Юбилей. Михаил Мустыгин: другие ценности

Источник материала:

Михаилу МУСТЫГИНУ 27 октября исполнилось 70. Круглую дату легенда советского футбола встретил на даче под Минском, где живет вот уже несколько лет. На единственной на всю деревню улочке его выкрашенный яркими красками домик издалека выделяется на фоне неприметных построек. Эта колоритность символична: футболистом Михаил Михайлович был также броским и нестандартным. “Техничный, быстрый и ловкий, отлично владел дриблингом и скоростной обводкой, обладал прицельным, хорошо поставленным ударом, остро чувствовал момент для завершения атаки”, — такие игровые характеристики дают ему советские футбольные справочники. К тому же бывший нападающий минского “Динамо”, которому помог завоевать бронзовые медали чемпионата СССР-63, стал лучшим бомбардиром этого турнира четыре года спустя.

— Михаил Михайлович, кто приезжал к вам в гости на юбилей?
— Перед уходом на пенсию я тренировал детей на “Моторе” — были соратники оттуда. Многие явились позже. Это и Эдик Малофеев, который тренирует фарм-клуб литовского “Каунаса”. И мои воспитанники — Юра Пунтус с Игорем Криушенко, которые 27-го проводили матчи чемпионата Беларуси. Опять-таки, мой Игорек Гуринович, чемпион Союза. Малофеев вообще частый гость — у него рядом дача. Получается, что с отрочества, с нашей родной Коломны, мы всю жизнь вместе. С Эдиком вообще особые отношения — даже лучшие, чем с родным братом.

— Следите за нашим футболом?
— С лета национальная сборная Беларуси работает под руководством Штанге. Однако считаю, что мы могли бы обойтись и своими тренерскими кадрами. Наш наставник знает каждого отечественного игрока. Вспомните меня через год, когда начнется отборочный турнир чемпионата мира, — мы будем играть так же, как и сейчас. Кроме Глеба, пока не можем рассчитывать на звезд, без которых очень и очень трудно попасть на серьезный турнир. Кстати, Александра все чуть ли не на руках носят. Но за два последних года я не видел ни одного отборочного или товарищеского матча, который он провел бы на таком же уровне, как под знаменами “Арсенала”.
Сейчас система игры совсем не та, что прежде. Нападающих — два или вовсе один, хотя раньше играли с четырьмя. Логика подсказывает, что хавбек должен не только отдавать передачи, но и сам угрожать воротам. Поэтому Саша Прокопенко был игроком высшего класса. Его результативность была такая же, как и у форвардов. Так что точные передачи Глеба — это еще не все.
Порой возмущаюсь поведением некоторых белорусских футболистов. Узнаю из прессы, что наш сборник Кутузов не может приехать на матчи против Люксембурга и Израиля потому, что у него родился ребенок. Да если бы у меня даже двойня родилась, не смог бы принять такое решение! Мотивы Кутузова можно объяснить — он не хочет терять свой имидж из-за недовольства болельщиков. Однако если у тебя есть класс, всегда сможешь показать то, на что способен, несмотря на исполнителей, которые окружают на поле. Вспоминаю свою юность. Московскому ЦСКА, где два года проходил армейскую службу, предпочел “Беларусь” — именно так раньше называлось “Динамо”. Меня не смутил аутсайдерский статус минчан, которые боролись за то, чтобы не покинуть сильнейший дивизион. И по итогам сезона-62 наши приземленные задачи не помешали мне наряду с Севидовым и Маркаровым стать лучшим бомбардиром чемпионата СССР.

— По каким мотивам сменили престижную Москву на провинциальный Минск?
— Отдал предпочтение именно этому городу. Когда на стыке 50-х — 60-х годов мой ЦСКА играл на выезде с “Беларусью”, Минск мне очень понравился. Надо сказать, я был самолюбивым игроком и не собирался сидеть на скамейке запасных. Как оказалось, принял решение, которое себя оправдало. Перед нашим бронзовым сезоном мы укрепились Адамовым и Малофеевым, позже — Васильевым. Тогдашнее минское “Динамо” было укомплектовано приезжими футболистами — кроме Зарембо и Савостикова, все были россиянами. Нам бы еще парочку хороших полузащитников, и вполне могли взять золото. Ведь защита наша слыла надежной — ее боялись все соперники. Неспроста через пару лет после завоевания медалей стали финалистами Кубка СССР-65, когда уступили “Спартаку” 1:2.

— Ваш бронзовый успех предопределило только московское усиление?
— Мы жили и работали, как братья. Минское “Динамо” того времени было как одна семья. Помню, у Зарембо поднялась температура за 39, но он все равно вышел на поле. Никогда не забуду еще один случай. Травмы я получал редко, но пенять должен сам на себя. Мы выигрывали у московских динамовцев со счетом 2:0 за пять минут до конца, и я начал финтами издеваться над их защитником Рябовым. Он мне со злости ногу и сломал — голеностоп мой был не меньше кулака. Через неделю принимаем Ростов. Наш тренер Севидов мучается — новокаин-то мне сильно не помогает. Сан Саныч просил: “Миша, ну просто постой рядом с чужими воротами, никто и не увидит, что у тебя такая травма. Зато тебя будут опекать сразу двое защитников”. Уговорил-таки меня. И я, представь себе, с угла штрафной умудрился направить мяч между штангой и вратарем. Голеностоп распух пуще прежнего, и на второй тайм Севидов разрешил мне не выходить. Вот так играли, невзирая ни на что. Любовь к футболу была превыше всего.

— Вы делили соперников на удобных и не очень?
— Было тяжело действовать против киевского “Динамо” — его оборона состояла из фактурных футболистов. С другими динамовцами, тбилисскими и московскими, напротив, игралось легко. Вспоминаю один случай из разряда тех, которые не забываются. Центральный защитник москвичей Жора Рябов был игроком неповоротливым. Один раз получил мяч недалеко от своих ворот, увидел меня перед собой, споткнулся и упал на газон. Я тут же вышел один на один с Яшиным, обманул его на замахе и был таков.
Сейчас после срыва атаки чуть ли не все игроки переключаются на отбор мяча и оборону — сзади сплошная стена по всей ширине поля. Тем не менее хорошие форварды все равно ухитряются делать свою работу. Раньше постоянно от обороны играл Куйбышев — девять полевых игроков окопаются перед своими воротами и сражаются за ничью. Тогда-то она, когда за победу присуждали два очка, была ценнее, нежели сейчас. Но однажды мы все равно за две минуты до финального свистка поразили ворота куйбышевцев, удачно разыграв штрафной с Арзамасцевым. Зато дома такие соперники наглели по полной программе. Знали, что мы ребята техничные, и специально обильно увлажняли поле. Даже не скрывали, что таким способом усложняют нам задачу.

— Давайте продолжим сравнивать футбол ваших времен и нынешнего образца.
— Раньше футбол был гораздо проще. Можно было свободно, лицом к противнику, получить мяч. Для меня это было одно удовольствие. Моя начальная скорость была взрывной, да и на мяч я почти не смотрел. Наверное, всеми ценными качествами — и отменной скоростью, и финтами — природа наделила меня и обделила сына. Что ж, видимо, неспроста футболисты редко по уровню мастерства оказываются сильнее своих родителей. Сыну имя свое дал специально. Думал, он будет игроком еще более сильным, чем отец. На детско-юношеском уровне Миша подавал большие надежды. Я рассчитывал на то, что состоится связка нападающих-ровесников Мустыгин — Гуринович. Но сын так и сказал: “Не могу я, как ты...”
Здорово, что наше телевидение показывает чемпионат Англии, Лигу чемпионов. С удовольствием смотрю эти соревнования. И вижу, что если игрок европейского уровня получает мяч, его очень тяжело отнять, он словно привязан к ногам. Наверное, природа крайне редко создает белорусских футболистов такого уровня. И тренеры здесь ни при чем. Такие навыки не приобретаются на тренировках — с ними рождаются. Если игрок одаренный — это видно сразу. Например, у меня до 18 лет детского тренера вообще не было. И только когда сменил “Авангард” на московский ЦСКА, шефство надо мной взял Всеволод Михайлович Бобров. Все игровые приемы показывал на личном примере — очень приятно было с ним работать.
Союзные республики были братскими. Помню, сильно переживал, когда распался Советский Союз. Я сразу понял, что для белорусского футбола настали тяжелые времена. Раньше параллельно с чемпионатом СССР проводилось и первенство республики. Первый турнир исчез, а на уровень второго наш суверенный чемпионат тотчас же и опустился.
Поэтому сегодня ходят на стадионы по тысяче-две зрителей, притом бесплатно. Более того, если не считать фанатов, то ярых болельщиков можно пересчитать по пальцам. Хотя сорок лет назад люди с вечера приезжали к билетным кассам, стояли всю ночь, чтобы купить заветный квиток. На трибунах был аншлаг. Заполняли стадион, кто бы ни был нашим соперником. Приятно было играть при переполненных трибунах.
Нас ведь с Малофеевым хотели переманить к себе из минского “Динамо” многие представители других республик. Но мы с Эдиком видели, как к нам относятся болельщики, как они нас обожают. Как можно было изменить зрителям, когда на наших домашних матчах был полный стадион? Сейчас игроки очень любят деньги, ради них готовы променять родной чемпионат на низшие российские дивизионы. Футбольный век короток — секунда, и пора вешать бутсы на гвоздь. Деньги — приходящие и уходящие, а болельщицкая память бессмертна. Она главнее всего. Раньше мы на размер зарплаты вообще не обращали внимания — на жизнь хватало, и хорошо. Если у тебя есть задатки, спорт надо любить.

— Как вы стали тренером и почему работали только с детьми?
— Когда мне было 29 лет, оставляла желать лучшего кардиограмма. Из-за проблем с сердцем главврач сказал, что выходить на поле мне нельзя. Но порекомендовал съездить на обследование к одному московскому спортивному профессору. Так я и поступил. Тот досконально изучил мое здоровье, объяснил, что мои трудности — врожденного характера, и дал добро на игровую практику. Спустя год ситуация повторилась. Оказалось, что не зря снова решился на этот шаг. Ведь теперь уже единолично стал лучшим бомбардиром чемпионата СССР-67. Вот такой подарок преподнес себе к 30-летию. Получается, что все мои успехи — как личные, так и командные — приходились на нечетные годы. Правда, еще через год на очередную поездку к профессору не отважился — стало перед ним стыдно за ежегодные посещения.
Если бы не кардиограмма, мог на три-четыре года продлить свой футбольный век. Но по окончании сезона-68 сразу стал тренером. Любил возиться с детьми и выбрал именно этот профиль. Так с ними и работал до самой пенсии. Переключаться на взрослых футболистов даже и не думал. Я эту работу отлично себе представляю. Каким бы наставником ты ни был, рано или поздно тебя уволят. Но эта трата нервов не для меня. Столичная СДЮШОР поначалу полностью устраивала. Однако со временем постоянные поездки по окраинам Минска поднадоели. ДЮСШ “Мотор” предполагала более размеренный и спокойный рабочий ритм, и я с удовольствием сменил обстановку.

— Сейчас вы на пенсии, хотя некоторые ваши соратники-динамовцы — Малофеев, Арзамасцев, Савостиков — по-прежнему на тренерском поприще...
— Как только увижу их, обязательно посоветую отправиться на заслуженный отдых. Мне их активный график работы неинтересен. На даче у меня есть все для спокойного времяпрепровождения: лес, приусадебный участок. Мне всего хватает, я всем доволен. Честно говоря, с детьми не так легко работать, как может показаться на первый взгляд. Но я к ним хорошо относился, и они ко мне тоже. Своим воспитанникам говорил: “Ребята, покажите-ка дневнички”. Контролировал их успеваемость каждую неделю: “Еще раз получишь неуд, про тренировки забудь”. Метод был очень действенным — футбольными занятиями дети очень дорожили, а заодно и образование получали. Криушенко тот вообще закончил институт с отличием. Я всегда спокойно работал с детьми, и те выросли такими же. Юра Пунтус, Игорь Криушенко — интеллигентные тренеры, сдержанно, культурно, грамотно, без хамства ведут себя на пресс-конференциях, всегда с удовольствием общаются с журналистами. Значит, наверное, жизнь прожита не зря.