Белорусский философ: Споры белорусов и литовцев о наследии ВКЛ безразличны Европе

 

- Нормально оцениваю. Наиболее это заметно по так называемым статистическим критериям. Национальная академия наук Беларуси практически сохранила институты гуманитарного профиля. Университеты Беларуси продолжают выпускать историков, филологов, юристов. Причем, например, в области философского образования набор и выпуск студентов даже увеличился. Существует аспирантура, советы по защите диссертаций, ежегодно выпускается значительное количество книг, журналов научного и научно-популярного профиля. Все это, конечно, формальные критерии, но они кое о чем говорят. Ибо структура научного сообщества в конечном итоге определяет и параметры научного творчества. Коль сохранилась структура, значит, ученому есть, например, где публиковаться, где защищаться, с кем обсуждать свои достижения. Другое дело, что в сегодняшних постсоветских условиях национальные границы для многих гуманитариев становятся узкими.
 

- Подобного рода вопрос как-то незаметно задает структуру ответа. Советский Союз на таком формальном уровне стереотипов - это коммунистическая партия, марксистско-ленинская идеология и прочие заведомо отрицательные вещи. Однако не надо забывать, что СССР - также громадные ассигнования на идеологию, а значит - на гуманитарную науку. Конечно, большинство этих средств шло на совершенно бездарные и смешные "произведения". Тем не менее, невиданная широта гуманитарного творчества оставляла достаточно ниш для совершенно незаурядных людей, которые обладали широкой эрудицией, огромной творческой активностью и, что самое интересное, острейшим критическим мышлением. Современным интеллектуалам до сих пор что-то говорят такие имена, как Алексей Лосев, Михаил Бахтин, Арон Гуревич, Сергей Аверинцев. Не скажу, что жизнь мыслителей такого ранга была совершенно безоблачной. Им приходилось сосуществовать с идеологической элитой, страдать от окружающей серости. Но Советский Союз спас их от другой не менее неприятной обязанности - писать проекты и придумывать экономическое обоснование творческой деятельности.
 

И это не чисто техническая сторона дела. Рано или поздно перед любым ученым встает сакраментальный вопрос о целесообразности своей деятельности. Нужно ли кому то, что думается, пишется, творится? Однако когда такой вопрос ставится в прямую зависимость, например, с биологическим существованием ученого, то это уже совсем другой ракурс. Я согласен, что Беларусь расстается с советским прошлым гораздо медленнее и неохотнее, чем ее страны-соседи. Но это, как ни странно, продлевает эйфорию той модели "свободного" творчества советского типа, о котором мы говорили выше.
 

- Нет, не означает. Высказанное выше - экономическая сторона дела. Приведенный ряд имен намеренно составлен из звезд советского столичного горизонта. Независимость - это великое право и почетнейшая обязанность думать самим. При всех мнимых и явных сложностях советского наследия, гуманитарная наука в Беларуси свою главную работу сделала. Она стала самостоятельной. Наверное, проще было нашим предшественникам написать раздел по истории философской и общественно-политической мысли Беларуси для Большой Книги Великой Страны, чем самим от начала до конца написать свою историю, отвечать на сакраментальные философские вопросы, думать об исторических корнях своей национальной судьбы. Но самое важное для ученого то, что наши люди еще не устали думать о том, кто они такие, белорусы. Такие книги находят своих читателей, а государство находит деньги, чтобы спонсировать подобное творчество.
 

- Вы имеете в виду наши "заклятые" дискуссии о "национальных" корнях ВКЛ? Специфика менталитета восточнославянских наций имеет одну замечательную черту: наша историческая память гораздо длиннее не только среднего биологического существования человека, но и всех мыслимых размеров так называемой социальной памяти, то есть того, что может быть передано из уст в уста из поколения в поколение. В одном из своих выступлений президент Украины Виктор Ющенко амбициозно заявил, что история украинцев начинается в каменном веке. Вот и мы, споря о национальных корнях ВКЛ, почему-то не понимаем современных молодых немцев, которые на вопрос, есть ли у них чувство вины за преступления их дедов во время Второй мировой войны, вполне искренне отвечают: "А мы здесь при чем, ведь это было так давно?"
 

Я отнюдь не призываю ни литовцев, ни белорусов быть похожими на немцев. У нас свои традиции, понимание истории. Просто надо осознать, что этот так называемый школьный уровень гордости за свое прошлое - комплекс веры. Поэтому наиболее гуманно оставить каждому народу право верить в те исторические корни, которые ему ближе. Тем более что современные эпистомологические процедуры верификации исторического знания позволяют доказывать и белорусскую, и литовскую, и даже литвинские и кривичевские версии ВКЛ. Даже поверхностный анализ соответствующей литературы - наглядное тому подтверждение. Только не надо в подобных спорах прибегать к аргументу i pse dixit - "сам сказал".
 

Последний наглядный пример подобного обращения к личности - дискуссия вокруг "литовского номера" журнале "Архэ". Я не большой сторонник количественного сравнивания одной национальной генерации ученых с другой. Гуманитарное творчество - все же вещь индивидуальная, и ученый, вынося на суд свой текст, сам отвечает как за свою эрудицию, так и за ту мифологию и идеологию, которую он в этот текст вкладывает. А критерии профессионализма в гуманитарных науках, как и критерии самой истинности, чрезвычайно размыты. Если же говорить о том, какая из версий национальной истории - литовская или белорусская - больше приближена к идеальным "европейским" стандартам, то давайте честно скажем, что все эти наши споры достаточно маргинальны и не интересны для большой Европы. Прежде всего, мы адресуемся к самим себе, друг к другу.
 

- Понимаете, то чем занимаемся мы - это философская, а не историческая работа. Может быть, с некоторой профессиональной саркастичностью хочется заметить, что историки, видимо, берут на себя непосильную задачу рассказать правду о том, чего уже нет. Философский подход к прошлому в этом отношении несколько "скромнее". Так уже устроена наша человеческая сущность, что мы всегда имеем чувство прошлого, может быть, не знание, а именно чувство или опыт, некую смесь рационального и эмоционального, которая питает наше настоящее. Потому наша книга "История философской и общественно-политической мысли Беларуси" - это прежде всего попытка анализа сегодняшнего исторического опыта современной белорусской нации.
 

- Думаю, каждый серьезный белорусский гуманитарий так или иначе должен учитывать достижения своих литовских коллег. Достаточно вспомнить работу Алеся Кравцевича "Стварэнне Вялiкага княства Лiтовскага" или труды Игоря Марзалюка по истории ВКЛ. Что касается представителей философского цеха, то мы тоже стараемся следить за достижениями литовских коллег. С большим интересом мы знакомились с первым томом Литовской философии, принадлежащим перу профессора Ромунаса Плечкайтиса. Сейчас на моем электронном рабочем столе лежит последняя книга профессора Вильнюсского университета Зенонаса Норкуса "Nepasiskelbusioji imperija". Как интересный факт можно отметить, что некоторые сотрудники, работающие над проектом интеллектуальной истории Беларуси, выучили литовский язык и регулярно читают работы наших литовских коллег. Однако в целом ситуация конечно далека от оптимизма, ибо та литература, которая попадает на наш рабочий стол, это, как правило, результат инициативы самих белорусских исследователей. То есть систематическая информация о книгах и научных статьях, выходящих в Литве, у нас практически отсутствует, да и языковой фактор играет свою роль.
 

- Они, безусловно, существуют. Так, у меня сложились хорошие, и даже дружеские отношения с заведующим отделом литовской философии Института культуры, философии и искусства Литвы доктором Далиусом Вилюносам, заместителем декана философского факультета Вильнюсского университета профессором Зенонасам Норкусом. В частности, наш Институт философии уже несколько лет проводит конференции, на которые мы стараемся приглашать литовских коллег. Существует такая форма, как безвалютный научный обмен, в рамках которого мы несколько раз принимали литовских ученых. Запомнилась мне замечательная конференция, организованная литовскими философами по поводу 500-годовщины возникновения философии в Литве, где мне была представлена честь выступить с докладом. Проводится ряд семинаров и между молодыми философами наших стран. В середине февраля в рамках Вильнюсской книжной ярмарки состоится презентация первого тома нашей "Истории философской и общественно-политической мысли Беларуси".
 

- Контакты в философской области носят устойчивый, но спорадический характер. В основном они построены на неких личных симпатиях, научных интересах, но с трудом находят институциональные рамки. Наши культуры и научные традиции хоть и являются соседними, но при этом остаются параллельными. Любое социокультурное пространство имеет внутреннюю и внешнюю центрацию. Во времена Союза таким центром являлась Москва, а литовская и белорусская ветви при всех своих специфических особенностях были частями единой философской культуры СССР. Как это не провокационно звучит, именно Москва в свое время санкционировала и те условные границы, по которым разделялась в единой культуре, например в ВКЛ, те артефакты, что могут принадлежать литовцам или белорусам. Достаточно вспомнить работу Пашуто "Образование Литовского государства". Другое дело, что рамки раздела, заложенные в этой работе, в принципе соответствуют сегодняшнему идеальному образу Литвы, но не совсем устраивают белорусов.
 

- По сравнению с советской реальностью образ Беларуси значительно изменился и усложнился, и те советские стереотипы, когда злейшими врагами белорусов считались католики и поляки, для нас, очевидно, устарели. Республика Беларусь как мультикультурное поликонфессиональное государство не может представить себя, например, без творчества Адама Мицкевича или политических достижений Гедимина и Витовта. И это не претензия на переосмысление исторической правды, а просто новый опыт самоосмысления нового государства, которым является Республика Беларусь. Сегодняшняя реальность создала новые условия параллельного существования литовской и белорусской гуманитарной науки.
 

Не секрет, что знание стремится не только к истине, но и к ресурсам: материальным, образовательным, имиджевым. Также не будет большим открытием сказать, что основные ресурсные центры находятся достаточно далеко от Минска и Вильнюса, поэтому в этих новых условиях и белорусские, и литовские ученые стремятся ориентироваться на Брюссель или Вашингтон, в некоторых случаях - на Варшаву. Между тем феномен гомогенизации европейского культурного пространства делает нелишними так называемые горизонтальные связи, которые, по нашему глубокому убеждению, будут совсем не помехой существующим стремлениям к ресурсным центрам.
 

- Еще раз повторюсь, Беларусь и Литва уже на протяжении многих столетий являются соседями, которые имеют не только общую границу, но и общую историю, обоюдно чтимые артефакты и феномены культурного и духовного наследия. На первый взгляд общее прошлое может быть хорошим фундаментом для сотрудничества, но так уж сложилось, что наши страны и их интеллектуальные элиты научились самостоятельно и независимо друг от друга разбираться с этим прошлым. А это значит, что устойчивый интерес друг к другу может возникнуть только при условии, что это сотрудничество дает реальное преимущество (прежде всего экономического плана). Я имею в виду, например, привлечение денег Евросоюза в рамках 7-рамочной программы или программы приграничного сотрудничества. Проектное мышление требует конкретный результат и желательно в краткосрочной перспективе.
 

До сих пор в библиотеках и архивах Беларуси и Литвы лежат книги с неразрезанными страницами, относящимися к нашей общей духовной истории. Актуализация подобного наследия может быть хорошим вкладом в программы сохранения культурного наследия ЮНЕСКО или поддержания культурного разнообразия Евросоюза. Поскольку долгие годы белорусская и литовская культуры развивались параллельно, мы не очень много знаем друг о друге. Запуск инициативы "Восточного партнерства" и существующие программы добрососедства предполагают поддержку мероприятий для смягчения той напряженности, которая неизбежно возникает при наличии любой границы. Такая заинтересованность Брюсселя предлагает нам подумать о разработке новой системы научного и образовательного обмена, аспирантских и магистерских программ, мероприятий внешкольного характера, в которых главный акцент будет сделан именно на росте взаимопонимания. Это вполне согласуется как с политикой Евросоюза, так и с искренним желанием народов Восточной и Центральной Европы.