Ржавчина

Источник материала:

РУДЬ Роман

В 1994 году в своей предвыборной программе А.Г.Лукашенко объявил смертельную войну коррупции. Во всех ее проявлениях, не считаясь с чинами и званиями. Этой принципиальной позиции Президент не изменил. За прошедшие годы были выявлены и наказаны тысячи взяточников, расхитителей, крышевателей и прочих фигурантов коррупции. Которая, как известно, является самой острой ржавчиной, способной разъедать государство и общество.

Определенные успехи в борьбе с коррупцией, безусловно, налицо, и это признается всеми. Но можно ли благодушно утверждать, что под ударами правоохранительных органов, власти, общественного мнения коррупция капитулировала? Нет! Как стоглавая гидра, после каждого удара острым мечом коррупция дает о себе знать новыми проявлениями. И не только в Беларуси. Каждый день международная пресса сообщает о фактах коррупции то в одной, то в другой стране, то в офисе ЕС, то даже в стенах ООН... Но нас это, конечно, не утешает. Мы живем в стране порядочных людей и искренне хотим, чтобы она избавилась от коррупционной скверны.

Сегодняшняя публикация напрямую обращена к проблеме коррупции. Даже за судьбой одного человека, пинского жителя Разладова, прячется неприглядная картина злоупотреблений т.н. «бизнесменов», пользующихся поддержкой местных начальников, важных покровителей, засевших во властных кабинетах. Анализ ситуации, произошедшей в дальней провинции, выявляет целую цепь, которая в совокупности и позволяет говорить о громкой коррупции.

При помощи руководства Министерства внутренних дел, которое принципиально оценивает неблаговидную роль некоторых должностных лиц, в т.ч. из своего ведомства, корреспондент «СБ» провел журналистское расследование.

Следует объяснить, что сейчас по этому делу продолжается активная работа. Суд, который расставит все правовые акценты, еще впереди. Поэтому не будем в точности называть некоторые фамилии, должности и даже ведомственную принадлежность. Условимся так — главному «фигуранту» присваиваем псевдоним «Буркевич», а фирму, которую он возглавлял, назовем просто «фирмой». Но место действия оставляем — Пинщина. После суда надеемся назвать полные реквизиты «действующих лиц».

Часть первая

Недавно Министерство здравоохранения приняло необычное и весьма острое решение. Из многих больниц изъяты дорогостоящие аппараты, в частности, для обеззараживания медицинского инструментария. Мотивация Минздрава недвусмысленна: медтехника небезопасна для лечения людей! А приобретена она была в последние пять лет у частной фирмы с Пинщины. Название фирмы хорошо известно многим главврачам страны, поскольку бытовало мнение, что она занимает важное положение в поставках государству медтехники. И вот выяснилось, что значительная часть этой «техники» подлежит уничтожению — она давным–давно отслужила гарантийный срок, морально устарела, а в некоторых случаях представляет угрозу здоровью людей.

Сказать, что это было «шоковой терапией», — значит не сказать ничего!

Это был удар!

Из следственных материалов

«Обвиняемый руководитель и его сообщники через Интернет, на выставках, путем рассылки прайс–листов и подачи тендерных предложений распространяли заведомо ложную информацию о наличии у них медицинской техники, соответствующей всем предъявляемым к ней требованиям. При этом на государственную сертификацию (для введения в заблуждение контролирующих органов Минздрава) представлялась подлинная медицинская техника, купленная законным путем и имеющая настоящие документы производителя».

Если перевести этот сухой язык на более понятный, то надо сказать следующее. Господин Буркевич прекрасно знал, что «неликвидами» медицинской продукции неизвестного происхождения, давно просроченной и подлежащей утилизации, торговать нельзя. Хотя бы потому, что это строжайше запрещено Законом «О здравоохранении». Но у Буркевича, по версии следствия, была своя схема обхода закона.

— Происхождение просроченной техники выясняется, — сказал в беседе со мной руководитель оперативно–следственной группы, старший следователь по особо важным делам ГУПР МВД Александр Миранович. — Пока по некоторым приметам (способу упаковки, краске «белая ночь» и другим) мы предполагаем, что большая часть медтехники — с военных складов бывшего СССР. Эти изделия, многие годы пролежав на складах, были списаны и распроданы как утиль. Использовать их спустя 30 — 35 лет со дня производства нельзя — они утратили как технические характеристики, так и мало–мальски приличный вид. Однако на Пинщине им легко придавали обновленную внешность...

На территории фирмы был организован цех, который издевательски назывался «отделом технического контроля». Работники «ОТК» были вооружены разводными ключами, дрелями да красками с кисточкой. Были в «отделе» и принтеры. С прибывшим старьем, по версии следствия, обходились так. Печаталась фальшивая техническая документация, на ней ставились поддельные штампы, а на утильсырье рашпилями подчищалась ржавчина, откручивались идентификационные таблички, закрашивались вмятины и царапины, прикручивались новые таблички. Всего час работы — и приборы становились на вид свеженькими. А в документах указывалось, что изготовлены они едва ли не на прошлой неделе на солидном российском предприятии. На экспертизы же представлялись настоящие экземпляры, которые маскировали последующий поддельный вал.

После этого «ценная продукция» предлагалась амбулаториям и больницам. С соблюдением существующих правил. Поэтому не будем пенять на медиков. Все проводилось через тендеры и иные строгие процедуры. Тем более что покупателям «продукция» Буркевича нравилась. Новенькая, свеженькая, дешевая, судя по бумагам, — от серьезных российских и зарубежных производителей. Да и первоначальные документы сомнений у экспертов, организовавших тендеры медоборудования, не вызывали. Все было чин по чину.

А в действительности?

Фирма Буркевича была хорошо известна по громкому слогану «Крупнейший производитель медтехники в Беларуси», и люди, покупавшие оборудование, предполагали, что имеют дело с серьезным заводом, где в стерильных цехах изготавливают сложные приборы. Видели бы они ржавые гаражи, где сваливалось перед поступлением в «отдел технического контроля» оборудование, знали бы, что в действительности фирма производит «медтехнику» весьма специфическую — тапочки, нарукавники, халаты, кушетки...

Чтобы не утомлять читателя, сделаем вывод: пользуясь бесконтрольностью, Буркевич успешно реализовывал «схему» — покупал по бросовым ценам списанную за рубежом технику, фальсифицировал его внешний вид и поставлял в больницы и санатории страны. При этом, несомненно, здравоохранению наносился удар, поскольку речь идет о давным–давно просроченном, морально устаревшем и небезопасном в медицинском отношении оборудовании.

Есть, конечно, и материальная сторона дела. Вместо опасного хлама, который сейчас вывозится из больниц, государству придется изыскивать деньги и закупать новые стерилизаторы и кардиографы.

Часть вторая

Те, кто покупал фальсифицированное оборудование у Буркевича, ничего не знали, не ведали. Чего не скажешь о тех, кто занимался фальсификациями. Когда оперативные работники из Минска нежданно появились на территории фирмы, один из ближайших сотрудников Буркевича бросился наутек, прижимая к груди огромную коробку. Остановили. Коробка была набита поддельными печатями и штампами десятков медицинских заводов бывшего СССР. «Коробочника» задержали. Но в отношении Буркевича все застопорилось...

Почему?

Потому что Буркевич смог нейтрализовать главного свидетеля.

...Сергей Разладов, который устроился на фирму, уже через некоторое время был ошарашен, увидев, что в цеху рабочие занимаются тем, что перекрашивают и переиначивают утиль. Несмотря на царящую в фирме глухую атмосферу, Разладов оказался человеком честным и принципиальным. Разъяснения старших товарищей, что мы, мол, всего лишь «переконсервируем» медицинские изделия, что на это есть лицензия, его не убедили. Разладов представил, как «лечат» людей ржавчиной, и решил не молчать. Тогда с ним поговорили по–хорошему: мол, парень, не кипятись, поскольку ты — соучастник, и если кого зацепят, ты ровненько пойдешь за компанию. Разладов упорствовал, спорил: нельзя же, братцы, так наживаться на здоровье людей, что мы делаем... С ним поговорили по–серьезному: посмотри, Сережа, какие большие люди приятельствуют с нашим хозяином, в случае чего Буркевич тебя сотрет в порошок. На Разладова это тоже не подействовало. И он обратился в местную милицию. Слушали его внимательно, многозначительно переглядывались. А на следующий день Разладова жестоко избили охранники фирмы. Били профессионально. Поняв, что на родине отыскать справедливость нельзя, Сергей отправился в Минск.

Утром, когда он вернулся и отвозил беременную жену в консультацию, машину остановил инспектор ГАИ. Походив вокруг и около, доложил по мобильнику: «Тормознул, что дальше?» Через пару минут подлетело несколько ребят в штатском, мелькнули красной корочкой — милиция. Предложили подъехать к райотделу. Там уже ждали «понятые», немедленно был произведен осмотр машины. Один из «оперативников», не особенно теряя время, нырнул в салон, извлек сверток и предложил «понятым» ознакомиться. Под черным полиэтиленом оказались желтоватый порошок и револьвер. Без всякой экспертизы оперативник сделал заключение: в пакете — наркотик амфетамин. Быстренько оформив бумаги, Разладова водворили в камеру. Жалостливый адвокат, отводя глаза, сказала: «Извините, но у меня дети и защищать я вас не буду...» В следственных изоляторах и вагонзаках правдоискатель Разладов провел шесть недель, из которых даже один отдельно взятый день был сущим адом. Случилось чудо. Об этой драматической истории узнал министр Наумов, изменилась «мера пресечения» (Разладов вернулся к беременной жене), МВД передало дело в прокуратуру (речь шла о должностном преступлении), Генпрокурор взял дело под личный контроль, и уголовное дело было прекращено.

Правда, есть в этом «счастливом финале» и одна загадочная деталь: виновные в должностном преступлении, каким, несомненно, является фальсификация улик, якобы «не установлены»...

Но идем дальше.

Часть третья

В тайнах, сопровождающих всю эту многоплановую историю, имеется немало чудес. О Разладове мы знаем. Не внял «добрым советам» — получил по костям и голове, нахлебался вдоволь баланды. Но есть и другие эпизоды, характеризующие «провинциальные нравы». Местные сыщики как–то задержали фуру с той самой «некондиционной медтехникой». Естественно, без всяких сопроводительных документов. В таких случаях товар вместе с фурой задерживается до выяснения. Но водитель лишь усмехнулся. Через несколько минут примчалась машина, из которой вышел большой руководитель, к слову, начальник этих же сыщиков. Прибыл не на служебной машине, а вместе с Буркевичем и на его «Мерседесе». После краткой разъяснительной беседы фура отбыла по своему направлению, а сыщики отправились заливать горе квасом...

Поскольку местная милиция вышла из доверия, вокруг «фирмы» началась серьезная следственно–оперативная работа, организованная центральным аппаратом МВД совместно с работниками Генпрокуратуры. Но т.н. «комплекс оперативных мероприятий» отскакивал как горох от стенки. Все, что «накапывали» оперативные работники, спешным и непостижимым образом становилось известно господину Буркевичу. И когда наконец решились на обыск, то на квартире Буркевича обнаружили... копии многих материалов расследования — стопку служебных документов.

Даже видавшие виды специалисты из Минска, много лет отдавшие раскрытию преступлений и прокурорскому надзору, были изумлены.

«Да, крепкая лапа у Буркевича, — с недоумением говорили они друг дружке, — глубокие корни. С такими связями точно не пропадешь... А что это, кстати, за связи?»

Отчасти ответ на этот вопрос следственно–оперативной группе прояснили найденные фотографии, которые запечатлели Буркевича в кругу друзей. Вот он чокается с высокопоставленным должностным лицом, которое, судя по званию и мундиру, обязано было не выпивать с Буркевичем, а как минимум держаться от него подальше. На других снимках Буркевич также откровенно милуется с очень ответственными людьми из весьма «компетентных организаций».

Так или иначе, но фотографии, иные конкретные материалы дела дают ответ на вопрос: почему Буркевич смог организовать столь мощную операцию против народного здравоохранения, а также стать известным и даже уважаемым человеком? При том, что еще в 84–м году был судим... Но судимость отнюдь не помешала Буркевичу быть не только любимцем некоторых людей в погонах, высоко поднявших над ним зонтик безопасности, но и тех деятелей, которые четырежды (с 2004–го по 2007 год) признавали Буркевича в номинации «Медицина» лучшим предпринимателем года. Но этого кое–кому показалось мало. И вскоре «крупнейший производитель медтехники» был объявлен почетным предпринимателем Брестской области. Но и этого мало. По представлению вышестоящих чиновников Буркевич дважды в Минске признавался лучшим белорусским коммерсантом в медицинской сфере. Но этого тоже мало. Буркевич стал депутатом райсовета, что немало способствовало его многолетней «неприкосновенности».

Однако сколько веревочке ни виться...

Несмотря на всю свою мощь и связи, Буркевича все же препроводили в ту самую камеру, куда в прошлом мае безжалостно бросили Разладова. Но не думайте, что дальше все пошло как по маслу. За Буркевича поднялись такие ходоки и такие просители, что следователи разводят руками...

Вместо эпилога

А теперь зададим парочку наивных вопросов:

— Если все это не коррупция, то что?

— Из каких соображений разного рода вельможи покрывали Буркевича?

— Так ли уж обеспечиваются в глубинке «безопасность» и «права» человека? (Имеем в виду историю бедняги Разладова.)

Понятно, что на большинство этих вопросов ответит суд.

Но некоторые вопросы и сейчас не дают покоя...

Фото предоставлено ГУПР МВД.