Николай Петров: Я не прибегаю к помощи переводчика, когда нужно кого-то послать

 

 

Концерт состоял из произведений наиболее знаменитых французских композиторов Камиля Сен-Санса "Карнавал животных", Франсиса Пуленка "Концерт для двух фортепиано с оркестром". Исполнял я и Александр Гиндин. Участвовал очень интересный, знающий и профессиональный дирижер Аркадий Берин, наши отношения с которым начались после концерта в Мюнхене.

 

Я много раз бывал в Минске, знаю практически всех исполнителей, со многими учился в консерватории. Я знаю белорусскую творческую молодежь, давал для них мастер-классы. Так что в Беларуси я свой человек.

 

 

Так нам захотелось. Это как и в ресторанных предпочтениях: сегодня хочется китайской кухни, завтра русской, послезавтра - французской. Нам захотелось именно французской классики.

 

 

Возможно, для некоторых наш тандем кажется мезальянсом, но у нас очень похожи манеры исполнения по приемам звукоизвлечения и прикосновения к клавишам, также как и по отношению к своей профессии. Это встречается нечасто, и в ансамбле чрезвычайно важно, чтобы не было слышно швов, не только временных, но и звуковых, в момент перехода материала, сопровождения или орнамента от инструмента к инструменту.

 

Не все могут играть друг с другом: это как половая несовместимость у супругов. Такая же точно несовместимость бывает и у партнеров по музыке: по отдельности они могут быть очень хорошими музыкантами, но вместе не сыгрываются. Надеюсь, это не про нас.

 

 

Могу гарантировать, что когда я был тут в первый раз, вас еще не было. В первый раз я приехал сюда в "мохнатых" 60-х - 1964-65 годах, примерно в это время. Бывал здесь каждый год, а иногда даже и по два раза на год.

 

 

Мне трудно ответить на этот вопрос, так как я вижу Минск со стороны.

 

Все, что я видел в эти два дня, мне очень нравится. В первый раз я прилетел в Минск на самолете, и по изумительной дороге из аэропорта мы не видели ни одной кучи мусора, ни одного окурка. Я сам не очень аккуратный человек: в Москве я выкидываю окурки из окна, и это не считается зазорным. А здесь у меня просто не поднимается рука выбросить мусор на землю.

 

Я вижу идеальную чистоту. Кругом строятся дома, ремонтируется цирк, великолепно отремонтирована филармония. Я не знаю соотношения вашей зарплаты к тем благам, которые можно купить за деньги, но знаю, что ваши пенсии и зарплаты выплачиваются вовремя. На Украине, например, люди забыли, как выглядят деньги - там их просто нет.

 

 

Мне всюду неплохо работается в соответствии с теми условиями, которые я требую. Уверяю вас, что мой райдер не составляет и двадцатой части какого-нибудь голубого трансвестита. Мне не нужны белые розы, бутерброды с икрой, лимузин, но мне нужно, по возможности, лететь бизнес-классом, чтобы меня встретили, чтобы номер у меня был хорошим, при этом нет необходимости в президентских апартаментах.

 

Условия для работы в вашей филармонии прекрасны: у вас очень интересный и в отличной форме оркестр, хорошие залы, рояли в порядке. Это будет наша вторая встреча с Аркадием Бериным, и, будем надеяться, что не последняя.

 

У меня нет каких-то экстра-требований, хотя я человек немного избалованный, сибарит, гедонист, идейный обломовец: я люблю покой и не люблю, когда меня дергают. Постоянные интервью между репетициями - не по мне.

 

 

Просто мне так нравится. Я люблю природу и покой. Мне нравится мой дом: я бы сказал, что это моя малая родина. Эта область абсолютно закрытая, в ней запрещено появление людей, неприятных мне. Я общаюсь там только с теми людьми, которые приятны мне и моей семье.

 

 

Я думаю, что на моей дочери она временно прервется. У нее очень хорошие руки, она могла бы быть хорошей исполнительницей, но, слава Богу, что она не захотела пойти по моей стезе. Дело в том, что у меня очень много врагов, очень много людей, которые меня, в лучшем случае, не любят, а многие просто на дух не переваривают. Я думаю, учитывая это, моей дочери было бы очень тяжело сделать карьеру.

 

 

Я привык говорить людям в глаза то, что я о них думаю, - за мной не залежится. Я не прибегаю к помощи переводчика, когда нужно кого-то послать, и в последнее время посылал слишком многих.

 

Я очень рад, что смог создать для своей семьи все условия для того, чтобы моя любимая жена и дочь, мои любимые коты ни в чем не нуждались. В какой-то мере я согласен с великим Кайзером, который говорил о трех "К": женщина - это кухня, церковь и дети. Может быть, это слишком радикально, но я считаю, что женщина должна работать только в том случае, если работа приносит ей самоудовлетворение, радость, уважение, почет и славу. Когда нужно просиживать задницу в каком-то офисе за 10 тыс. рублей, и терпеть, чтобы тебя за эту задницу хватал любой проходящий, - то позор тому мужику, который не может обеспечить всем необходимым своих родных.

 

У моей дочки есть абсолютно все: своя квартира, машина, есть что надеть. Она очень красива, кроме того, она добрый, умный, честный и порядочный человек. Она все умеет: блестяще знает английский, феноменально компетентна в компьютере, пишет музыку и стихи по-русски и по-английски, работает с хорошими группами. Она живет в свое удовольствие.

 

 

Я ничего еще не обсуждаю! Просто такой мыслью я поделился сегодня на пресс-конференции с Юрой Гендюком, которого знаю уже лет тридцать. Было бы замечательно реализовать идею проведения фестиваля двухрояльной музыки с приглашением фортепианных дуэтов из России и из-за рубежа. Нужны только деньги и пять дней зала.

 

 

Мои фестивали имени никого, это абсолютно точно. На моем Кремлевском фестивале нет никаких требований ни к программе, ни к подбору каких-то особых фамилий. Единственное требование - обязательное открытие новых имен.

 

Сейчас открыть новые имена достаточно легко: из-за почти глобальной коррумпированности наших творческих музыкальных соревнований и конкурсов, как правило, наиболее талантливые люди выкидываются с первого тура. Например, в следующем году в моем апрельском фестивале будет участвовать пианист Андрей Юсов, который учится в Германии. Он играл на конкурсе в Миннеаполисе в Америке, где я был в составе жюри, и после его исполнения я заявил, что для меня конкурс закончен, так как ему я пророчил первую премию. Но он не прошел во второй тур по совершенно понятным мне причинам. Я его беру на свой концерт в Кремле, где он сможет получить благодатный допинг, что, может быть, поможет ему в дальнейшем устроить свою судьбу.

 

К сожалению, очень часто получают первые премии люди, которые являются лучшими среди средних, или если в жюри сидит его педагог или родственник, что я считаю совершенно недопустимым. Всю свою сознательную жизнь я борюсь с тем, чтобы на конкурсе членам жюри было запрещено представлять своих учеников и родственников. Многие мероприятия от этого отказались, в частности, конкурс в Миннеаполисе. Но, тем не менее, такое явление все еще присутствует.

 

Принцип моего фестиваля состоит в том, что каждый играет, что хочет. У нас участвуют не только фортепианные исполнители, но и скрипачи, и камерные ансамбли, и певцы, и даже джазовые музыканты. Этот фестиваль не имеет ни оргкомитета, ни совета - это моя личная антреприза, мое личное мнение. Мне кажется, что 50 лет моего пребывания на сцене дают мне право представить публике тех музыкантов, которых я считаю достойными.

 

 

Ни в коем случае мы ничего не возрождаем. Фортепианных дуэтов у нас много. К сожалению, умер чудный музыкант Алек Бахчиев, который играл в фортепианном дуэте со своей супругой Еленой Сорокиной. Проводился у нас и фестиваль двухрояльной музыки в Екатеринбурге.

 

Мы не возрождаем дуэты. Фортепианных дуэтов очень много, а вот фортепианных ансамблей очень мало. Как правило, дуэты формируются спонтанно, буквально после двух репетиций музыканты играют на сцене и иногда с листа. Настоящий ансамбль подразумевает достаточно долгую, кропотливую и постоянную совместную работу, и мы с Сашей работаем очень много. К сожалению, у него очень плотный концертный график, да и у меня тоже немало выездов. Но мы работаем, не щадя живота своего. Я считаю, что у нас не дуэт, а именно сложившийся ансамбль.

 

 

К сожалению, умер такой замечательный вид искусства, как сборные концерты, когда выступал, например, Ойстрах, вслед за ним выступал Гилес, за которым выступал Хенкин, потом Вертинский, Шульженко. Такие крупнейшие имена выступали в одном концерте, который вел, как правило, Михаил Гаркави. Таких концертов, к сожалению, не будет уже никогда, это все закончилось.

 

Я очень люблю хорошую эстраду, которой сейчас тоже почти нет. Я безмерно люблю джаз, которым заболел с десяти лет, люблю некоторый рок. Но я органически не переношу, ненавижу всеми фибрами своей души мерзкую, вонючую, педерастическую, гнусную, бездарную, заразную попсу. И без исключения: там не может быть хороших или плохих - это все дерьмо. Мало того, что это дерьмо, оно еще и чрезвычайно вредное дерьмо, это наркотик, зараза, средство оболванивания и дебилизации молодого населения.

 

 

Я хотел бы, чтобы попса в своем идеале трансформировалась, и наиболее талантливые люди, которые есть среди нее, стали эстрадниками, такой эстрадой, которая была когда-то. Чтобы музыка перестала быть средством физиологического воздействия на мозги, уши и все рецепторные окончания, которые существуют у молодых дебилов, которые дрыгаются и торчат на этих страшных представлениях. Но, думаю, такое вряд ли произойдет, так же как и не произойдет пожирания шоу-бизнесом классики. Людей, для которых существует понятие прекрасного в музыке, литературе, достаточно много. Нельзя жить только на "Голубом сале".

 

 

Не надо воспринимать классическую музыку, как девятый стол в больнице. Можно любить классику, можно ее не любить, но можно и, не любя классику, оставаться достаточно культурным человеком. А можно изначально отрицать всю классику и литературу, и торчать только от "Тату" и всей этой порнографии.

 

 

К сожалению, есть. К сожалению, потому что существует некая обойма, в которую входят все те, кто сегодня находится на поверхности нашей эстрады: это и пианисты, и скрипачи, и певцы, и дирижеры, и балет. Их около полутора-двух тысяч человек на весь мир. В Китае, например, сейчас 30 миллионов человек профессионально учатся играть на рояле. На рояле, а не на трубе, не на кларнете, которые очень нужны. Нужны трубачи, нужны кларнетисты, тромбонисты, дирижеров, например, нет вообще. Но всех тянет на рояль. А в эту эстрадную обойму входят все концертные залы мира - от Австралии до Анкориджа. Хотят войти очень достойные люди, но мест нет.

 

Мне очень жаль своих студентов, потому что я не уверен, что они получат то, на что вправе рассчитывать. Вполне возможно, что после консерватории им придется идти куда-нибудь в универмаг, где торгуют мужскими костюмами. Я этого не исключаю, ведь жить-то надо. А преподавательская зарплата, например, того же Гиндина 700 рублей - это 23 доллара в месяц. Я, когда поступил в консерваторию, вообще года три-четыре не ходил получать эти копейки. Через четыре года, за 208 дней своей работы я получил сразу 270 долларов - это ненормально, на мой взгляд.

 

 

Что вы! Я получаю тысячи долларов за свои концерты, я высокооплачиваемый исполнитель. Но как педагог в консерватории я получаю 700 рублей в месяц.

 

Я ни в коем случае не жалуюсь, у меня все есть. Раньше, лет десять назад, я считал себя богатым человеком, сейчас я считаю себя просто обеспеченным. Я мог бы позволить себе новую машину, но лучше куплю себе двухлетку. Есть какие-то вещи, которые я должен "протягивать по одежке". У меня нет огромных заработков, но и бедным я себя не считаю. Я вполне обеспеченный человек.

 

 

Я имел в виду, что не хватает людей, которые могут потратить 800 миллионов долларов на строительство четвертой яхты. Если бы Абрамович эти 800 миллионов дал на классическую культуру, на классическую музыку, то на эти деньги огромное количество студентов могли бы получать человеческие стипендии, а на одних процентах с этих долларов могли бы существовать десять консерваторий.

 

 

Если бы мне какой-нибудь Абрамович выделил 150-200 тысяч долларов на проведение фестиваля, я бы дал ему гарантию, что ни одной копейки из этих денег не попадут ко мне в карман, а будут использованы на дело. Но таких людей, к сожалению, нет. Богатые предпочитают покупать яхты, зарубежные футбольные и баскетбольные команды, яйца и все такое.

 

Людей, готовых дать большие деньги на классику, к сожалению, нет. А нам необходим сильный радиоканал классической музыки, потому что чем слабее будет этот канал, тем ниже будет рейтинг, которым так любят козырять приверженцы масс-культуры и попсы. Если кроме "Дома-2" в прайм-тайм наши люди ничего не видят, что им остается смотреть? Откуда взяться рейтингу каналу "Культура"?

 

Слава Богу, на популяризацию классической культуры выдаются деньги, и не такие маленькие. Конечно, огромное количество их крадется. В годы своей молодости я как-то "зажег" одному партийному, у которого над столом висел плакат: "Тот, кто хочет, найдет способ, кто не хочет, найдет причину". Найти причину, почему не нужно проводить фестивали, покупать инструменты, одеть оркестр в приличные одежды, можно. А вот найди способ, чтобы все это сделать, - тогда ты и будешь достойным человеком.

 

 

Боюсь, завлекать людей не нужно - все билеты были проданы задолго до концерта. В нашей чудной стране все делается сами знаете как. Когда в прошлой жизни самый дорогой билет на концерт в Минске стоил рубль, и бесплатно пускали школьников и студентов, в зале сидело тридцать человек. Сейчас же, когда в России свет не горит, транспорт не ходит, на улицах - хулиганье, бандиты и скинхеды, зарплаты не платят, квартиры находятся в спальном районе неизвестно где, билеты стоят по 100-150 долларов, залы переполнены. Нет никаких предпосылок, чтобы бежать на концерт, казалось бы, надо накрыться одеялом и ждать второго пришествия, но люди идут в концертный зал. Я буду очень рад пригласить наших слушателей, но не уверен, смогут ли они попасть на концерт в этот раз. И нужен, чтобы нашелся тот Абрамович, который пригласит Петрова и Гиндина приехать в следующий раз, хотя мы ездим в Минск с большим удовольствием.