Животворные истоки народного искусства

Источник материала:

Более полувека назад Индия после многих лет упорной борьбы получила независимость. За эти годы индийский народ добился огромных успехов не только в развитии экономики, науки, техники, но и в значительной степени возродил славные традиции индийской национальной культуры.

«Индийская цивилизация не выдержала иностранного натиска. Поэтому наша куль­тура всегда имела склонность стать плюмажем из заимствован­ных перьев». Эти слова принадлежат известному индийскому писателю, видно­му общественному деятелю, лауреату Международной премии мира Мулк Радж Ананду. Они относятся к тому времени, когда английские колонизаторы на протяжении двух столетий пытались насаждать свою культуру в стране, где с давних пор существовали письменность и счет, где люди давно научились изготавливать фарфор и отливать изделия из металла, наблюдали движение небесных светил и возводили до сих пор удивляющие нас своей прелестью и техническим решением архитектур­ные ансамбли, подобные пещерному храму Кайласа (IX век н.э.) в Эллоре или буддийскому храму-ступе и университету (III—II вв. до н.э.) в Санчи. 

Печально известная английская Ост-Индская компания запретила и разрушила традиционные школы Индии, страны, народ которой за несколько тысячелетий до нашей эры пользовался десятичной системой, в то время как сами англичане (возможно, в силу пресловутого английского консерватизма) только во 2-й половине XIX века официально ввели эту систему у себя. 

И все же подлинно народное, национальное искусство индийского народа в разнообразных формах продолжало жить и развиваться и в условиях колониальных порядков. 

Когда период угнетения прошел, индийское народное искусство, словно полноводная река, питаемая богатейшими животворными родниками древних традиций, мифологии, хлынуло в города и деревни, вышло на самодельные сцены или просто на улицы и площади. Индийский народ пробудился и вновь обрел свою душу. 

За время пребывания в Индии я неоднократно имел возможность убедить­ся в огромной любви и тяге к прекрасному: музыке, живописи, танцам, ремес­лу – со стороны представителей самых разных слоев индийского общест­ва, часто людей, не умеющих ни читать, ни писать. 

Индийские классические танцы имеют многовековую историю. Многочислен­ные обрядовые и религиозные танцы, сопровождавшие богослужение, зародились задолго до того, как архитекторы древности начали строить храмы, а скульп­торы украшать их танцующими фигурками.  Ведь самые древние храмы Махабалипурама и Бхубанешвара, Аджанты и Эллоры, Налгонды и Рамапа, Конарака и Кхаджурахо, Халибида и Рамешварама уже украшены танцевальными сценами. Часто специальное место для религиозных и обрядовых танцев строилось у входа в храм сразу же за изображением святого буйвола Нанди. Многие элементы древних танцев сохранились, стали известны в наши дни благодаря изображениям в храмах и теперь положены в основу современных классических танцев. Для того чтобы понять индийский классический танец, нужно хорошо знать не только индийскую мифологию, сюжеты которой широко используются при постановке танцев, но и язык жестов. Каждое движение руки, поворот головы, движение тела, выражение лица имеют определенное значение. Индийский классический танец – это гармоничное сочетание драматического, балетного,  вокального и музыкального искусств.    

На проходившей в Гунтуре Всеиндийской конференции индийско-советского культурного общества я увидел захватывающий танец-представление. Его создал со своей труппой Сампатх Кумар, гигантского телосложения тан­цовщик с крупным, но добродушным, приветливым лицом, на котором выделя­лись большие выразительные глаза. Перед началом представления на лице его, в глазах можно было прочесть волнение, стремление как можно лучше донес­ти до зрителя то, что его самого волновало. На стадионе, где собралось около пяти тысяч человек самых различных профессий и взглядов, Сампатх Кумар показал в своем танце основные этапы национально-освободительной борьбы индийского народа, создав замечательный образ пробуждающегося ги­ганта. Когда, олицетворяя порабощенный английскими колонизаторами народ, стоявший на коленях, закованный в цепи танцовщик вдруг распрямился, разбросав в стороны висевших на нем угнетателей, и поднялся на фоне пур­пурного, появлявшегося из-за горизонта солнца, весь стадион встал, подхва­ченный каким-то единым порывом, аплодируя и скандируя: «Свобода!», «Мир!», «Братство!». 

Танцы Сампатха Кумара органически соединяли в себе лучшие традиции индийских классических народных танцев и социальную направленность его творчества. Именно этим и определялось то, что его выступления, пользовавшиеся такой огромной популярностью, находили горячий отклик в умах и сердцах миллионов простых людей Индии, для которых он танцевал на улицах, площадях,  стадионах... 

Национальное, глубоко народное искусство в его разнообразных формах можно найти в любом уголке огромной страны: от Кашмира до мыса Коморин (Каньякумари), от предгорий Гималайских гор до вод Аравийского моря. 

Каждое утро, когда я шел в университет, я всякий раз обращал внимание на то, что у входа в дома моих коллег-преподавателей или в лачуги бедняков, группками жавшиеся вдоль дороги, всегда было очень чисто: вокруг тщательно подметено, перед самым входом белым порошком высыпан иногда очень простой, а подчас довольно витиеватый узор-орнамент, а над дверью висели гирлянды цветов. Цветы висели несколько дней, засыхали, а узор обновлялся каждое утро. Этот орнамент, высыпаемый специ­альным, чаще всего белым порошком, который производится из особого белого камня, является одним из видов традиционного индийско­го декоративно-прикладного искусства, которое имеет многовековую историю и ухо­дит своими корнями в классические виды искусства. 

Именуется это высыпание — ранголи. Это своеобразный ритуал святости, эстетичности, радости, веселья в повседневной жизни индийской семьи. Осо­бенно старательно украшают вход ранголи в дни религиозных фестивалей, на­циональных праздников, если ждут в дом гостей. 

В праздники раскрашиваются полы в храмах, в учреждениях, в учебных заведениях. В домах отводится специальная комната для совершения священного обряда — пуджи. Определенная пуджа требует соответствующего узора ранголи на по­лу этой комнаты, для высыпания продаются даже специальные трафареты, ос­тается только засыпать порошком имеющиеся отверстия. В обычные дни орна­мент ранголи высыпается для того, чтобы открыть двери дома для счастья, удачи, радости. Кроме того, это дань уважения каждому, кто приходит в дом. Соседи даже соревнуются, кто лучше украсит свой двор, дом ранголи. 

Иногда устраиваются выставки-конкурсы на лучший, наиболее оригиналь­ный орнамент ранголи. Я был на одном таком форуме мастериц орнамента ранголи в Калькутте, куда съехались женщины, девушки со всех концов Индии. Высыпались узоры на цементном полу огромной открытой террасы вокруг стадиона прямо на глазах у зрителей. На таких выставках талант и исполнительское мастерство индивидуума, не стесненные рамками религиозности, расцветают и проявляются в полной мере. 

Искусство ранголи не ограничивается только орнаментом. При помощи цветных порошков «рисуются» такие портреты, пейзажи, натюрморты, что их можно смело ставить в один ряд с картинами, написанными маслом, акварелью, карандашом, пастелью. Картины ранголи также передают внутренний мир человека, его чувства и переживания, носят социальный характер в зависимости от таланта, взгляда на жизнь и политического кредо художника, конечно. 

Как-то коллега по университету пригласил меня на выставку ранголи. Официально она была уже закрыта, но нас впустили в огромную мрачноватую комнату, где я увидел нечто  необычное: казалось, что на цементном полу были разложены портреты в рамах. Все картины, а их было около двадцати, были «нарисованы» четырнадцатилетним мальчиком. Особенно меня поразил портрет хорошо известного в Индии исполнителя мусульманских куплетов кавали Ага Кхана. Бхагулкар – так звали мальчика (возможно, теперь он уже известный художник) — изобразил великого певца в момент его выступления. Крупное, испещренное морщинами лицо, сбившиеся редкие седые волосы, длинные свисающие усы, открытый рот и белеющий в глубине единственный зуб, поднятая рука и поза артиста были настолько детально высыпаны разноцветным порошком, все было настолько естественно и выразительно, что казалось, еще мгновение — и вы услышите голос Ага Кхана. 

Мальчик уже уехал с матерью. Отец, он же организатор выставки, после того как мы осмотрели все картины, охотно рассказал нам, что сын его уже давно занимается ранголи и у него было несколько выставок, что юный художник уже получил признание, победив в нескольких конкурсах. Затем он достал большой альбом и показал фотографии работ сына. Фотографии были черно-белые и, конечно, значительно уступали оригиналам в цвете, которые были перед нами. На одной из фотографий покойный президент Индии доктор Закир Хусейн пожимал руку худенькому черноглазому мальчугану, каких в Индии можно встретить на каждом шагу. 

— Это мой сын, — сказал с гордостью наш новый знакомый. Но тут же лицо его как-то погасло, и он начал рассказывать о том, с каким трудом ему удается сделать что-то для сына: организовать выставку, послать мальчика учиться. — К сожалению, те, кто мог бы помочь, не очень в этом заинтересованы, — закончил он печально. 

Мы повернулись, чтобы еще раз посмотреть на картины Бхагулкара, но их уже не было. В центре комнаты лежала большая куча порошка неопределенного грязно-серого цвета — все, что осталось от выставки. Возле нее суетился с веником и ведром свипер – уборщик. 

Недолговременна жизнь картин ранголи, но, возможно, поэтому их так тщательно «рисуют», чтобы они навсегда запомнились тем, кому посчастливилось их увидеть.