Последняя победа маршала Жукова

Источник материала:

Последняя победа маршала Жукова

“Вихрь” смел венгерскую революцию
О событиях, вызвавших вторжение советских войск в столицу Венгрии Будапешт 24 октября 1956 года, советское общество не информировалось. Дело ограничилось публикацией краткого сообщения о том, что правительство страны попросило СССР о военной помощи в отражении атак буржуазных элементов на завоевания революции.
Константин СКУРАТОВИЧ
А интерес к проблеме у советских граждан был, но он удовлетворялся только слухами и крайне осторожными свидетельствами солдат — участников событий. Преобладающий тон — “Мы им показали!”. Официальная советская пропаганда неизбежность этого “показали” оправдывала ссылками на те зверства, которые чинили против коммунистов венгерские, как ныне говорят, “отморозки”.

И только с наступлением гласности появились статьи, которые воспроизводили события достаточно объективно. Действительно, и коммунистов вешали, и “наши” с применением мощи покрывшего себя славой побед оружия не церемонились.

Зачистка завоеванного пространства

Чтобы не погрязнуть в деталях, укажем на главное. Первое послевоенное десятилетие СССР потратил на зачистку (раньше говорили: чистку) политического пространства освобожденных с целью подчинения стран Восточной Европы. Естественно, по советскому шаблону. С обязательной организацией разоблачительных процессов над врагами и отщепенцами, с обязательным подавлением, в крайнем случае — установлением полного контроля над политическими партиями, включая главную, и так далее. И, разумеется, с обязательной коллективизацией.

В общем, усвоенная советским человеком схема, выход за рамки которой вызывал недоумение: какой, мол, социализм, если сельское хозяйство не коллективизировано?

Спецслужбы тоже работали по советскому образцу. Ставший в начале 1946 года министром внутренних дел “венгерский Ежов” Ласло Райк провел чистку госаппарата, “укрепил” его за счет включения в него немалого количества коммунистов. Это было тем более необходимо, что на свободных выборах в ноябре 1945 года коммунисты даже в коалиции с социал-демократами сумели набрать всего 34% голосов, тогда как Партия сельских мелких хозяев (ПСМХ) — 57%. Ее лидер Ференц Надь стал главой правительства. Но коммунисты получили контроль над силовыми структурами, что позволяло постепенно прибирать власть к рукам.

В Сибирь, батенька, в Сибирь...

Пикантность ситуации придавало предстоящее вскоре подписание мирного договора между Венгрией и СССР, по условиям которого основная масса советских войск должна была покинуть Венгрию. Поэтому ПСМХ всячески избегала малейших намеков на конфликты с коммунистами. Не помогло. 10 февраля 1947 года договор был подписан, премьер, успокоившись, улетел с рабочим визитом в Швейцарию, да там и остался. Ибо как только он покинул страну, КГБ СССР арестовал и отправил в Сибирь его заместителя по партии Белу Ковача, за которым последовали наиболее активные члены партии. Потом, в результате объединения коммунистов с социал-демократами, была создана Венгерская партия труда (ВПТ), правившая страной до конца 80-х годов.

А в 1949 году была репрессирована и “преступная банда троцкистов и шпионов” Ласло Райко, что послужило началом массового террора и, соответственно, роста антикоммунистических и антисоветских настроений.

Уровень жизни населения стал резко падать, но неизвестно, чем бы все закончилось, если бы не смерть Сталина. Даже в СССР ставший премьером Маленков со товарищи осознал, что для спасения народа от полной гибели нужно хотя бы немного ослабить колхозные путы на его ногах. А в Венгрии премьером стал Имре Надь, который тут же выдвинул программу либеральных преобразований под названием “Новый курс”. Но коммунизм и либерализм несовместимы. Поэтому в СССР закономерно “задвинули” реформатора Маленкова, а в Венгрии ослабли позиции Имре Надя. Хотя его огромная в народе популярность оставалась. Она представляла для режима серьезную опасность, поскольку попытка коммунистов “плотно” заняться коллективизацией вызвала резкую и открытую критику общества. И в этой ситуации первый секретарь ВПТ Ракоши вынужденно объявил о полной реабилитации жертв политических репрессий.

“Ракоши — в Дунай!”

Фактически эта мера была подсказана “разоблачительным докладом” Никиты Хрущева на XX партсъезде, но советские товарищи засуетились. Первым сигнал тревоги подал тогдашний посол в Венгрии, впоследствии шеф КГБ и генсек Юрий Андропов. В Будапешт тут же отправился “главный идеолог партии” Михаил Суслов. Однако сильный в теории, он был совершенно никудышным политическим практиком, если способность к интригам не считать искусством политики. Побеседовал с “венгерскими товарищами”, и никакого кризиса доверия к партии и угрозы социализму не увидел. В отличие от Микояна, прибывшего в Будапешт месяцем позже, который узрел, что венгерский социализм дышит на ладан, что его надо срочно спасать, пока страна окончательно не ушла от советского влияния.

Как? Стали тасовать карты. Ракоши сняли со всех постов, но (за неимением вариантов) заменили на еще большего сталиниста Эрне Гере.

6 октября 1956 года состоялось торжественное перезахоронение жертв политических репрессий 1949 года. По определению, сталинистских. Поэтому похороны трансформировались в 300-тысячную демонстрацию, основным требованием которой стала немедленная отставка Гере.

Одновременно подобные массовые выступления происходили еще в одной стране социалистического лагеря — Польше. И, возможно, Москве пришлось бы “воевать на два фронта”, но лидера польских коммунистов Гомулку поддержали армия и силовые структуры.

А в Венгрии — нет. Здесь студенты в знак солидарности со своими польскими единомышленниками организовали 22 октября массовую демонстрацию. На следующий день демонстрации продолжились, митингующие прошли по центральным улицам Будапешта, а после наступления темноты отправились ко дворцу парламента. Их лозунги становились все более агрессивными: “Смерть Гере! Имре Надя — в правительство! Ракоши — в Дунай! Диктатура пролетариата — вот неуклонный путь нашего народа”.

То есть выступление не носило антикоммунистического характера, но выражало глубоко укоренившуюся в массовое сознание иллюзию о возможности путем отстранения от власти одиозных фигур сделать лицо социализма человеческим. Кстати, в плену этой иллюзии советский реформатор Михаил Горбачев оставался до конца своей политической жизни.

Сталинизм не терпит компромисса

Сам Имре Надь вышел к демонстрантам и попросил их разойтись, но Энри Гере на компромисс не пошел. Хотя прибывшие в столицу венгерские воинские части перешли на сторону восставших, венгерская охранка открыла огонь, появились первые жертвы, Э. Гере все-таки связался с Москвой и попросил ввести в Будапешт расположенные в Венгрии советские войска.

На территории Венгрии в то время находился советский Особый корпус (2-я и 17-я гвардейские механизированные дивизии и 195-я и 172-я авиационные), основной задачей которого было прикрытие границы с Австрией. Однако в 1956 году для него был разработан план “Компас” “по поддержанию и восстановлению общественного порядка в Будапеште”.

Вечером 23 октября состоялось экстренное заседание президиума ЦК КПСС, на котором Хрущев высказался за ввод советских войск (против был лишь Микоян). В личном телефонном разговоре с Гере Хрущев особенно настаивал на “официальном письменном обращении к правительству СССР”, дабы оправдаться в глазах мировой общественности. Такое обращение за подписью премьер-министра Венгрии Хегедуша было составлено, но гораздо позже (приблизительно 25-26 октября), когда тот уже был отстранен от занимаемой должности. Его преемником стал Имре Надь, который не имел ничего против ввода советских войск.

В 11 часов ночи маршал Советского Союза В. Соколовский отдал приказ командиру Особого корпуса о вступлении в силу плана “Компас”. Через час началось выдвижение сил к Будапешту, также в состояние повышенной боевой готовности были приведены некоторые дивизии на территории Румынии и Прикарпатского военного округа.

Экая наглость!

25 октября Суслов и Микоян, прибывшие в Будапешт накануне, встретились с Имре Надем, которому было заявлено, что советские войска покинут Будапешт, как только там будет наведен порядок. В то время как Имре Надь вел переговоры с советскими руководителями, бои в центре города вспыхнули с новой силой. Это было связано с инцидентом возле здания парламента, когда в результате провокации был сожжен советский танк и погиб один военнослужащий. После этого “наши” открыли огонь по демонстрантам. В результате этой варварской акции погибли, по различным данным, от 100 до 800 человек. И 26 октября Микоян отрапортовал в Кремль, что “военное сопротивление ликвидировано”.

К тому моменту переговоры между советскими представителями и новым венгерским правительством подошли к концу. По обоюдному согласию новым генеральным секретарем ЦК ВПТ стал просоветски настроенный Янош Кадар, а Имре Надь остался на посту премьер-министра с возможностью формирования многопартийного кабинета. 29 октября стрельба в столице прекратилась, а советские войска стали покидать город, сосредотачиваясь в 15-20 километрах от него.

Но в генеральном штабе маршал Жуков начал разработку операции “Вихрь” по окончательному уничтожению венгерской революции. Как оказалось, не зря.

В Венгрии царила эйфория от казавшейся победы, была упразднена АНХ (аналог нашего КГБ), введена многопартийная система, отменена цензура, а СССР подписал “декларацию”, в которой торжественно обещал соблюдать принципы невмешательства во внутренние дела других государств. Но “победители” перебрали, объявив 1 ноября о выходе из Варшавского договора и о нейтралитете страны. А также (какая наглость!) потребовали немедленного вывода всех советских войск со своей территории.

В 6 часов утра 4 ноября командование советских войск разослало в эфир кодовый сигнал “Гром”, означавший начало операции “Вихрь”. По этому сигналу три дивизии Особого корпуса направились к Будапешту и к 7 часам утра вошли в город. Уже к 8 часам утра советскими войсками были захвачены практически все ключевые пункты: мосты через Дунай, здания парламента, ЦК, основных министерств, вокзалы, аэропорт, военные склады. Однако сопротивление оккупантам продолжалось, и тогда венгерское радио выступило с обращением: “Венгерское правительство просит офицеров и солдат Советской Армии не стрелять. Избегайте кровопролития! Русские — наши друзья и останутся ими”.

Самый уютный барак

Но истинным друзьям простых заверений в дружелюбии всегда недостаточно. К 5 ноября, после артиллерийского обстрела из 170 орудий, было сломлено сопротивление в последнем опорном пункте повстанцев — отеле “Корвин”. Жуков докладывал: “Сопротивление мятежников в основном сломлено... Войска продолжают очищать город...”. 5 и 6 ноября продолжалось уничтожение отдельных групп повстанцев. 7 ноября в столицу под прикрытием советских танков прибыл согласившийся руководить Венгрией на условиях Кремля Янош Кадар, правительство которого обратилось к командованию советских войск в Венгрии, чтобы то “помогло нашему народу разбить черные силы реакции и контрреволюции... восстановить порядок и спокойствие в нашей стране”.

Сразу же после подавления восстания начались массовые аресты. А 22 ноября Югославия выдала Имре Надя, укрывавшегося в югославском посольстве, который был вывезен в Москву и там казнен вместе с ранее арестованным военным министром в своем правительстве Палом Малетером.

Так что же это было? Во-первых, акт совершенно открытой агрессии против суверенного государства, прикрываемый фиговым листком необходимости защиты социализма в братской стране. Во-вторых, если уж начистоту, международная террористическая операция, с которой по масштабам нельзя сравнивать даже большинство из современных. В-третьих, демонстрация одновременно силы и бессилия. Силы — перед той же НАТО, которая и в те, и в последующие годы не рассматривалась Москвой в качестве серьезного потенциального агрессора. Бессилия — перед собственными сателлитами, ибо потеря одного из них означала бы крах и всей советской системы “сдержек и противовесов”.

Поэтому решено было пойти на некоторые уступки, идеологически прикрывая их признанием национальных особенностей строительства социализма в отдельных странах, которые, мол, не выходят из русла общих закономерностей. Но эти особенности оказывались настолько значительными, что последующее развитие Венгрии имело очень мало общего с развитием СССР. Отвоевав себе право осуществить хотя бы частичные реформы, она стала первой по жизненному уровню в социалистическом лагере, по свидетельствам современников, “самым уютным бараком в нем”.

После венгерских событий взаимоотношения в соцлагере в определенной мере деидеологизировались. У руководства Чехословакии, например, хватило рассудка для того, чтобы избежать открытого вооруженного столкновения “с братьями по оружию” и предотвратить тем самым бессмысленное кровопролитие в августе 1968-го. Запад понял, что СССР надо заставить более тщательно выбирать способы для сохранения своего влияния. И во время польского кризиса НАТО прямо заявила, что вторжение в Польшу приведет к “очень серьезным последствиям”. То бишь к третьей мировой войне.

10 декабря 1981 года, когда Политбюро обсуждало способы разрешения “польского кризиса”, и Андропов, и Суслов заявили, что ввод войск был бы для нас катастрофой.

Вот такой урок истории получился.