Где содержат белорусских Ганнибалов Лекторов

Источник материала:

Найти дорогу нам помогает вполне безобидный указатель “Замок. Гайтюнишки. Памятник архитектуры XVII века”. Недавно отреставрированный дом-крепость, возведенный голландцем-протестантом Петером Нонхартом (в Великом княжестве Литовском архитектор укрывался от религиозных гонений), и впрямь смотрится эффектно. Туристы частенько приезжают в Вороновский район на экскурсии, которые проводит… главный врач Республиканской психиатрической больницы Гайтюнишки. С 1989 года в медицинском учреждении, расположенном на замковой территории, лечатся не самые простые даже по меркам психиатрии пациенты. Сюда попадают люди, преступившие закон, но признанные судом на момент совершения преступления невменяемыми. Странное дело: именно здесь начинаешь понимать весь смысл утверждения: если Бог кого-то хочет по-настоящему наказать, он лишает этого человека разума.

Убил мать, отец — простил

В Гайтюнишки попадают за убийства, кражи, мошенничество. Но никто из пациентов больницы преступлений не совершал. В отношении душевнобольных употребляется другое слово — правонарушение. На преступление идут осознанно, а ими двигает душевная болезнь.

— Правонарушения чаще всего зависят от диагноза, — делится наблюдениями главврач больницы Маргарита Кудян. — Пациенты, страдающие слабоумием, в основном совершают нелепые кражи, а вот шизофреники и эпилептики, как правило, попадают в Гайтюнишки из-за убийств. Только не надо думать, что люди с психическими расстройствами — сплошь преступники. Душевнобольные преступают закон не чаще, чем обычные люди, если смотреть в процентном отношении.

Среди пациентов Маргариты Георгиевны люди разных профессий (учитель, художник-оформитель, индивидуальный предприниматель, простые рабочие и т. д.) и возрастов. К примеру, большинство стариков попадают в Гайтюнишки после того, как осуществят свою давнюю “мечту” — убьют опостылевшую жену. Более 80 процентов правонарушений пациенты больницы совершают в состоянии алкогольного опьянения. 50-летний шизофреник Александр (медики запросто употребляют это слово, потому что оно обозначает диагноз) — из таких.

Первый раз он убил прохожего. Спьяну “помог” троюродному брату в драке. А около полугода назад преступил закон еще раз. Тоже будучи навеселе, поспорил из-за денег с матерью. Думал, просто толкнул ее, а оказалось, убил — при падении женщина сильно ударилась головой. Через три дня она скончалась в реанимации.

— Болезнь у меня обнаружили в армии, — беззаботно вспоминает Александр, — когда я на танке с полным вооружением поехал за пивом. Люди думали, что началась война, а я просто пьяный был. Пить начал в 9 лет, когда помогал родственнику на тракторе. У нас в деревне как? Вспахал бабке огород, она достает банку самогона, домашнюю колбаску. Взрослые пили из стакана, а мне наливали рюмку… Как относятся ко мне дома? Сестры вот посылки шлют, пишут, что отец меня простил. Хочу быстрее домой вернуться, чтобы батьке по хозяйству помогать.

О том, как он убил мать, Александр рассказывает без содрогания. Врачи говорят, что далеко не все пациенты осознают свою вину. Так уж устроена их психика. А некоторые, наоборот, после выхода из психоза очень сильно переживают, вплоть до попытки самоубийства. Правда, покончить с собой в Гайтюнишках еще никому не удавалось.

— У нас нет строгого ограничения по срокам пребывания. Мы можем только написать представление в суд, в котором говорим, что больной долгое время находится в состоянии ремиссии (то есть болезнь себя не проявляет. — Авт.), принимает небольшую дозу лекарств и особой социальной опасности не представляет. А суд решает, переводить его на общий режим или нет. Душевное заболевание требует лечения на протяжении всей жизни, — говорит главврач.

Борьба с тюремными замашками

— До 1989 года душевнобольных лечили непосредственно в тюрьмах, — рассказывает главврач больницы Маргарита Кудян. — И когда людей стали переводить оттуда в Гайтюнишки, у них было много зэковских замашек. Постепенно нам удалось это явление искоренить. Хотя и сегодня иногда приходят больные, сидевшие на зоне, и пытаются навести свой порядок.

С “блатными” не только воюет администрация больницы, но и не мирятся другие пациенты. Недавно был такой случай. Человек, бывавший на зоне, стал командовать в палате. Когда кто-то попросил его успокоиться, он набросился на “обидчика” с кулаками. Тут уже вся палата возмутилась. “Дали ему пару раз, так он и слег”, — подвел итоги воспитательной работы один шизофреник.

Драки между пациентами в больнице случаются. Чтобы это происходило как можно реже, их регулярно тасуют по разным палатам — чтобы они не надоедали друг другу.

— У кого-то возникают конфликты на бытовой почве, а у кого-то из-за болезни возникает бред отношений — к примеру, ему кажется, что сосед подкладывает ему в кровать иголки, — рассказывает об истоках драк главврач.

Медики не устают подчеркивать, что их учреждение не имеет ничего общего с тюрьмой. Хотя в Гайтюнишках трудно отделаться от этих ассоциаций. Вход на территорию лечебного корпуса — через металлические ворота. Милиционер с автоматом спрашивает ваш пропуск (в больнице постоянно дежурят сотрудники “Охраны”). Чтобы попасть внутрь отделения, надо пройти через двери с решеткой. Больные не расхаживают по коридорам, а сидят в палатах — за дверями из металлических прутьев. Окна у них зарешечены. На улицу — только под конвоем. Палаты, надо заметить, очень большие и вместительные. В той, где побывали мы, лежит 25 человек. По словам Маргариты Кудян, больница переполнена. На строгом режиме находятся 220 пациентов вместо 200, предусмотренных изначально. На очереди — еще 30. Не лучше дела и на усиленном режиме, где квота в 50 койко-мест давно превышена. Своей очереди на лечение дожидаются еще 60 человек!

Убийца Иры Кужельной неизлечим?

Бывает, что в Гайтюнишки звонят негодующие родственники жертв — как так, убийцы живут в тепле, сытости и уюте? Врачи не берут на себя судейских функций. Для них пациенты — это люди, которым нужна помощь. А кормят в больнице на самом деле неплохо — четыре раза в день. В наш приезд больным на обед давали борщ, макароны со шницелем и кофе, а на полдник — творожок. Едят больные только ложками и только из металлической посуды. Керамику и вилки им не дают, чтобы тарелки не били, вилки не гнули и вообще — от греха подальше.

— У нас лечится мужчина, убивший в прошлом году Ирину Кужельную, — рассказала одна из сотрудниц, — нормально себя чувствует, успокоился и даже раздобрел — у него вырос небольшой животик.

За историей исчезновения

7-летней Иры следила вся страна. Девочку искали больше месяца, нашли только ее тело. Как установило следствие, ребенка задушил 29-летний душевнобольной минчанин. Его арестовали по подозрению в убийстве, развратных действиях и изнасиловании, однако экспертиза признала убийцу невменяемым.

— Сексуальные извращения — это особый случай, — говорит Маргарита Кудян, — такие вещи не излечиваются. Та же педофилия. Ее предлагают лечить с помощью гормонотерапии, но наклонность от этого не исчезнет. Проще всего таких людей изолировать. От нас они выходят очень нескоро. Что касается питания… Не морить же людей голодом…

Душевнобольные не только лечатся, но и получают пенсию. Правда, им не дают ее на руки, а переводят на счет. Деньги можно получить только после выписки. В зависимости от трудового стажа пенсия колеблется в пределах 100—400 тысяч рублей. Но большинство пациентов не имеют ни стажа, ни профессионального навыка, а потому получают по минимуму. Хотя и это неплохо на полном гособеспечении.

Родственники относятся к пациентам по-разному. Кто-то, несмотря ни на что, продолжает их любить (чаще всего это матери). Но нередко преступление душевнобольного человека становится драмой не столько для него, сколько для его семьи.

— Его помещают в больницу, а кто в ответе перед пострадавшими? Конечно, семья, — обрисовывают суть проблемы врачи. — Родственники переезжают не только в другие города, но и в другие страны, пытаясь убежать от своего прошлого.

Бунты и побеги

По словам главврача, за время существования больницы не было ни одного случая нападения больных на медперсонал. Однако Маргарита Георгиевна прекрасно помнит бунт в 1993 году — это произошло как раз в ее дежурство:

— У нас тогда не было четко разработанных правил внутреннего распорядка, и больные могли встречаться не только со своими родственниками, но и с друзьями-приятелями. Был разгул преступности, и вот к нам попал один “бандитик”, к которому постоянно наведывались дружки. Как-то раз они ему привезли спиртного. Парень напился сам, напоил соседей по палате…

Начался пьяный дебош. В нарушение всех правил пятнадцать больных направились на выход из лечебного отделения. Дорогу им преградили два охранника и медсестра (собственно, Маргарита Кудян), имевшие на всех один пистолет. Его пришлось пустить в ход, когда один из охранников поскользнулся, а организатор попойки вознамерился перерезать ему горло. Второй милиционер спас товарища, выстрелив в бунтаря.

— Мы даже испугаться не успели, сразу понесли раненого в процедурную, чтобы попытаться ему помочь. Но в этом не было необходимости — стрелок сработал с “ворошиловской” точностью, — констатирует участник тех событий. — Из этого происшествия были сделаны выводы. Сегодня больные могут встречаться только со своими родственниками. Попыток бунта больше не возникало.

Удачных побегов из Гайтюнишек не было. Хотя иной раз пациенты в период обострений стремятся на волю, позабыв о режиме и охране. Один из них как-то перемахнул через трехметровый забор прогулочного дворика. При этом за проволочное заграждение “егоза” он схватился, как за обычную веревку, изодрав себе кожу на руках, но не почувствовав боли. Беглеца отрезвили только предупредительные выстрелы. От своего корпуса он не отбежал и ста метров.

ФАКТЫ

Смирительная рубашка осталась в прошлом

В смирительные рубашки врачи не “укутывают” подопечных больше десяти лет. В случае необходимости используются свивальники — путы из эластичных бинтов, которыми фиксируют человека на время, необходимое для введения лекарства.

К слову, пациенты Гайтюнишек прекрасно осведомлены, чем их лечат. Врачи сами рассказывают больным о препаратах, чтобы те не боялись их принимать.

Где лечатся женщины?

Преступления совершают и душевнобольные женщины. А поскольку женского отделения в Гайтюнишках нет, их лечат в областных психбольницах.