Ушли неприземленными. Отставка Румаса и Ермоловича как симптом

И дело не в возможной политической подоплеке. Достоверной информации на этот счет нет, кроме той, что впервые за 26 лет правления страной Александр Лукашенко отправил правительство в отставку до, а не после выборов. Так что за тандем потеряла страна?

Cтав премьером, Сергей Румас, говоря языком картежников, зашел с «козырей»: предложил переформатировать структуру правительства. Он посчитал, «что 36 членов правительства для маленькой компактной страны очень большое количество». Ряд стран, аналогичных по размеру Беларуси, имеют меньше министерств, ведомств и концернов. Это значит, что лучше управляемость всей экономики, меньше расходов бюджета. Но в белорусской игре «козырь» был бит обычным «королем». Почему? Хороший ответ на вопрос дал в этом интервью отец Анны Канопацкой.

Вероятно, впоследствии Румас еще предложил ряд реформистских идей. На что Лукашенко был вынужден изъясняться прямо и по-русски: выработка стратегии не прерогатива правительства, «стратегия у нас выработана, она определяется президентом, вносится на голосование на президентских выборах и утверждается Всебелорусским народным собранием». Поэтому надо не сидеть «в конторе и писать стратегию, а навоз вывозить на поля, сеять, убирать, у станка стоять». Приземляйтесь, господа либералы.

Румасу не позволили реформировать госсектор, продавать пакеты акций предприятий и привлекать инвесторов. Но, видимо, чтобы премьер совсем не раскис, разрешили заняться наладкой корпоративного управления для повышения эффективности работы госпредприятий. Хотя, кажется, «наверху» его суть не до конца и понимали. Можно, конечно, спорить с утверждением, что высокопоставленные чиновники при должной мотивации помогут госгигантам лучше работать. Но то, что правильно выстроенное корпоративное управление — это нужная и важная составляющая, общемировая практика, это надо признать. По итогу Румас собрал «дрим тим» (Максим Ермолович, Владимир Дмитриев, Сергей Новицкий, Александр Швец, Александр Чубрик, Оливер Шуфманн, Кирилл Рудый) в набсовете государственного Банка развития, который до второго пришествия в правительство сам и создавал.

С самого момента назначения Румаса премьером было много сомнений, что ему удастся реализовать свои задумки. Многие со своими иллюзиями распрощались еще во время «инаугурации» Румаса, когда ему и указали на истинное место. До этого премьер-министров в Палате представителей представлял лично президент. Румаса — тогдашняя глава Администрации президента Наталья Кочанова. А журналисты всех госСМИ покинули парламент и вовсе не дождавшись брифинга с премьером. Говорят, была отмашка «сверху». Во-первых, тем вечером на экранах должен был быть один президент. Во-вторых, возникла ревность на позитивный фидбэк от работы Румаса со стороны СМИ, экспертов и социума: умный, открытый и доброжелательный человек, рыночник, современный руководитель, примерный семьянин.

Схожая история имела продолжение в начале учебного года 2019/2020. 30 августа Румас открыл прекрасную школу в Бресте. Все чинно и благородно. Но новость об этом появилась на ленте государственного информагентства БелТА лишь 2 сентября в 10.50. Это произошло спустя 7 минут после того, как Лукашенко приехал в столичную школу-новостройку. И таких кейсов наверняка за 1 год и 10 месяцев, что Румас возглавлял правительство, было больше.

Румас никогда публично не демонстрировал какие-то оппозиционные взгляды, не был похож на человека, готового идти против системы. Таких обычно называют либеральными технократами. Хотя слово «технократ» как-то не вяжется с человеком, имеющим позитивную ауру и современное мышление.

В отличие от многих высокопоставленных чиновников и бывших премьеров, у Румаса была определенная самостоятельность в действиях и идеях. Этим он отличался и до прихода на пост премьер-министра. «Если у него есть какая-то идея, то он попытается ее провести. Но вопрос в том, сможет ли Румас со своими инициативностями противостоять Александру Лукашенко, когда мнения разойдутся? По себе знаю, что это чрезвычайно сложно. В определенной степени психологически трудно. Если Румасу удастся пробивать свои инициативы, то может у него что-то и получится. Но ему нужна поддержка», — говорил после 100 дней премьерства Румаса бывший премьер-министр Беларуси Михаил Чигирь, который не сошелся во взглядах с Лукашенко и впоследствии от этого пострадал.

Поддержка наверняка исходила от министра финансов Максима Ермоловича, который также имеет репутацию либерала и рыночника, или «полурыночника», как он сам себя иронично называл. Общими у премьера и министра финансов были не только профессиональные интересы (не стоит забывать, что и отец Румаса был замглавы Минфина БССР), но и увлечения — вместе по утрам два раза в неделю играют в теннис.

«В Минфине, казалось бы, предельно консервативной структуре, у нас есть Максим Леонидович Ермолович — заместитель министра, и все считают его прогрессивным человеком. А возьмите Сергея Николаевича Румаса. Такие люди намного опережают средний уровень и время, если можно так сказать», — хвалил подчиненных Михаил Мясникович, будучи премьером.

Высказывания Ермоловича нередко отличались от официальной точки зрения. Например, он считал, что введение в Беларуси так называемого налога на тунеядство было самым простым, но не самым эффективным шагом, который вызвал «достаточно большую дискуссию в обществе».

Удивительно, но Минфин с его репутацией министерства сложного и скучного стал ключевым ньюсмейкером в стране. К примеру, пока спортивные чиновники и глава государства деликатно опускали вопрос цены Европейских игр для белорусского бюджета, Ермолович на прямой вопрос дал прямой ответ: 540 миллионов рублей. А так можно было?

Или масштабы проблемы госсектора, модернизированного, закредитованного, проблемного после кризиса 2014−2015 года. Без вот этого «обязаны сохранить», «мы ими гордимся», «народное достояние». Просто и внятно: сколько это стоит. Итак, долги госпредприятий перед банками обошлись бюджету в более чем 1,8 млрд долларов в 2015—2016 годах.

«Не все предприятия, но крупные испытали сложности с погашением и обслуживанием долгов. Минфину пришлось вмешиваться в этот процесс и проводить глубокую реструктуризацию обязательств предприятий через инструменты бюджетного кредитования. Мы фактически выдавали бюджетные кредиты на погашение этих обязательств, переводя долг предприятий перед банками на бюджет», — рассказал Ермолович. Впечатляет сумма? А внешние долги при этом тоже надо платить.

Более свежий пример — разработанный Минфином проект указа об отвязке госпошлины от техосмотра, поскольку автолюбители в массовом порядке перестали его проходить. Ермолович анонсировал ряд новаций по уплате дорожного сбора, но они так и не были одобрены наверху.

Экономический блок правительства разработал программу структурных реформ, которую МВФ пообещал поддержать крупным кредитом. Но руководитель страны ее зарубил, посчитав, что сроки реализации слишком короткие. Аналогично было и с похожим проектом со Всемирным банком. «Снимаю шляпу и говорю слова благодарности белорусскому правительству: и руководителям отраслевых министерств, и Минфину. За все время своей работы не видел, чтобы так быстро отраслевые министерства и Минфин сработались и реализовали такую программу», — рассказывал глава представительства Всемирного банка Алекс Кремер.

Максим Ермолович, как и Румас, — редкий вид коммуникабельного чиновника: он умеет слушать других и отстаивать свою позицию. Неудивительно, что глава Минфина был частым гостем экономических форумов. В связи с этим на память приходит история его участия в Кастрычніцкім эканамічным форуме в 2019 году. На выступление Ермоловича на KEF наложилась срочная командировка в Китай. Другой министр наверняка обрадовался бы такой накладке и соскочил с мероприятия, которое проводится на деньги Евросоюза и где многие выступления не стыкуются с позицией белорусских властей. Но Ермолович, как говорят, поменял обратный авиабилет и прибыл на форум едва ли не из аэропорта.

И дискуссия с его участием заиграла новыми красками, стала более предметной. Он призвал перестать клеймить страну позором за большой госсектор, который приносит бюджету около 800 млн долларов дивидендов. Но при этом признал, что реформа госпредприятий актуальна. Надо сделать их максимально рыночно ориентированными и привлечь в экономику инвестора с его технологиями и возможностями. Правда, для этого должна быть соответствующая рыночная и институциональная среда: от налогообложения до системы учета. Это нелегкий и небыстрый процесс, констатировал Ермолович.

Стоит сказать, что Румас и К° не высказывали свое мнение о тактике ведения борьбы с коронавирусом. В отличие от ряда стран, в Беларуси главным спикером на данную тему стал президент. Можно не сомневаться, что в ситуации с коронавирусом они сработали бы иначе. Более ответственно перенимали мировой опыт. И дело не в карантине той или иной степени жесткости: денег в казне немного. Но то, что обошлось бы без коронапсихоза и пренебрежительных высказываний о заболевших и умерших — это можно утверждать наверняка.

Задача правительства в условиях пандемии состояла в том, чтобы «подносить снаряды» (с пошивом масок и выпуском респираторов они быстро справились). Когда бизнес стал бить тревогу и просить власти о помощи, то именно в правительстве первыми стали реагировать, анонсируя поддержку. Первый пакет антикризисных мер наверху согласовывали почти месяц. Но, как утверждает Виктор Бабарико, ряд хороших мер Совмина по поддержке экономики и бизнеса в условиях пандемии не были приняты. Второй пакет мер поддержки экономики Лукашенко также отправил на доработку. Но теперь их будут дорабатывать без Румаса и Ермоловича. Какие у них планы?

Пока известно, что Сергей Румас «ушел в бизнес» и, стоит надеяться, «не покинет страну». Максим Ермолович, скорее всего, уедет из Беларуси — послом в одну из европейских стран. Если его не перехватят международные финансовые институты. Министр финансов ранее курировал взаимодействие с этими структурами, а иностранцы позитивно о нем отзывались. Как о нем отзывались на родине, сказать сложно. У нас за последние десятилетия в целом утрачен навык прижизненного положительного фидбэка. Сценарий всех совещаний с участием главы государства для внешнего наблюдателя один: президент задает вопросы, устраивает разнос разной степени суровости, требует все решить/исправить/принять. Какие предложения внесло правительство, что возражали президенту приглашенные, как аргументировали свою позицию — все за кадром.

На выходе выясняется, что к Румасу «не было серьезных претензий». Умнице-Ермоловичу достался не менее сомнительный комплимент: иностранный язык знает, на дипломатическую работу просится — пусть едет. Сейчас все знают иностранный язык! А он не просто его знает, он говорит на одном языке с тем самым цивилизованным миром, за которым мы не пойдем! На нормальном, профессиональном языке.

Впрочем, отпустили и ладно. Еще одни умные люди убедились, что когда тебя не надо, а ты есть, надо уходить. Сомнительно, что оба вернутся во власть в ближайшее время. Слишком уж велики там потери на трении. Жизнь больше, чем госслужба. Ярче, шире, резче. И профессионалы там востребованы. И не «приземленные», как любит президент, а нормальные.