Журавлиный клич

Источник материала:

ПИСАРЕВА Наталья

Ему одинаково хорошо удается за пару–тройку секунд привлечь внимание слушателей рекламным роликом на радио и полтора часа удерживать интерес зрителей моноспектаклем о Сальвадоре Дали. Тяжелая, должно быть, ноша — перевоплощаться в гениального безумца, чувствуя сопричастность к судьбе неоднозначного и одиозного сюрреалиста, а потом отстраняться, возвращаясь на грешную землю. Правда, иногда те роли, которые проигрываются актером на сцене, достаются ему и в жизни. На сцене Белорусского государственного молодежного театра заслуженный артист Сергей Журавель — «продавец дождя» в одноименной пьесе, а в жизни он тоже «продавец» — реклама часто озвучена его голосом.

— В новогоднем эфире вы, Сергей Борисович, фактически поймали двух зайцев, снявшись также и в «Ночи исполнения желаний» на СТВ в роли злодея–чародея. Но почему в последнее время увидеть вас на ТВ можно только по праздникам?

— На СТВ я в основном работаю «голосом»: читаю все анонсы, программы, озвучиваю имиджевые ролики, но когда время от времени предлагают сниматься в каких–то проектах, делаю это с удовольствием. Раньше был ведущим программы «Судьба человека» производства телекомпании «Лад». До меня вел ее Николай Пинигин, потом продюсер и режиссер Владимир Бокун предложил делать это мне. Я не сразу согласился. Но потом посмотрел отснятые материалы: там были собраны очень интересные судьбы людей... Мне легко работалось с командой под началом Бокуна. Но вскоре меня пригласили на СТВ, и оставаться одновременно на двух каналах было некорректно.

— В кино вы тоже, судя по всему, не завсегдатай, а ведь когда–то и Максима Богдановича сыграли...

— Да, снимал такой художественно-документальный фильм в Ялте Игорь Коловский — режиссер своеобразный и интересно думающий. Постановочные сцены перемежались документальными вставками — письмами, статьями из газет. Но я всегда больше тяготел к театру, чем к кино. Хотя не скажу, что обделен ролями. Сейчас много фильмов и сериалов выпускают, москвичи приезжают. Детская картина «Новогодние приключения в июле» уже давно отснята, сейчас там делается компьютерная графика, и ничего подобного вроде как не было еще в Беларуси.

А в двухсерийном фильме «Скульптор смерти» (рабочее название «Бучарда») сыграл ди–джея одной из радиостанций российского провинциального города. Персонажа, как ни странно, не отрицательного, а то я ведь обычно негодяев изображаю. В той же «Каменской» мне досталась роль гипнотизера–убийцы.

— Как оцениваете себя на экране?

— Скажу честно, редко остаюсь доволен увиденным. Как–то очень себя критикую, думаю, что надо было бы по–другому все сделать. Театр дает шанс, если что–то не получилось сегодня, завтра сыграть лучше. Спектакль набирает силу, и я начинаю чувствовать себя на сцене более свободно. В кино ничего не переделаешь. Хотя какие–то отдельные моменты мне и могут нравиться.

— Сейчас минчане оценивают премьеру нового спектакля Николая Пинигина, где заняты и вы, Сергей Борисович, не так ли?

— Действительно, под крылом продюсерского центра «Альфа–концерт» Николай Пинигин поставил инсценированную им самим повесть Гоголя «Как поссорился Иван Иванович с Иваном Никифоровичем». Правда, это не прямое следование классику: тексты практически не изменены, зато действие перенесено в 70–е годы XX столетия, то есть в наше, советское время. Я — Иван Никифорович, Манаев — Иван Иванович. Премьера в клубе Дзержинского состоялась в начале февраля.

— Предтечей этого проекта был «Никола–театр», просуществовавший около пяти лет, как мне известно. Какие законы окупаемости театрального продукта открыли вы для себя за это время?

— Дело в том, что рассчитывать экономическую эффективность, устанавливать цену билетов все же было задачей продюсера. От нас, творческого коллектива, требовалось сделать хороший спектакль, который понравился бы людям. И мне кажется, это неплохо получалось: с аншлагами шли «Ботинки на толстой подошве», «Прикосновение», «Ужин с придурком». Да, «Никола–театр» был коммерческим проектом, но мы изначально говорили о том, что выпускаем не обычные антрепризы с минимальными декорациями, а нормальные, полноценные постановки. С хорошей сценографией (в проекте с нами работал один из лучших художников–постановщиков Зиновий Марголин), со стабильной постановочной группой — монтировщиками, осветителями, звукорежиссерами. А режиссура Николая Пинигина вообще в представлении не нуждается.

— А какой жанр наиболее любим современной публикой? Вот вы в молодежном театре заняты в основном в комедиях, как я понимаю.

— Да, они сейчас очень востребованы зрителем, хотя это не цирк, не клоунада. Комедии, которые идут в молодежном театре, имеют двоякий смысл — это и смешно, и грустно, и поучительно. В постановках Модеста Абрамова есть хорошая энергетика, доброе, положительное начало. Я люблю режиссеров с чувством юмора. Это касается и Николая Пинигина.

— По сути, новый спектакль, возвращающий нас в советское прошлое, — своего рода форма интеллектуальной ностальгии, в которую братья Пинигины уже вовлекали вас в программе «Рожденные в СССР» на СТВ...

— Да, когда один из выпусков был посвящен телевидению, понадобились и мои воспоминания. Меня и раньше часто приглашали на БТ, где тогда происходило очень много интересных событий: и в литературно–драматической редакции, и в детской, и в музыкальной. Ставились спектакли, литературные композиции. Когда показывают спектакли прошлых лет, думаю иногда: «Боже мой, ведь как качественно и хорошо все было снято в достаточно стесненных условиях, как профессионально сыграно нашими белорусскими артистами». Сейчас этого нет, в основном показывают всяческие развлекательные шоу.

— А нашли бы те постановки своего зрителя сегодня, как вы считаете?

— Ну конечно. Хотя сегодня нужна серьезная материально–техническая база. Как, например, в мюзикле «Павлинка New» на ОНТ, где я снимался. Это был серьезный проект с размахом, потребовавший солидных финансовых затрат. Просторные павильоны, хорошие декорации, 250 человек массовки. И мне кажется, игра стоила свеч.