День милиции и тень полиции

Источник материала:

Существует уникальный для постсоветской Беларуси профессиональный праздник — День милиции. Он отмечается 4 марта и единственный у нас ведет корни из «буржуазно-демократической» Февральской революции 1917 года.

С чего бы вдруг в Минске такое почтение к дооктябрьской, к «не нашей» милиции — продукту жизнедеятельности многажды оплеванного советскими идеологами Временного правительства князя Львова, а затем Керенского? Ведь, «как известно», до большевиков у нас ничего не существовало, на месте Беларуси было некое нуль-пространство. В современной Беларуси даже политически индифферентных нотариусов — и тех «считают» с 1918 года (см. очерк «Беларусь вчера. Фантомас во главе юстиции БССР?»)…

Объяснение следующее. В дни Февральской революции во главе минской милиции случайно оказался знатный большевик Михаил Фрунзе, который после побега из тюрьмы находился на нелегальном положении.

Михаил Фрунзе (справа) и Исидор Любимов — председатель Минского Совета рабочих и солдатских депутатов с 8 (21) июля по август 1917 года. Еще в апреле 1916 года Фрунзе по заданию своей партии под фамилией Михайлов поступил на должность статистика в комитет Западного фронта Всероссийского земского союза. Была такая тыловая, преимущественно снабженческая организация.

Поясним, что в первую мировую войну в России помимо кадровых офицеров-интендантов существовали так называемые «земские гусары». Это были многочисленные представители имущих сословий, «в расцвете лет и сил» откупившиеся от окопов и устроившиеся на полувоенную службу в организации по снабжению армии провиантом и воинскими припасами. Мужчины средней и повышенной упитанности — служащие Всероссийского земского союза, а также Военно-промышленного комитета и Всероссийского союза городов — арендовали в прифронтовом Минске лучшие квартиры и особняки, по вечерам заполняли рестораны… Как писал историк, «для большевиков, кроме личной безопасности и возможности не воевать, пребывание в рядах земгусаров давало возможность постоянного соприкосновения с мобилизованной шестнадцатимиллионной солдатской массой и ведения среди нее соответствующей пропаганды».

И вот случилось, что 4 марта 1917 года канцелярией минского гражданского коменданта был издан приказ, согласно которому временным начальником городской милиции назначался «земгусар» Михайлов.

Как отмечено в коммунистических апокрифах, «в ночь с 4 на 5 марта 1917 года руководимые М.В.Фрунзе отряды боевых дружин рабочих вместе с солдатами приданных частей минского гарнизона разоружили полицию города, захватили городское полицейское управление, а также архивное и сыскное отделения и взяли под охрану важнейшие государственные учреждения».

Эта дата ныне считается днем рождения белорусской милиции.

Нет у нас ни малейшего сомнения в том, что, если бы не персона Фрунзе, если бы на месте начальника февральско-мартовской милиции оказался какой-нибудь эсер, кадет или бундовец, то четвертое марта не выделяли бы в белорусской истории. Был бы человек, а праздник найдется… Минск, улица Маркса, 5 — штаб милиции в марте 1917-го.
Что же за милиция появилась у нас в марте 1917 года? То было время, когда распоясавшаяся чернь устроила погром старого МВД. Уголовники жгли полицейские учреждения с архивами и картотеками, на улицах забивали насмерть городовых. Читаем у Солженицына в историческом повествовании «Апрель семнадцатого» документальную хронику «Фрагменты народоправства»:

В Минске на Базарной площади на Пасхальной неделе толпа сильно избила нескольких бывших городовых — били до потери сознания, пока они не истекли кровью. Милиция взяла их. Но на другой день собралась толпа разгромить и милицию.

В местечке Корты Рогачёвского уезда толпа солдат и крестьян силою привела на базар начальника почтового отделения, волостного старшину, писаря, казённого раввина и бывшего урядника — и над ними учинили самосуд.

И пришлось непрофессионалам — ремесленникам, студентам, лавочникам — стихийно вооружаться и объединяться, чтобы защитить свой подъезд, дом, квартал. «Вестник Минского губернского комиссариата» писал в те дни:

В связи с частыми грабежами и кражами в городе растет озлобление против преступных элементов. В разных частях Минска возникают общества самообороны для охраны своих жилищ от преступников. Общества объединяются по районам и улицам, причем члены общества должны нести ночные дежурства на своей улице приблизительно 2-3 раза в месяц. Вооруженные члены самообороны несут дежурства группами по 3-4 человека. Вместе с тем, на многих улицах домовладельцы и квартиранты двух-трех соседних домов объединяются для совместного найма ночного сторожа. Оплата такого сторожа сравнительно высокая. Нанимаются большей частью солдаты, уволенные от военной службы по болезням и ранениям.

Вот момент истины! Если некая группа людей берется за плату охранять всех прочих, то она, считай, квази-полиция — «вместо-полиция». А для новой власти важно было взять этих «силовиков» под контроль, провести их структуризацию. Читаем документ начала марта 1917-го:

К организации милиции. Выделенная из состава Минского городского исполнительного комитета комиссия под председательством В.Ф.Янчевского по вопросу об организации городской милиции приступила уже к своим обязанностям. Согласно проекта милиция должна быть постоянная (кадровая) и резервная. Штаты предполагаются следующие: начальник и два его помощника, пять районных комиссаров (участковый пристав), по два помощника комиссара на район и 300 кадровых милиционеров.

Функции милиции по проекту сводятся к охране порядка, причем арестованные за нарушение порядка (пьянство, скандал, подстрекательство к грабежу, стрельба в воздух и т. д.) должны не позже 24 часов с момента задержания быть переданы судебно-следственным властям…

Если быть точным, то милиция весны 1917 года полностью называлась так: «Милиция Всероссийского земского союза по охране порядка». Происходила «замена полиции народной милицией с выборным начальством, подчиненным местным органам самоуправления».

Понятно, что вся эта «народность» и «выборность» в силовом ведомстве приводила к нелепицам. Мартовская революционная романтика довела до того, что из Минской губернской тюрьмы (здание современного следственного изолятора на улице Володарского) была убрана охрана. Вообще! Потому как она — «царская». В обществе поначалу умилялись:

Караулы несут сами арестанты. В настоящее время в тюрьме царит полный порядок. Волнения уголовных под влиянием слухов о предстоящем смягчении их участи вполне улеглись. Порядок в тюрьме поддерживается образцово. Внутренние караулы несут также сами арестанты.

Насколько в тюрьме установился порядок, может служить тот факт, что на днях прибывшему в час ночи в тюрьму помощнику начальника милиции Ереневу открывал все двери, не исключая наружной, арестант, осужденный к 10-летней каторге.

В связи с бегством 8 марта некоторого числа уголовных у многих минчан явилось опасение, что в городе участятся кражи и другие преступления. Однако оказывается, что опасения эти напрасны. Большинство бежавших добровольно вернулось в тюрьму или задержаны милиционерами при содействии солдат и городских жителей. Вообще, приходится констатировать, что преступность в городе за последние дни нисколько не увеличилась. («Минская газета»)

Однако почему-то очень скоро либеральные деятели начали получать кастетом по темечку, и соответственно изменилось содержание газетных сообщений:

Ограбление. 3 апреля в 2 часа ночи неизвестными грабителями совершено нападение на гласного Минской городской Думы И.И.Свентицкого, возвращавшегося из клуба к себе на квартиру по Захарьевской улице в доме Шапиро.

Нападение совершено было в наружном коридоре квартиры, где грабителями была, по-видимому, устроена засада. Грабители схватили Свентицкого сзади за горло и закрыли лицо платком, пропитанным хлороформом, отчего он впал в беспамятство.

Очнулся Свентицкий лишь в 5 часов утра в том же коридоре. Все лицо и шея его оказались исцарапанными. Свентицкий обнаружил у себя пропажу золотых часов, ценных колец с бриллиантами, а также бумажника с 800 рублями и двумя чеками на 8000 рублей.

По-видимому, ограбление произведено специалистами-гастролерами.

Уголовным отделом городской милиции предприняты энергичные розыски преступников. Нападение на Свентицкого вызвало в городе много толков. Высказываются об экстренных мерах по усилению ночной охраны. При отсутствии мужчин функции ночных сторожей могли бы исполнять женщины. Необходимо усилить посты и патрули и установить возможно частые обходы города.

5 апреля были задержаны два грабителя Свентицкого. Это братья Вижевичи — минчане, проживавшие по подложным паспортам. На квартире грабителей обнаружены похищенные ими у Свентицкого чек на 4000 рублей, вексель на 5000 рублей, золотые часы и часть денег. У них обнаружены значительные запасы вина и спирта, а также несколько колод карт.

Вот загадка истории: кто именно приказал разогнать в Минске тюремные караулы?..

И тут мы зададимся одним совсем не праздным вопросом. Кто все-таки руководил минской милицией в марте 1917 года? Гражданин Фрунзе или нелегал Михайлов? Фигурально выражаясь, полковник Исаев или штандартенфюрер Штирлиц?..

Настаиваем в нашем сугубо личном мнении, что это был Михайлов. А отсюда возможен вывод про «штирлица» в неприятельском стане — силовых органах Временного правительства.

Кто знает, какие задания насчет развития революционной ситуации Фрунзе-Михайлов получал из ЦК своей партии…

Состояние правопорядка в Минске летом 1917 года можно оценивать по одному только факту, изложенному «Минской газетой»:

Самосуд. Третьего дня около 7 часов вечера в Минске на Александровском вокзале были задержаны на месте преступления два вора. Их вывели на площадь, где они подверглись самосуду толпы в 70 солдат. Воров избили до потери сознания. Вызванные для прекращения избиения 20 милиционеров не в состоянии были что-нибудь сделать. Закончив избиение, солдаты положили еле живых воров в телегу и повезли в комиссариат 4-й части. Оттуда они были перевезены в земскую больницу. Положение их тяжелое. У одного выбит глаз.

А вот еще события с участием солдат:

Беспорядки. В имении Тростенец Сеннинской волости помещицы Юрловой произошло вооруженное столкновение между крестьянами из-за леса. Крестьяне д. Тростенец не давали рубить лес крестьянам других деревень. В драке участвовали солдаты. Убито и ранено 4 человека. Вызваны войска.

Нападения и грабежи. Вблизи Минска у застенка Куль Самохваловичской волости совершено ограбление возвращавшихся из Минска в Койданов настоятеля койдановского костела кс. Бронислава Свирщевского и кс. П.Алькевича. Грабители в солдатской форме отняли деньги, часы, шубу и др. вещи на сумму до 3000 р. и скрылись на лошади и повозке, принадлежащей ксендзу Б.Свирщевскому. Производятся усиленные розыски. («Минская жизнь», 24 октября 1917 г.)

Куда же смотрела революционная минская милиция? Да за ней самой тогда нужно было присматривать! Из редакционного отчета в том же номере «Минской жизни»:

В милиции. На днях состоялось собрание ответственных работников Минской городской милиции под председательством исполняющего дела начальника милиции И.К.Гамбурга.

По вопросу о разгрузке Нижнего базара постановлено попытаться осуществить план переброски перекупщиков и торговцев казенным и краденым товаром на площадь за мост.

В отношении обысков у торговцев собрание постановило: 1) милиция должна лишь ставить своей задачей обеспечение безопасности граждан; 2) не должна брать на себя функций, присвоенных полицией, и почина нахождения продуктов милиция на себя не берет, а оставляет это продовольственному комитету и его контрольному отделу, которому оказывает лишь всемерную поддержку.

По отношению к культурно-просветительной работе среди милиционеров собрание к определенным выводам не пришло. Признано желательным организовать специальные группы из лиц всех частей для прослушивания лекций по профессиональной работе, а также организовать школы грамотности по частям.

Строевые занятия признаны желательными, особенно обучение стрельбе.

Прикомандирование казаков собрание нашло крайне желательным в размере 15 человек. Это в значительной степени увеличит силу милиции и избавит ее от необходимости постоянно прибегать за помощью к воинской команде.

Из мелких текущих дел признано необходимым обратиться в контрразведку с предложением, чтобы вызовы производились ею непосредственно своими силами, а не через милицию, которая и так обременена работою.

Перечислим должности Фрунзе, кроме руководства милицией: член Минского городского комитета РСДРП, член солдатского комитета Западного фронта, член исполкома Минского совета, председатель исполкома Совета крестьянских депутатов Минской и Виленской губернии, редактор «Крестьянской газеты», один из редакторов большевистской «Звезды», начальник штаба революционных войск Минского участка во время борьбы с корниловщиной…

А когда же мог он ловить воров и грабителей?

Фрунзе-Михайлов успел разгромить у нас старую полицию с ее налаженным уголовно-сыскным аппаратом, но прослужил он в Минске лишь до октября 1917-го — большевистская партия перебросила его в город Шую. Дальше разбирайтесь, мол, сами с этой милицией…

Говорить о белорусской милиции по-настоящему советского строя можно лишь после 11 июля 1920 года, когда Красная Армия выбила из Минска поляков, и готовилось так называемое второе провозглашение БССР.

Держу в руках бесценный документ из фондов Национального архива — каллиграфический «Список сотрудников Управления Главмилиции ССРБ». Сегодня это кажется невероятным, но в начале осени 1920 года весь аппарат тогдашнего МВД — от начальника Г.В.Гудзенко до уборщицы Позняк — насчитывал лишь 59 человек.

Частота рядов и… чистота рядов. Из прилагаемых анкетных данных сотрудников Главмилиции явствует, что семеро из них были членами РКП, двое — «сочувствующими», один — комсомольцем. Остальные представляли собой аморфную беспартийную массу.

Нам до сих пор непонятно, почему в центральном аппарате белорусской милиции конторщики Лейбсон и Родштейн «сочувствовали делу коммунистической партии», а вот завскладом оружия Зеликман, каптенармус Фельдман и милиционер-кучер Арейнич имели «неопределенное политическое лицо»!

Аналогичная ситуация с кадрами была всюду на освобожденных территориях. 20 августа 1920 года начальник милиции Пинска тов. Ругер отправил в столицу рапорт, в котором описывал формирование местной милиции на второй день после восстановления Советов: «Персонально подбор сотрудников производился начальником добровольной пожарной дружины т. Черкашиным из первых попавшихся лиц, изъявивших поступить в милицию, в каковую влилось почти 50% бывшей польской полиции…»

В Минске кампания чистки в 1920 году началась с составления развернутого «Списка служащих, служивших в польской полиции, жандармерии, а равно и полиции при царизме». В пяти милицейских частях, адресном столе и штабе гормилиции таковых подозрительных лиц было выявлено 153 — почти треть личного состава. Губернский угрозыск насчитывал тридцать одного «бывшего» — близко к половине сыщиков.

Ну, допустим, делопроизводитель 1-й части Владимир Адарич мог получить прощение, поскольку в примечаниях к списку о нем было сказано, что «в польской полиции служил полтора месяца, после чего был уволен как сочувствующий большевикам». А как поступить, например, с уголовным сыщиком Иваном Будаем, который «20 лет служит на своем месте»?..

10 сентября 1920 года заместитель начальника Главмилиции В.В.Порецкий наложил на список «бывших» резолюцию:

Немедленно приступить к чистке полицейских следующим путем:

1) всех лиц призывного возраста отправить в распоряжение уездвоенревкома;

2) составить анкеты на лиц непризывного возраста, разобрать их, отправить в Губчека.

Выбор для служащих старой полиции был, как видим, узкий: или — на фронт под пули, или — в подвалы чрезвычайки.

Материалов такого рода мы не найдем в музейных экспозициях, посвященных истории создания белорусской милиции. Все заслоняет культовая фигура Фрунзе. Теги: Минск