Самолет на руке

Источник материала:

КОРБУТ Виктор

«СБ» помогла найти родных погибшего летчика

Житель Новополоцка Василий Мокшин прочитал статью «Тени старой яблони» (23 февраля) о погибших под Шумилино в годы войны летчиках. И по приведенным в материале сведениям в одном из пилотов узнал друга детства Виктора Ткачева. Василий Егорович позвонил в редакцию и рассказал, что до войны он жил с Ткачевым на одной улице в поселке Кировка (Кирилловка) на границе Казахстана и Китая. Виктора в 1944 году забрали из родного села на фронт, а Мокшин в 1980 году переехал в Белоруссию. Он и не знал, что его приятель погиб здесь более полувека назад.

Родственников у солдата не осталось, отвечали до сих пор на запросы военкома Шумилинского района Вячеслава Бабина о судьбе Ткачева из Казахстана. Белорусские и российские военные архивы также пока молчат. Василий Егорович — первый, кто отозвался после публикации в «СБ».

«Круглолицый, голубоглазый, с чубчиком, — таким запомнился Василию Егоровичу Виктор Ткачев. — Невысокий, 160 — 164 сантиметра роста, худенький». Портрет, «нарисованный» Мокшиным, полностью совпал с обликом пилота, восстановленным по скелету погибшего, который был захоронен под старой яблоней в поселке Приозерное Шумилинского района.

— Я младше Витьки: 1931 года рождения, а он 1926–го, — с волнением вспоминает довоенное детство Василий Мокшин. — Наши хаты, чем–то напоминающие украинские мазанки, стояли в ущелье между гор. До железной дороги — больше двухсот километров. Газет не выписывали, ни радио, никакой другой связи с внешним миром, кроме телефона у председателя колхоза, не было. Все дни напролет мы, шпана малолетняя, играли в «Чапаева».

Пришла война, и всю «чапаевскую дивизию» «расформировали». Ткачева призвали зимой 1944–го.

— Тогда сугробы в два метра высотой стояли. «Скосили» всех, кто в 1926–м родился, — говорит Василий Егорович. — Витька только в седьмой класс ходил. За девчонками не успел даже побегать...

На память от друга у Мокшина осталась татуировка — виднеющийся чуть выше запястья самолет. Как–то Ткачев раздобыл иголку и сделал ребятам–«чапаевцам» наколки. Никто не мог тогда предсказать, что Виктор станет летчиком. И что смерть настигнет его молодым в небе далекой Белоруссии.

О судьбе единственного сына Александр Прокофьевич Ткачев долгие годы после войны ничего не знал. Похоронку получил только в 1947 году.

— После армии я вернулся домой проведать сестру и зашел к Ткачевым, — вспоминает Мокшин о своем последнем визите в Кировку в 1955 году. — Постучался в дверь мазанки, где жил Витькин батька. Зашел в хату. Прокофьевич встретил меня в свитке, подпоясанной кожаным поясом, в галифе. «Про Витьку слыхать что–нибудь?» — спросил я с порога, но дед только покачал головой: «После похоронки — никаких вестей».

Перед отъездом из Казахстана в Белоруссию Мокшин на прощание навестил двоюродных брата и сестру Виктора Ткачева — Владимира и Шуру в поселке Науалы Урджарского района Семипалатинской (ныне Восточно–Казахстанской) области. Живы, надеется Василий Егорович, родные его друга по сей день, прочтут эти строки и отзовутся. Надежда не умирает, и у этой истории обязательно будет продолжение.

Фото Эрнста ТЕТЕРЕВСКОГО.

Новополоцк — Минск.