности ставятся ниже интересов государства. Права человека имеют низкую ценность. Сохранились элементы подсознательной сакрализации власти. Элементы сакрализации подкрепляются и развиваются "сакрализацией пространства", то есть такой его организацией, которая подчеркивает дистанцию в статусе правителя и подчиненных (выделяется столица, в столице выделяются центр и дворец-резиденция, кресло, похожее на трон, монументальные сооружения и т. д.). Традиция допускает для сакрального вождя такие формы поведения, которые недозволительны подданным.

Германская модель социализма

Провал в архаичную, основанную на стадных инстинктах коллективность произошел, когда в стране уже начали развиваться институты частной собственности.

Они не были отброшены, но превратились во внешнюю оболочку, в которой развивается чуждый им общественный организм. В новейшей истории подобное уже происходило в Германии в 30-е годы прошлого века.

"Всякое действие и всякая потребность личности должны регулироваться обществом. Вот это называется социализмом! — обрисовывал Гитлер германскую экономическую модель. — А всякие мелочные споры о частной собственности на средства производства не имеют к нему никакого отношения. К чему об этом говорить, если я прочно свяжу людей дисциплиной, из рамок которой они не смогут вырваться? Пусть они владеют землей и фабриками сколько им угодно. Самое главное, что государство распоряжается ими с помощью партии, независимо от того, хозяева они или работники. Поймите, собственность больше ничего не значит. Наш социализм берет гораздо глубже. Он не меняет внешнего порядка вещей, а формирует лишь отношение людей к государству, ко всенародной общности".**

Людвиг фон Мизес, один из идеологов либерализма, живший в то время в Германии, определил ее общественный строй как "германскую модель социализма". Подобная модель формируется сейчас и в Беларуси. Но она не имеет отношения к фашизму как идеологии и морали (например, здесь не принята норма "подтолкни слабого"). Просто обе модели имеют сходство, поскольку сводятся к одному базовому для них "азиатскому" способу производства. Как и социализм советского образца.

Сейчас в Беларуси отношения власти доминируют над отношениями собственности и подчиняют их себе. Наиболее ярким примером ущемления прав собственности стал известный Декрет № 40 от 23 ноября 1999 года, допускавший внесудебную конфискацию имущества. Этот декрет существенно влиял на решения иностранных инвесторов разместить свой капитал в Беларуси и потому впоследствии был отменен (ноябрь 2001 г.).

Еще примеры. Указом президента была предусмотрена возможность введения "золотой акции" в обществах, где имеется доля государства независимо от ее размера (№ 591, 1997 г.), после процесса приватизации, когда многие инвесторы уже не могли изменить свои решения. Впоследствии, после издания Указа "Об особом праве ("золотой акции") государства на участие в управлении хозяйственным обществом" (№ 125, 1 марта 2004 г.), этот институт стал еще более "жестким". Теперь "золотая акция" может быть введена не только в акционерном, но и в любом другом хозяйственном обществе, где ранее имущество принадлежало государству, то есть независимо от того, имеется ли доля государства в имуществе данного предприятия на момент введения "золотой акции". Но в нарушение закона в январе 2005 г. Гомельским облисполкомом "золотая акция" была введена на успешно работающем предприятии "МНПЗ плюс", где вообще никогда не было доли государства.

Работникам предприятий, которые приобрели свои акции на льготных условиях во время приватизации, указом президента запрещено продавать эти акции. Осенью 2005 г. подготовлены поправки в законодательство, которые вводят контроль государства за ценами акций на фондовом рынке.

Но отношения собственности, как известно, сводятся не только к юридическим понятиям пользования, владения и распоряжения. Экономисты считают собственностью совокупность прав по принятию решений в сфере создания, обмена и распределения товаров. В Беларуси государство фактически уже стало собственником формально частных предприятий, о чем свидетельствует высокая степень государственного регулирования и контроля деятельности частных предприятий. Частная собственность превращена в декорации, которые скрывают подчиненность субъектов всех форм хозяйствования узкой группе лиц, выдающих свои цели и интересы за интересы всего общества.

Рынка не будет

Президент пытается вернуться к экономической модели бывшего СССР. Но в условиях малой открытой экономики такой возврат невозможен. Поэтому сохраняются декорации рыночных институтов, но продолжается ползучая и необъявленная национализация ранее приватизированных объектов, еще прибыльные виды деятельности отнимаются у частных и передаются государственным предприятиям, а сами предприниматели превращаются в источник поборов для государства и взяток для бюрократии. Остаются нереформированными колхозы и совхозы как опора власти на селе (сейчас большинство из них называются СПК) , несмотря на то, что многие из них бесповоротно деградировали. При этом государство следит за тем, чтобы доходы субъектов рыночного сектора экономики были минимально возможными.

Доля частного сектора в производстве ВВП составляет сегодня около 25%, что намного меньше, чем в странах, вставших на путь рыночных реформ (в России — 80%). Однако факт сворачивания рыночных реформ стыдливо скрывается посредством занижения доли госсобственности в производстве ВВП. С этой целью в статистической отчетности "негосударственный" сектор экономики просто переопределен как "частный" сектор, то есть сейчас к частному сектору относятся АО даже с 99-процентной долей государства, давно огосударствленные потребительская кооперация и колхозы.

Переход к рынку как к механизму саморегулирования производства и стимулирования субъектов хозяйствования не предусматривается и в отдаленном будущем. Это следует из основного программного документа страны — Национальной стратегии устойчивого социально-экономического развития Республики Беларусь до 2020 года. Там утверждается, что белорусская модель социально ориентированной экономики в ее завершенном виде станет экономикой "с действенным государственным регулированием, заинтересовывающим предпринимателей в расширении и совершенствовании производства, а наемных работников — в высокопроизводительном труде".

В общем, ничего нового.

Таким образом, "белорусская модель" общественного устройства в целом и экономики в частности не есть нечто новое. "Азиатская модель" с различными модификациями эволюционно развивается, начиная от первобытного стада. Эта модель допускает два способа координации экономической деятельности:

- рыночное саморегулирование, когда властная "вертикаль" лишь отнимает часть дохода у собственников (дань, налоги, взятки);

- значительное вмешательство государства в экономику (современные попытки реализовать социалистическую утопию).

В любом случае, напомним, частная собственность беззащитна, а сама "вертикаль" образует господствующий класс.

* * *

Мы не можем осознать ход истории, не вводя логико-смысловые координаты для упорядочивания бесчисленного количества фактов. Характеризуя современное состояние белорусского общества как провал в архаику, к отношениям традиционалистского общества, мы привлекаем тем самым накопленный наукой опыт исследования подобных обществ и используем ее выводы для лучшего понимания происходящих событий и их прогнозирования. Но этим не исчерпывается разнообразие общественной жизни. Поведение людей определяется не только ценностями и традицией, но и интересами, инстинктами, ситуацией и т. д. Только постепенно вводя в пространство фактов упорядочивающие координаты и усложняя анализ, мы сможем глубже осознать происходящее вокруг нас. Что и попытаемся сделать в следующих публикациях цикла.