Он нанес третий удар

Источник материала:

Он нанес третий удар

по амбициям homo sapiens
6 мая исполнилось 150 лет со дня рождения австрийского врача и психиатра, создателя психоанализа Зигмунда Фрейда (1856-1939). Важность этой фигуры в истории психологии и в истории культуры переоценить совершенно невозможно, даже если попытаться припомнить все его невероятные заслуги.
Александр ГРИЦАНОВ, Константин СКУРАТОВИЧ
Как вполне справедливо полагал сам мыслитель, в ходе развития европейской науки по амбициям человечества было нанесено три сокрушающих удара. “Космологический удар” Коперника превратил Землю из центра мироздания в рядовой спутник заурядной звездочки на периферии галактики. “Биологический удар” Дарвина поставил людей вровень с иными животными планеты, доказав их кровное сродство.

“Психологический удар” (“самый чувствительный”) нанес лично Фрейд, доказав бесспорный приоритет бессознательных душевных процессов в организации человеческой жизнедеятельности. До той поры сознание понималось как истинная характеристика природы “человека разумного”. Фрейд доказал, что разум отнюдь не занимает в структуре психики людей главенствующее положение. Ведущие мотивы поступков скрыты от человека, и он, как правило, самостоятельно не способен уразуметь, что именно движет им в тот или иной момент.

Именно с подачи Фрейда человеческая психика перестала считаться однородной. Тема “частей личности” сегодня одна из самых распространенных среди сочинителей школьных теорий и среди педагогов-практиков. Идея о том, что некая, относительно автономная от сознания и воли человека, внутренняя его часть зачастую имеет определенные “порочно-запретные” склонности, что ей позволено желать то, что возбраняется желать целостному индивиду, уже давно общепризнанна.

Фрейд вошел в строй современной культуры куда более основательно, чем даже автор революционного учения Карл Маркс. Последнему сегодня отдают должное лишь маргинальные мудрецы, недовольные собственным социальным положением. Идеи же Фрейда и представителей его школы до сих пор являются ключевыми для постижения мало-мальски образованными людьми самих себя. Амбициозный мужчина “борется” со своими “комплексами” и особо стремится преодолеть “комплекс неполноценности”. Женщина, разбивающая сердца, знает, что все мы — это “наши до поры потаенные желания”. Художник сублимирует сексуальную энергию своего либидо в нечто более ценное в социальном плане. Ну а с пониженным либидо мы не способны любить других, как не можем даже восхищаться самими собой.

Сексуальность после Фрейда перестала быть чем-то постыдным и нуждающимся в тщательной маскировке: было доказано присутствие мощных сексуальных целей даже у детей самого раннего возраста. Символ чистоты — младенец — превратился в агрегат из эрогенных зон. Каждая из зон, актуализируясь в определенный период времени, исполняла особую роль в наличествующих и перспективных отношениях ребенка с миром.

В 1896 г. Фрейд осуществил анализ личности и деятельности российского императора Николая II, едва взошедшего на престол. Придя к выводу, что тот страдает особой формой невроза, смертельно опасной как для него самого и его семьи, так и для государства как такового, он предложил свои услуги в деле исцеления высокопоставленного пациента. Мечта Фрейда о том, что он вылечит царя, заработает много денег и сможет всю оставшуюся жизнь бесплатно оздоравливать своих пациентов, не сбылась.

В самом начале 20-х годов ХХ века Фрейд заметил, что русские революционеры победили всех внешних противников и практически ликвидировали оппонентов внутри страны. Но, по мысли ученого, большевики никогда не смогут избавиться от привычки беспрестанно искать и уничтожать все новых и новых врагов. Уйдя из жизни в 1939 году, Фрейд смог еще раз убедиться в точности своих многочисленных диагнозов. Он, как и его лучшие ученики, могли ставить их не только отдельным людям, но также нациям и государствам.

Эрих Фромм — блестящий последователь учения Фрейда — в конце 30-х годов посетил Советский Союз. Несмотря на свои левые взгляды, он констатировал: “Всю страну необходимо лечить...”.

Фрейд указал Западу путь к индивидуальному освобождению. До него “репрессия”, “подавление” и “угнетение” рассматривались как общественные феномены. И социалисты-утописты, и шумная международная мафия марксистов-ленинцев настаивали на том, что свобода должна обретаться исключительно в смертоубийственной борьбе классов и посредством кровавых политических революций. Благодаря Фрейду репрессия как таковая “переехала” из сферы социальной в область “психического”: борьба с ней оказалась делом не столько радикальных массовых движений, сколько отдельных людей, приходящих за подлинным освобождением к другому человеку — психоаналитику.

Фрейд превратил духовного лекаря в философа и социального лидера. Фрейд первым обнаружил и провозгласил терапевтическую составляющую как культуры, так и жизни вообще. Он показал, что в любом повседневном житейском действии, в любой культурной практике неизменно присутствует терапевтический смысл. Многие из современных людей — в то время как они едят, спят, смотрят театральный спектакль, занимаются спортом и т. п. — твердо знают, что, помимо всего прочего, они занимаются позитивной психотерапией.

Душевное здоровье стало важнейшим фактором государственной политики в обществе. А сам Фрейд в результате этого может смело оцениваться как “кормилец” и “благодетель” по отношению к целому легиону психотерапевтов и психиатров, когда-то мало чем отличавшихся от специалистов в области “ухо — горло — нос”. Неизменно харизматичный психотерапевт стал “сверхэкспертом”, главным персонажем различных ток-шоу, востребованным советником при власти и деньгах. Князь и купец призывают его в свои апартаменты намного охотнее, чем непритязательного философа или даже востребованного публициста. Фрейд сделал первый мощный рывок к созданию сегодняшней могучей индустрии обретения психического здоровья на бурно растущем с тех пор рынке психологических услуг.

Благодаря своей сексуальной ориентированности психоанализ стал исключительно скандальным явлением культуры. Уровень этой скандальности существенно превосходил все, что имело место до него. Никакая научная доктрина, включая дарвинизм, не приводила к столь мощной ответной консервативной реакции. Секс, сексуальные патологии стали предметом широких полемик и обсуждений — а, следовательно, вполне востребованной областью массовой культуры. Феерический успех “Основного инстинкта” и “Молчания ягнят” — лишь малая толика этого культурного айсберга.

Создав мощнейшее психотерапевтическое и культурное движение, Фрейд имел право относить к ряду почитателей своего таланта А. Эйнштейна и Р. Роллана, С. Цвейга и Т. Манна, Б. Муссолини и С. Дали, а также многих-многих других. При жизни его величали коммунистом и либералом, фашистом и ловким мошенником-евреем, шарлатаном и гением. Его книги — во имя “торжества благородства человеческого духа” — жгли в гитлеровской Германии, четыре его сестры сгорели в нацистских крематориях. Психоаналитиков “как класс” ликвидировали в СССР.

Все лавры и удары судьбы доставались лично Фрейду. Но отдавали ему должное даже те власть имущие, кто в жизни бы не признался в этом официально. Сны участников отряда первых советских покорителей космоса с точки зрения их психического здоровья тщательно анализировали на всякий случай сохраненные госбезопасностью отечественные психоаналитики. Не только С. Королев, но и эти эксперты присвоили Ю. Гагарину право считаться “космонавтом номер один”. Фрейд же, без сомнения, был пионером-первопроходцем “глубинной психологии” человеческого духа.

Отметим, что фрейдовский юбилей не остался незамеченным в Беларуси. На самом-самом верху ее интеллектуальной элиты прошла дискуссия, в ходе которой доминирующей была признана позиция: Фрейд разминулся с нашим Отечеством. Представляется, что это не совсем так. Ведь нельзя, к примеру, разойтись с теорией относительности или (банально!) с биномом Ньютона. А в предперестроечную десятилетку (от подписания Договора о безопасности и сотрудничестве в Европе до апрельского 1985 года съезда КПСС) Фрейд был самым популярным мыслителем в молодежной среде. В то время слова “либидо” и “сублимация” были известны едва ли не каждой вахтерше студенческого общежития.

Почему, мы не знаем. Может, оттого что были в то время молоды...