Портрет. Николай Алексеев: сыграл роль Никулина

Источник материала:

Оптимист по натуре, 31-летний центровой национальной сборной Беларуси Николай АЛЕКСЕЕВ даже в неудачах или невезении всегда старается найти положительные моменты. Вот и нынче его внеплановое появление на родине хотя и связано с нелепой травмой, повлекшей за собой расторжение уже готового контракта с венгерским клубом “Солнок”, однако баскетболист присутствия духа не теряет.

— Нет худа без добра. Зато отдохнул с семьей дома, пообщался с друзьями. В общем, обрел душевное равновесие, которое чуть пошатнулось. В этом смысле пауза оказалась полезной. Спасибо руководителям “Минска-2006” Константину Шеревере и Андрею Кривоносу: они позволили посещать тренажерный зал, тренироваться с командой, поддерживать форму.

— Давай по порядку. Когда в межсезонье ты уехал во львовскую “Политехнику” — самую “белорусскую” украинскую команду, — даже и предположить не мог, что твои выступления под ее флагом могут ограничиться всего несколькими месяцами. Что стряслось?
— История банальная: мне не удалось органично войти в командную игру. Вначале вроде бы все шло нормально. Но затем пребывание на паркете стало от матча к матчу уменьшаться, пока не дошло до несерьезного отрезка минуты в три. Вероятно, моя игра перестала вызывать тренерское доверие. Не хочу никого винить. Играл бы лучше, может, и остался бы в команде.

— Странно, что у тебя там не сложилось. Ведь “Политехнику” можно считать базовым клубом сборной Беларуси. Мало что ее возглавляет известный у нас специалист Валентин Воронин, так там еще играют Кузьмин, Кудрявцев, Пустогвар, да и Гену Кузнецова по старой памяти мы причисляем к соотечественникам.
— В плане адаптации проблем не возникло. Действительно, в “Поли- технике” много наших ребят, почти всех остальных я тоже знал — приходилось сталкиваться на площадке в пору выступлений за “Химик” из Южного. Сам был удивлен, что не задалось. Вроде бы осенью в сборной отыграл нормально, набрал боевую форму. Но что-то не склеилось. Так бывает. И лучший выход из подобной ситуации — цивилизованный “развод”. Тем более что агент довольно быстро подыскал неплохой вариант в Венгрии.

— Но там случилась большая неприятность...
— Прямо как в “Бриллиантовой руке”: поскользнулся, упал, очнулся — гипс. Представители “Солнока” встретили меня в аэропорту, привезли к дому, где мне сняли квартиру. И надо же было такому случиться, что я поскользнулся буквально на крыльце. Вечером чуть подморозило, и плитка, которой вымощена площадка перед подъездом, превратилась в каток. Навьюченный сумками, я сделал неудачный шажок в сторону, поскользнулся, потерял равновесие и, невольно изобразив танец коровы на льду, смачно грохнулся. Итог — надрыв мышцы паха. Клубный доктор предсказал лечение от трех до шести недель. А у клуба на носу были ответственные матчи, от которых зависело, пробьется ли он со своего одиннадцатого места в плей-офф. Ситуация дурацкая: приехал помочь, а месяц буду недееспособным. Но ведь с каждым могло такое случиться. Я ведь “сломался” не где-нибудь в ночном клубе подшофе. В общем, мне не понравилось, как со мной поступили. Мол, восстанавливайся за свой счет, а после этого, если понадобится твоя помощь, начнем сотрудничать. Решил, чем торчать на чужбине без дела и денег, лучше лечиться дома. Вернулся в Минск, и должен сказать, не прогадал. Нога уже почти не болит, через недельку можно будет совершенно забыть о пережитых неприятностях. Даже доволен, что все случилось именно сейчас. Ведь если бы контракт был действующим, пришлось бы форсировать восстановление, ногу фактически не залечил бы.

— Теперь снова в Венгрию?
— О нет. Туда — ни ногой. У агента есть парочка приемлемых вариантов, но в другой части Европы.

— Доиграл бы сезон в Беларуси.
— Во-первых, уже нет возможности меня дозаявить. А во-вторых, хочется еще поиграть на более высоком уровне. Хотя должен признать, что белорусский чемпионат здорово прибавил. Честно говоря, ожидал увидеть значительно худшее. Приехало столько иностранцев, причем неплохого уровня. Вернулся Куль, поигравший в греческом “Арисе” и других солидных европейских клубах. Он, как я успел заметить, прибавил забот тренерам команд — соперниц “Минска”, вынудил покупать мощных центровых, способных составить ему достойную конкуренцию. Хотя сделать это, по-моему, крайне сложно. Саша — слишком большой. (Смеется.) Выглядит здорово, бегает, как в молодые годы. Если сохранит такую форму, сможет играть еще лет десять.

— Вот бы в сборную его вернуть...
— А что, и вернем. Не думаю, что его отказ играть за сборную связан с какими-то обидами. Нам ведь делить нечего — финансовых благ там мы не имеем.

— Как образно высказался Егор Мещеряков, “ребята выходят играть за надпись на майках”.
— Вот-вот. Мы здесь родились, здесь нас научили играть в баскетбол, так кому, если не нам, защищать честь страны?

— Раз уж мы перешли на тему сборной, то скажи, на старте первого круга чемпионата Европы верил, что во всех четырех встречах окажетесь победителями?
— Врать не стану: сомнения присутствовали. Хотя предшествовавший старту турнир на Украине придал оптимизма — у команды, начинавшей играть фактически с листа, стало многое получаться. Особое значение имел дебют, ведь именно сборную Румынии рассматривали как главного фаворита группы. А мы ее прихлопнули. И это вдохнуло в нас уверенности.

— У меня сложилось впечатление, что обновленная сборная стала более сплоченной.
— Отношения в коллективе действительно замечательные. Никто из ребят не тянет одеяло на себя, не гонится за личной статистикой. Если заглянуть в протоколы, пять-шесть человек забивали примерно поровну. Успех партнера приносит всем искреннюю радость. И абсолютно неважно, кто выходит в стартовой пятерке, а кто — со скамейки.

— Могилевский зал домашним признали?
— Он мне понравился. Атмосфера — замечательная. Кстати, игралось намного лучше, чем в столичном Дворце спорта. Там помост укладывали на лед, не могли отрегулировать влажность, и мы играли как на катке.

— Неприезд в сборную Веремеенко как восприняли? Не обижались на Володю?
— Мы уважали его выбор. Все ведь понимали, что в его положении новичка УНИКСа нельзя было срываться из команды. У него и так случались проблемы в “Химках” из-за вызовов в сборную. Зато сейчас Вова здорово выглядит в Казани и, надеюсь, поможет нам в матчах второго круга. Баскетболист-то он очень хорошего уровня.

— Так уж вышло, что в сборной тебе долгое время приходилось быть в тени Куля. Такое положение не угнетало?
— Нет. Саша — классный центровой, у которого не грех поучиться. Поэтому я никогда не выпячивал свои амбиции. И потом многое зависит от видения тренера, готовности, специфики соперника. Не раз бывало, что я проводил на поляне больше времени, чем Куль.

— Календарный расклад таков, что для выхода в плей-офф сборной Беларуси может хватить побед в двух первых матчах — с Румынией и Швейцарией.
— Я оптимист и надеюсь, что сумеем добиться четырех выигрышей. Главное — собраться всем и обойтись без травм. Хочется наконец осуществить мечту — пробиться в дивизион “А”. А то стыдно как-то перед нашими девчонками, которые навели шороху не только в Европе, но и на Олимпиаде. Они молодцы. Нам бы хоть четверть их достижений повторить...

— Бывает такое, что твоя индивидуальная статистика не совпадает с внутренними ощущениями? Скажем, набрал очков пять, однако доволен, что выложился на полную катушку.
— И часто. Дело в том, что центровые — это чернорабочие. Поставить хороший заслон, чтобы дать партнеру сделать свободный бросок, отпахать в защите, при отскоке поставить спину. А ведь в протокол эти элементы игры не вносятся.

— Что-то кардинально изменилось, когда сборную возглавил Александр Попков?
— Вроде бы нет. Хотя Александр Леонидович умеет найти ключик к каждому. Бывает, в игре не клеится, нервничаем. А он: “Не суетитесь. Давайте попробуем сделать так и так”. Глядишь — покатило. Каждый открыл в себе какие-то внутренние резервы.

— У тебя ведь с Попковым давнее знакомство...
— О да! Именно у него я воспитывался в училище олимпийского резерва, а в 1997 году наша руоровская команда даже стала чемпионом страны.

— Помнишь, кто ковал тогда золото рядом с тобой?
— Еще бы! Валера Хаменя, Денис Бирюков, Леша Лашкевич, Игорь Галабурда, Кирилл Дыдик, Костя Тертель, Игорь Наливайко, Гена Цыркин, Серега Чариков, хотя он был совсем юным... Со многими до сих пор поддерживаю связь.

— Говорят, Хаменя после окончания университета так и остался жить в Америке.
— Да. Тренирует ребят в одном из колледжей Лос-Анджелеса. У него семья, двое детей. Кстати, женат на белоруске, которая тоже училась в Штатах, — Лене Хартанович.

— Модное поветрие конца 90-х — отправиться за океан осваивать науку американского студенческого баскетбола — не обошло и тебя.
— А как могло быть иначе, если наглядным примером служили Куль, Кривонос, Мещеряков, вернувшиеся из Штатов совершенно другими, раскованными людьми, а мы здесь были немножко забитыми? К тому же они приобрели заманчивые карьерные перспективы.
Ринулся, как в омут головой. Сейчас бы на такое вряд ли решился. Ни слова не знал по-английски, весьма туманно представлял, как буду учиться, где жить. Фактически располагал единственной информацией: отправляюсь в университет Баффало с классной образовательной системой, но средней по силе командой. Авантюра еще та!
Однако ни о чем не жалею. Все- таки в Америке удалось получить престижное образование, возмужать и физически окрепнуть. Когда уезжал, при росте 212 сантиметров весил всего 82 килограмма — о какой игре на позиции центра можно было говорить? Возвратился же с боевым весом в 115 кэгэ.

— Вероятно, первое время приходилось тяжело?
— Не то слово. Но терпел. Порой ребята подшучивали надо мной, а я, не зная языка, ничего не мог разобрать. Это не со зла — отношения в команде были нормальными. Тем более что у нас играли еще француз, финн и россиянин. А вообще, по мере изучения английского со мной происходило множество казусов.

— Например?
— Увольте, рассказывать не стану. “Прессбол” читает полстраны, хотите, чтобы надо мной все потом потешались? (Смеется.)

— Зато теперь тебя можно считать полиглотом. Поиграв в Греции, Сербии, Венгрии, Латвии, на Кипре и Украине, наверняка усвоил что-то из лексикона местных языков?
— Конечно. Но все быстро выветривается из головы, едва сменишь местопребывание. Для знания языка нужна постоянная практика.

— Извини, если вопрос покажется обидным. До сих пор не пойму, почему ты покинул “Фалко”, с которым год назад стал чемпионом Венгрии?
— Признаюсь, этот вопрос сам себе задавал не раз. Хотелось сменить обстановку, попробовать себя в другой лиге. Благо о чемпионате Украины здорово отзывались игравшие там Дима Кузьмин, Егор Мещеряков, Паша Ульянко и Сеня Кучинский.

— И не отпугнуло, что чиновничий конфликт разделил украинский баскетбол надвое, и твоя “Политехника” оказалась в альтернативном чемпионате?
— Это произошло уже после того, как моя подпись появилась на контракте. Конечно, получил далеко не то, на что рассчитывал. Имею в виду уровень соперничества. Все-таки украинские гранды — “Азовмаш”, “Киев” — играли в суперлиге под эгидой ФИБА, и с ними мы никак не пересекались.
А если вернуться к “Фалко”, то полтора сезона, проведенные в его составе, смело заношу себе в актив. Команда впервые в истории выиграла золотые медали, в городе наблюдался настоящий баскетбольный бум, в болельщицком обожании мы катались будто сыр в масле. Да и жене с сыном там все нравилось. За исключением языка. Венгерский — это нечто особенное. Он абсолютно не похож ни на какой другой. Когда разговаривают два венгра, даже ассоциаций никаких не возникает, о чем они беседуют. Этот язык оказался для меня закрытым. Конечно, выучил несколько фраз, без которых не обойтись в повседневной жизни, но не более того.

— Вероятно, у сына успехи были большими? Дети быстрее схватывают чужой язык.
— В общем, да. Иначе в венгерский детский сад он вряд ли ходил бы с таким удовольствием. Он у нас мальчик общительный, активный. Кстати, через какое-то время мы с женой стали с удивлением подмечать, что под влиянием Максима воспитательницы взялись за изучение русского.

— Детскую непосредственность твоего сына я мог оценить на матче “Виталюра” с “Минском”: он спокойно занял пустующее место клубного барабанщика и стал вдохновенно молотить дробь.
— За границей немного другое отношение к детям, чем у нас. Там им почти все позволено. Могут в ресторане бегать, галдеть, переговаривать с дядями и тетями, сидящими за соседним столиком. Ведут себя абсолютно раскованно.
Вернувшись домой, мы стали испытывать некоторые проблемы. Где-нибудь в общественном месте сын начинает вести себя по привычке весело и шумно, а окружающие делают круглые глаза: где воспитывался ваш ребенок, успокойте его. Другой менталитет...

— С таким эмоциональным зарядом путь сына предначертан — в спорт...
— Я был бы этому рад. Пока ему четыре с половиной года, и выбирать вид спорта рановато. Для начала записали в бассейн.

— Есть предпосылки, что вырастет таким же высоким, как ты?
— Судя по тому, что уже носит обувь 33-го размера, есть.

— А у тебя какой?
— 50-й.

— Супруга у тебя из баскетбольного круга?
— Да. Познакомились с Юлей в Москве, когда я играл за ЦСКА, а она была в группе поддержки команды. Так что на играх я чаще наблюдал не за тем, что творится на площадке, а за ней. (Смеется.)

— Семья с тобой всегда ездит по заграницам?
— В большей степени это важно для меня. Не могу долго жить без жены и сына — максимум месяц, пока идет предсезонная подготовка и команда мотается по тренировочным лагерям. Чувствую себя намного спокойнее, когда родные рядом. Случается, проигрываешь или переживаешь какие-то конфликты, а придешь домой, сын скажет: “Папа, давай поиграем”, и все невзгоды сразу забываются. Лучшей релаксации нет.

— В Максиме видишь свои детские черты, привычки?
— Я был таким же непоседой, энергия бурлила. В детстве занимался почти всеми видами спорта: футболом, теннисом, волейболом, дзюдо. Одно время посещал сразу три секции, в том числе и баскетбольную — в моей родной 6-й витебской школе. Стало хорошо получаться, и мне это очень нравилось. Но постепенно пришлось отказываться от всего остального — баскетбол завладел мною полностью. Попал в спортивную школу к Олегу Дмитриевичу Морозову. Так и пошло.

— Следующей ступенькой стал РУОР?
— Ох, как мечтал туда попасть! В девятом классе нашего друга Дениса Бирюкова приняли в училище — мы ему так по-доброму завидовали! Я часто подходил к тренеру и канючил: “Олег Дмитриевич, может, и у меня получится?” А он меня успокаивал: “Не спеши, Коля. Твое время придет”. И когда через год я последовал путем, проложенным Денисом, был на седьмом небе от счастья.

— Когда отметка в паспорте намекает, что тебе уже за тридцать, поневоле начнешь задумываться, чем займешься после окончания игровой карьеры.
— Такие мысли присутствуют. Но пока есть здоровье и приглашения, хочется поиграть. Так что готовлюсь в путь.

— И твой Максимка снова начнет обучать иностранных воспитателей русскому языку...
— ...и лечить меня от игровых неприятностей. Жизнь продолжается.