Пимен ПАНЧЕНКО:«Баабаб, баабаб, я ахвоч да чорных баб»

Источник материала:

23 августа исполнилось бы 90 лет Народному поэту Беларуси Пимену Панченко.

Пимена Емельяновича уже 12 лет нет с нами… Вспомнить поэта и старшего друга мы попросили его коллег по цеху - поэтов Рыгора Бородулина, Генадзя Буравкина, Сергея Законникова.

Рыгор БОРОДУЛИН:

Его не испортили 27 лет депутатства

Бородулин вспоминает, что Панченко (заядлому путешественнику) приписывали такой африканский экспромт: «Баабаб, баабаб, я ахвоч да чорных баб». Дядька Рыгор считает, что Панченко не испортили ни коммунисты, ни 27 лет депутатства.

По словам дядьки Рыгора, Панченко любил вспоминать один случай. Приехал с фронта в гостиницу, где жило большинство наших старейших писателей. К Петрусю Бровке зашел в первую очередь. Принес с собой для поднятия боевого духа. Хозяйка стала жарить яичницу, но так спешила, что уронила на пол кулек с яйцами! И, чтобы угостить гостя, пошла одалживать по яйцу у жен министров, соседок по гостинице.

- Когда я рассказал эту историю Бровке, он промолчал, - улыбается Бородулин. - А Елена Михайловна (жена Бровки. - Ред.) встрепенулась: «Это Пимену так хотелось. Не стала б я для пьяниц на яичницу одалживал яйца у министершей!»

Сергей ЗАКОННИКОВ:

Мы жили в одном подъезде и писали друг другу письма

- Панченко жил на третьем этаже, я - на девятом. Виделись, если не каждый день, то по три-четыре раза в неделю. Мне запомнился образ, как уже на склоне лет Панченко часто сидел на лавочке вместе с бабульками, которых дети забрали в город. Я тоже не мог удержаться, присаживался к ним. И эта лавочка дала мне очень много!..

Хоть поэты и жили в одном подъезде, так повелось, что они вели переписку - с третьего на девятый и обратно. Нечасто встретишь такое…

Под конец жизни Пимен Панченко уже не мог ходить самостоятельно. Законников достал в Германии коляску на аккумуляторах. Но Пимен Емельянович успел воспользоваться ею только дважды - съездил на берег Свислочь…

- Когда поэт уже не поднимался с постели, я приходил, садился к нему в ноги и слушал, - продолжает Законников. - Он быстро уставал, через минут тридцать-сорок мне приходилось давать ему покой, уходить… Но я поражался, что светлую голову он сохранил до последнего. Он много вспоминал про войну, про Иран, рассуждал о взаимоотношениях между писателями. Нет, не сплетни, нечто более серьезное…

Сергей Иванович уверен, что Панченко - самый талантливый поэт своего поколения.

- У Панченко есть какая-то необыкновенная душевность, - объясняет Сергей Законников. - О войне писали и Кулешов, и Танк… Но там нет всего этого, живого… Панченко удавалось прорываться своим талантом через мишуру, декларативность советской действительности. Он показал, что может сделать настоящий поэт.

Законников уверен, что Панченко недооценили и не прочитали. Этому поэт тоже находит объяснение:

- Все оттого, что еще с советских времен в школьную программу будто бы специально отбираются далеко не лучшие произведения писателей. Если читать наших поэтов по школьным программам, то можно так возненавидеть белорусскую литературу…

Генадзь БУРАВКИН:
 

Панченко хотел отказаться от звания Народного поэта…

 
- В советское время в Беларуси был один поэт, которому очень хотелось получить звание Народного, - вспоминает Буравкин. - Он очень старался. Наконец ему в ЦК пообещали, что звание дадут. Про это узнал Пимен Емельянович. Он позвонил большому чиновнику и сказал, что если этому человеку дадут Народного поэта, то он, Панченко, от своего звания прилюдно откажется. Все оттого, что Пимен Емельянович подозревал того поэта в сотрудничестве с КГБ и других грязных делишках. Литература для Панченки была  святым понятием …Звание поэту так и не дали…

Рассказывая про Панченко, Буравкин особо выделяет период, когда поэт был редактором литературного журнала «Маладосць».

- Повесть Василя Быкова  «Мертвым не больно» была напечатана впервые именно в «Маладосці». И только потом в переводе на русский повесть напечатал Твардовский в «Новом мире». Повесть Быкова осуждали, критиковали… Все говорили о мужестве и принципиальности Твардовского. А про Панченко забыли. Хотя один Бог знает, чего это ему стоило…

Генадзь Николаевич добавляет, что при всем  этом Панченко оставался веселым и жизнерадостным человеком.

- Однажды мы были в гостях у Пимена Емельяновича вместе с Василём Быковым и Александром Трифоновичем Кузьминым - секретарем ЦК Беларуси по идеологии. Кузьмин, несмотря на должность, оставался человеком, он очень хотел встретиться с Панченко в неофициальной обстановке. Было щедрое застолье, мы засиделись, а Кузьмин говорит: «Вот, попадет мне от жены!..» Тогда Пимен Емельянович поднялся из-за стола, взял лист бумаги и написал справку: «Даведка выдадзена Аляксандру Трыфанавічу Кузьміну ў тым, што гэты вечар ён правёў сярод добрых людзей: Быкава, Бураўкіна, Панчанкі”. Дал нам всем подписаться и приложил как печать намазанную краской пятикопеечную монету…

...Пимен Емельянович был очень скромным человеком. И, дожив до 1995 года, он умер практически в нищете, у него была мизерная пенсия… Но никому не жаловался. Хотя было очень тяжело.

ИЗ ДНЕВНИКОВ ПИМЕНА ПАНЧЕНКО

«Цяпер прайсціся ад лаўкі да лаўкі - якая раскоша!..”

После смерти Пимена Панченко его дневники публиковал в «Полымі» Сергей Законников. В №9 за 1998 год вышли одни из последних записей поэта, которые он делал в 1989 - 93 годах, за несколько лет до смерти.

1989

18 мая

Добра прагуляліся з Зояй, аж да ракі. Як усё адносна! Амерыка, Канада, Англія, Парыж, Рым, Неапаль, Афрыка, а потым Індыя, Непал! А вось цяпер, з хворымі нагамі, прайсціся ад лаўкі да лаўкі - аж да Свіслачы! - якая раскоша!.. Адцвітае бэз, рабіна, каштаны. Ціха і добра стала на душы!

19 мая

Успомнілася, як мы на чале з Якубам Коласам ездзілі ў Ленінград… Нам засталося агледзець (у Эрмiтажы. - Рэд.) некалькі залаў з рускім і зарубежным “ню” (Рубенс і  інш.). Раптам Колас сказаў: “Што вы, хлопцы, голых баб не бачылі? Паедзем у гасцініцу”. І мы паехалі. Мы, маладзейшыя, вельмі раззлаваліся і цішком лаялі зануднага Коласа. За абедам я не ўстрымаўся:

- Дзядзька Якуб, мы ж глядзелі толькі на перад, і ніхто  на зад, як вы і заклікалі...

Колас нешта буркнуў і пачаў гаварыць з Петрусём Броўкам на іншую тэму.

1991

6 марта

Адна старая жанчына ў чарзе: “Кінулі ўсе вёску. Няма каму садзіць будьбу, паехалі ўсе вяскоўцы ў горад, а цяпер стаяць ва ўсіх чэргах і лаюцца. Нічога няма! Куды глядзіць Савецкая ўлада?”

1992

30 чэрвеня

О, як цяжка ідзе дзяржаўнасць беларускай мовы!

А ў нас будуюцца (у Барысаве, Слоніме і інш.) дзесяткі гарадкоў для афіцэраў, якія прыедуць з Германіі.

Во яшчэ новы віток русіфікацыі!

А тысячы афіцэраў-беларусаў, якія служаць у іншых ваенных акругах, не могуць дамагчыся перавесціся ў Беларусь! Вялікадзяржаўе не пускае!

Фото автора и из архива Музея минской школы №199.