Загадки иранской демократии

Источник материала:

12 июня 2009 В мире
Андрей Оcтальский, BBC За пост президента Ирана развернулась настоящая политическая битваНичего похожего на политическую и общественную систему, сложившуюся в Исламской республике Иран, нет и не было нигде на свете.

В ней много удивительного, но самое парадоксальное - это сочетание черт жестко авторитарной, почти тоталитарной власти с признаками яркой и многоцветной демократии.

Несколько недель на улицах иранских городов бушевали предвыборные страсти, главные соперники собирали десятки тысяч своих сторонников на многочасовые митинги и собрания. Яростная полемика шла на страницах газет и в интернете, а на время теледебатов в прямом эфире между кандидатами на президентский пост вся страна, казалось, застывала у экранов.

Иранская демократия выглядит куда более живой и реальной, чем политические системы большинства постсоветских стран. В Иране исход выборов по-настоящему непредсказуем, президенты не назначают себе преемников, правящие партии не обладают автоматическим большинством в парламенте, который, в свою очередь, вовсе не является машиной для голосования и штемпелевания правительственных законопроектов.

Нет, здесь идет настоящая политическая битва, и результат выборов может иметь немалое значение для практической политики государства, как внутренней, так и внешней. То есть избиратель реально может повлиять на судьбу страны.

Существует настоящая конкуренция и между ветвями власти. Например, парламент - Мeджлис - не раз и не два "заваливал" президентские инициативы, (самый знаменитый случай последнего времени - отказ поддержать экономическую реформу президента Ахмадинежада).

Но в то же время Иран - это страна, где над парламентом и над президентом стоит клерикальный режим, имеющий возможность вмешиваться почти во все аспекты государственной жизни.

Верховным правителем является вождь (рахбар или факих), которого в "соответствии с волей Аллаха" (а не народа) выбирают, практически пожизненно, 86 богословов-юристов. Что особенно важно, рахбару подчинена и армия, и иранские силовики, и "стражи исламской конституции", которые, в свою очередь, имеют право накладывать вето на решения политиков, вычеркивать кандидатов из избирательных списков.

Ну а тот, кого такие порядки не устраивают и кто осмеливается об этом говорить вслух, рискует и свободой и даже жизнью.

Цена инакомыслия

Вот лишь несколько примеров из сотен, если не тысяч.

Аббас Абди был одним из лидеров студентов, захвативших в 1979 году американское посольство. Однако со временем он пересмотрел свои взгляды, стал критиком режима (кстати, довольно типичная эволюция).

Когда в сентябре 2002 года он опубликовал результаты социологического опроса, показавшего, что 74% иранцев выступают за восстановление отношений с США, его за это надолго отправили в тюрьму.

Много лет провел за решеткой Акбар Ганджи, угодивший туда за "антиисламскую пропаганду" (его иногда называют "иранским Солженицыным").

Его голодовки протеста привлекли внимание мира, восемь нобелевских лауреатов написали письмо иранским властям, требуя его освобождения. В итоге его выпустили, и сейчас он оказался в эмиграции.

Ганджи, кстати, призывает иранцев бойкотировать президентские выборы, поскольку, с его точки зрения, нельзя придавать легитимность "хромой демократии", ограниченной произволом касты клерикалов.

Но еще одна интересная деталь, отличающая современный Иран от привычных тоталитарных моделей: даже в тюрьме Ганджи имел возможность писать свои статьи и политические манифесты, которые затем публиковались на воле. Время от времени ему давали отпуск - то на новый год, то на выборы, то провести время с родственниками... Потом была тяжба - весь ли назначенный судом срок он отбыл, или слишком много "отгуливал"?

Почти 25 лет сидит по тюрьмам бывший вице-премьер в первом послереволюционном правительстве Аббас Эмир Энтeзам. Его обвиняют в шпионаже, но оппозиционеры считают, что на самом деле клерикалы не могут простить ему покушения на основы их власти - причем с исламских позиций.

"Ислам - это религия заботы, сострадания и прощения. Этот режим превращает его в религию разрушения, смерти и пыток", - так звучит его самый знаменитый лозунг, от которого никакое давление не может заставить его отречься.

Энтизам сообщил, что его трижды уже водили в камеру казней, и однажды он провел в ней два дня, в то время как имам читал ему вслух его смертный приговор. Много дней сидел он и в карцере, и в одиночках, и просто в страшных, переполненных людьми камерах, где спят на полу по очереди - по три часа в сутки.

Ну а Саид Хаджариян и вовсе был одним из создателей иранской разведки после революции, но, разочаровавшись в ней, превратился в одного из организаторов реформаторского движения, провозгласившего своей целью "падение идеологического правительства".

Кроме того, он расследовал тайные "отряды смерти", созданные для внесудебной расправы с противниками режима и диссидентами.

"Предательства" ему не простили - он получил пулю в голову, чудом остался в живых, но искалечен на всю жизнь.

Такая вот своеобразная демократия...

Но на улицах и площадях плещет народная стихия. Причем люди понимают, что на президентских выборах ожесточенная борьба идет не за тонкие нюансы экономической и социальной политики, не за разный стиль управления, а за суть, за стратегический выбор.

Куда повернет Иран?

Нынешний президент импонирует тем, кто не хочет серьезных переменЕсли снова будет избран Махмуд Ахмадинежад, значит, не повернет никуда, страна останется на прежних позициях и в состоянии изоляции от внешнего мира. Все три других кандидата, обещают перемены (разной степени радикальности), смягчение, большую свободу и менее острое противостояние с Западом.

Даже самый консервативный из них - Мохсен Резаи, в прошлом командовавший, ни много ни мало всей революционной гвардией - "Корпусом стражей исламской революции", - и тот призывает к "более конструктивному" диалогу с США. И еще: покончить с "самодурством, авантюризмом и беспорядком" - таким представляется Резаи стиль правления Ахмадинежада.

Еще более резко критикуют нынешнего президента бывший спикер парламента Мехди Каруби и бывший премьер-министр Мир Хосейн Мусави. Им не нравится агрессивность Ахмадинежада, отрицание им Холокоста, угрозы в адрес Израиля. Оба кандидата хотят разрядки во внешних отношениях и внутренней либерализации, постепенного перераспределения реальной власти в пользу светских, избранных народом, а не сформированных муллами, институтов.

Оппозиционная пресса открыто издевается над мессианством Ахмадинежада. Вспоминают, как он утверждал, что во время его обращения к Генеральной Ассамблее ООН вокруг его головы было видно свечение. А делегаты слушали его в состоянии транса (в действительности мучительно борясь со сном - по версии некоторых участников сессии).

Ядерная программа, разумеется, оказалась в центре предвыборной борьбы. Ни один из кандидатов не готов отказаться от нее, но Ахмадинежада обвиняют в том, что он защищает ее слишком агрессивно.

Идет речь и о серьезных экономических проблемах Ирана. Как эксперт особым уважением в этой области пользуется именно Мусави. Считается, что он, архитектор по образованию, блестяще справился с поддержанием иранской экономики на плаву в тяжелейшие годы войны с Ираком. Именно он знает, говорят его сторонники, как справиться с инфляцией, дошедшей в прошлом году до 25%, с безработицей и неэффективной работой промышленности и экономики в целом.

Такая репутация делает Мусави любимцем и левых, и прозападных либералов, и студентов, мечтающих о переменах, и женщин, требующих эмансипации и равноправия. Для плюрализма мнений они нашли замечательный символ - разные оттенки зеленого, в которые одеты его сторонники, по образцу "цветных революций" Европы. Но зеленый - это и цвет ислама, а потому клерикалы не могут его ни запретить, ни объявить идеологически вредным.

И Ахмадинежад, и Мусави собирают на свои митинги гигантские толпы. И там, и там люди не расходятся до позднего вечера, демонстрируя неподдельный, очень громкий энтузиазм. Но выглядит все это очень по-разному: у нынешнего президента мрачные мужчины в черном на сцене и мрачно ритмичные лозунги ненависти, которые скандирует опасно наэлектризованная толпа.

У сторонников Мусави - ярко одетые женщины (хоть и с закрытыми волосами), ритмичная, веселая поп-музыка и все это на фоне буйства зеленых флагов и одежд. Лозунги "мусавистов" - "надежда" и "обновление", сторонников Ахмадинежада - "вторая исламская революция" и "верность принципам". (А также - "смерть лжецам и коррупционерам!").

На стороне Мусави - большинство образованных горожан и молодежи. У Ахмадинежада сильные позиции в сельской местности и среди городской бедноты. Кроме того, его открыто поддерживает сам Верховный правитель аятолла Хаменеи. В руках государства - радио и телевидение (хотя официально они должны придерживаться нейтралитета, но это не совсем "удается" им на практике).

Интернет на службе у политиков

Зато с Мусави - более 3 тысяч блоггеров и 90% интернет-сообщества Ирана. В какой-то момент власти начали блокировать социальный сайт Facebook, но потом переменили тактику. Теперь и нынешний президент, вернее действующие от его имени продвинутые помощники, пытаются использовать в целях предвыборной агитации и YouTube, и Facebook, и даже Twitter.
На стороне Мусави - большинство образованных горожан и молодежи
Но первые шаги консерваторов выглядят пока довольно неуклюже. А вот один из либеральных хакеров взломал недавно персональный сайт Ахмадинежада и вставил в текст его обращения призыв: "Голосуйте за Мусави!" И этот лозунг продержался довольно долго, прежде чем помощники президента его заметили и убрали с глаз долой.

Мусави противостоит сильный противник. Но даже если ему удастся победить Ахмадинежада на выборах, это не значит, что ему легко будет одолеть огромную, страшную силу, что стоит за ним. Позиции клерикалов и в обществе, и в государстве остаются чрезвычайно сильными. Да и сам Мусави, даже в случае победы, вынужден будет действовать с постоянной оглядкой на идеологию Исламской революции.

Восемь лет - с 1997 по 2005 - был президентом страны его идеологический собрат и единомышленник Мохаммед Хатами. Но реально управлять страной продолжал аппарат клерикалов, за каждую самую незначительную реформу приходилось вести ожесточенную, тяжелейшую борьбу, которая чаще всего заканчивалась поражениями - и малыми, и большими.

Завершилась та эпоха полным разочарованием и апатией сторонников перемен. И приходом к власти Ахмадинежада.

Сейчас реформаторская волна снова поднялась, но пессимисты задают вопрос: а что, собственно, изменилось за четыре года? И предупреждают: нет ничего горше обманутых надежд.

Мир Хосейн Мусави 20 лет хранил молчание, категорически отказываясь от участия в политической жизни. Но теперь, во время теледебатов с нынешним президентом и после очередной его гневной, полной злобы и угроз тирады, он сказал: "Я решил вернуться в политику и баллотироваться в президенты, чтобы покончить вот с этим". И сделал круговой жест рукой - так, что его сторонники поняли: он имеет в виду не одного только Ахмадинежада с его яростью.

Каждый, в соответствии со своим оттенком зеленого, мог включить в этот список и другие реальности сегодняшнего Ирана - идеологическую нетерпимость, и тюрьмы, и страх, и изоляцию от мира, и власть невежества и темных эмоций...

Но легко сказать, и очень трудно сделать.