Дети войны

Источник материала:

СТРАШНОЕ известие — началась война! Ольга Григорьевна Трифонько встретила в деревне Левковичи Могилевской области. Там она жила с мамой и братом, отец работал в Бобруйске. Году в сороковом глава семейства решил родных в город перевезти. Но тут слух пошел, что будет война. Взрослые решили в деревне остаться, первыми города ведь будут бомбить. А оказалось наоборот. Левковичи сильнее, чем Бобруйск, пострадали. И всех жителей в лагерь увезли.

— О ТОМ, что война началась, мы узнали, когда увидели машины с горожанами, которые из Бобруйска эвакуировались, — вспоминает Ольга Григорьевна. — Фашисты заняли деревню. Маму с папой выгнали в баню, они должны были немцам печку топить, в доме убирать. Мы с братом в соседском доме ночевали. Ночью приходили партизаны, мы им давали поесть, хотя очень немцев боялись.

19 мая 1944 года мне должно было исполниться 14 лет. А 12 марта утром к дому подъехал немецкий грузовик. Папу с братом еще раньше забрали копать окопы. Из нашей деревни людей погрузили в три машины и повезли в сторону железной дороги.

Утром нас загнали в вагоны, в которых возят скот. Набили так, что мы могли только стоять. Двери забили досками. Высадили на какой-то станции. Людей видимо-невидимо. Немцы вокруг с большими собаками, с автоматами. Все вещи, что люди с собой везли, отнимали и сжигали.

Потом нас снова куда-то погнали. По грязи, ноги от дороги не отрываются. Шли до самого вечера. В темноте пришли в какое-то место, огороженное проволокой. Опять немцы с собаками, пригорок, деревца редкие. Есть хотелось очень. Во рту пересохло. Воды нет, а люди кругом с маленькими детьми. Переночевали. Утром нас подняли и привели в лагерь Озаричи. «Сидели на покойниках…»

— НА ПОДХОДЕ немцы нас стали сортировать: молодых женщин на одну сторону, молодых мужчин на другую. Стариков и детей — отдельно. Нас с мамой не разлучили. Лагерь был — огороженное проволокой болото. Летом бы мы в этом болоте утонули. Но в марте земля еще подморожена была. К вечеру мама нашла колодец, охраняемый немцами. Если хороший немец был, то давал воды. Другие не давали, били и могли убить.

Мы сидели на покойниках. Потому что мокро было. И страха никакого не было. Две недели мы там провели, не знаю, как живы остались. Пару раз немцы привозили хлеб. Не раздавали, а бросали с машины. Целились буханками прямо в голову. Люди голодные, слабые. Падали в грязь. А остальные бросались на хлеб и того, кто упал, затаптывали. Немцы смотрели и смеялись, как мы, голодные, за хлеб бьемся. Освобождение

— В ОДНО утро мама пошла за водой и увидела, что ворота открыты, а фашисты удирают. Наши уже их окружили, зашли с тыла. Немцы отстреливались, а наши не стреляли, чтобы своих не убить. К вечеру нас освободили. Люди сразу побежали к бане, где хлеб хранился. Но там стали рваться снаряды — все было заминировано. Все, кто туда бросился, — погибли.

Дождавшись, пока разминируют дорогу, тронулись в путь. Шли пешком, день и ночь.

Мама всю дорогу молилась: «Боженька, оставь нам нашу хаточку. Чтобы было куда вернуться».

Вокруг все дома сгорели, а наш остался. И мы стали жить. Сколько лет прошло, а ничего не забылось…

Инна ВАЛЕВСКАЯ