Что ни говорите, а здоровье надо беречь смолоду. И особенно это относится к нервам... Под гитарным грифом
...Припомни, Вася, нашу встречу первую,
Как я вбежал в массажный кабинет,
И ты спросил: «А вы из тех, кто нервные?»
Я растерялся и ответил: «Нет!»...
Что ни говорите, а здоровье надо беречь смолоду. И особенно это относится к нервам. Поскольку нервные клетки, сгоревшие в пламени наших переживаний, совсем не желают восстанавливаться либо делают это крайне неохотно.
К сожалению, в молодости не ценишь умных советов и профукиваешь свое здоровье бездумно и расточительно. А на профилактическом приеме у врача распускаешь павлином хвост и на все вопросы о самочувствии отвечаешь игриво: «Нет проблем!» А проблемы–то уже не за горами.
У артистов есть одно замечательное лекарство, причем от всех болезней сразу. В аптеках и гастрономах его не купишь. Это я про сцену. Так вот она не просто врачует, а порой мертвого на ноги ставит. И боль в пояснице куда–то уходит, когда выползаешь из–за кулис. А ведь пять минут назад не мог согнуться, чтобы шнурки на ботинках завязать. И бронхит, который всю ночь накануне концерта терзал, исчезает ровно на два отделения по 45 минут... В общем, чудеса да и только!
Сейчас, конечно, прислушиваешься к организму. А раньше санаторий от турбазы отличить не мог, поскольку думалось, что и туда и туда, люди приезжают, чтобы по вечерам на танцы ходить.
Кстати, о санаториях. Как–то в младые годы, когда в моей трудовой книжке еще не была прописана должность скромного служителя Мельпомены, довелось мне подлечиться в настоящей южной черноморской здравнице. Да не в абы какой, а в сочинском санатории «Беларусь» 4–го главного управления Минздрава БССР. И не то чтобы я тогда вообще нуждался в каком–либо лечении — просто «горела» путевка.
Вызывает меня шеф по работе, который по совместительству в нашем профкоме чем–то ведал, и спрашивает, есть ли у меня желание на море съездить отдохнуть.
— Да не знаю, — говорю, — как–то об этом не думал.
— А ты подумай, — настаивает шеф, — у меня тут путевочка пропадает в Сочи в приличный санаторий. Ну просто горит синим пламенем. Я тебе даже отпуск готов дать через пару дней.
А за окном, голуби мои, уже вовсю бушует май и июнь вот–вот накатит.
— Да не раздумывай ты, дурья голова! — злится шеф. — Пальмы, море, вино, девушки в бикини и скидка от профсоюза 50 процентов. А подвоха, поверь, никакого. Просто держали эту путевку одной важной персоне, а та в последнюю секунду на заграничный симпозиум укатила.
— Ладно, — решаюсь я, — поеду.
— Вот и славно, — обрадовался шеф, — давай дуй в свою поликлинику, проси участкового врача, чтобы болезнь тебе нарисовал на бумаге. И желательно, чтобы эта болезнь была как–то с нервами связана, поскольку санаторий этот специализируется на лечении заболеваний такого профиля. К сожалению, по другим профилям ты никак не проходишь.
— А какие там другие болезни лечат? — спрашиваю я. — Интересно все–таки знать.
— Ну, гинекологические, например, — смеется шеф. — Уж не хочешь ли ты по тому профилю бумагу у доктора просить?
В поликлинике матушкин знакомый невропатолог, выслушав мои стоны по поводу пропадающей путевки, сжалился и нарисовал мне грустный диагноз сильнейшего нервного потрясения. При этом посоветовал заучить, как «Отче наш», симптомы моего недуга, чтобы не попасть впросак по приезде к месту излечения. Симптомы выражались в бессоннице, головных болях и полном отсутствии всякого рода влечений, в том числе и к приему пищи.
И полетел я, подобно барону Мюнхгаузену, правда, не на ядре, а всего лишь на Ту–134 вместе с чемоданом и гитарой на южные берега навстречу своим приключениям. И мечта у меня была стать под палящими лучами солнца черным, как американский певец Поль Робсон.
По прибытии на место послали меня, как полагается, к местному санаторному эскулапу, который постучал меня по коленкам и выслушал печальную историю о тяжелой судьбе финансового инспектора. И был прописан мне курс интенсивного лечения, согласно которому я должен был ежедневно успокаивать свою вконец расшатанную нервную систему при помощи душа Шарко, радоновых и грязевых ванн, гальванического воротника, лечебной физкультуры, витаминных коктейлей и каких–то оздоровляющих уколов.
Ходить на санаторный пляж, чтобы загорать, времени почти не оставалось. Более того, через несколько дней проявились симптомы сильнейшей усталости от лечебных процедур. Мой прошлогодний загар бледнел на глазах.
И решил я плюнуть на все это лечение и пару дней просто лежал на пляже и в ус не дул. Но не тут–то было. Забили врачи и медсестры тревогу и даже пригрозили на работу «телегу» накатать, изобразив меня злостным нарушителем санаторного режима. На мои невнятные реплики о неожиданно вернувшемся ко мне богатырском здоровье лечащий доктор сказал, что болезнь просто затаилась. Чтобы ускорить процесс выздоровления, мне дополнительно назначили курс успокоительного массажа. Я не нашел аргументов против и побрел на новую процедуру.
Надо сказать, что массаж в те годы в санаториях назначался далеко не всем, поскольку был он бесплатным и весьма трудоемким с точки зрения работы массажиста. Попасть в этот бесплатный элитный клуб означало одно из двух: либо ты — красивая женщина, либо дела у тебя действительно плохи. Признаться, я сильно приуныл.
Массажистом оказался молодой хорошо сложенный парень по имени Василий. Минут двадцать он мял мне загривок и в конце процедуры признался, что это он сам упросил доктора отдать меня в его сильные руки. Я не на шутку встревожился. Когда же спустя пару часов я увидел Василия, сидящего в кресле у самых дверей моей комнаты, то подозрения стали крепчать.
— Есть разговор, — сказал Василий. — Может, зайдем в номер?
— А нельзя ли поговорить в коридоре? — спросил я, зябко озираясь по сторонам.
— Нет, лучше это сделать в номере, — твердо сказал он, — вдали от посторонних взглядов, чтобы не было кривотолков, — и Василий скосил глаз на свою спортивную сумку.
— Ладно, — подумал я, — чуть что — закричу.
Мы зашли в номер. Мой гость некоторое время копался в своей сумке, после чего на свет была извлечена бутылка хорошего вина «Черный доктор».
Честно говоря, пить совсем не хотелось. Я лишь пригубил вино в ожидании страшной развязки.
— Борис, — неожиданно застенчиво сказал гость, — у меня к вам большая просьба. Я слышал, что вы приехали в санаторий с гитарой. Мне даже сказали, что вы — бард, сами сочиняете песни. А нельзя ли взять у вас несколько уроков игры на гитаре? Я заплачу!
У меня будто гора свалилась с плеч.
— О чем речь! — почти прокричал я. — Конечно, дорогой вы мой человек! Помогу, чем смогу. А давай–ка мы с тобой, брат, еще вина выпьем! Вино–то хорошее, ей–богу!!!
Через десять дней я улетал домой. Отпуск закончился. На прощание Василий спел мне песенку, которую мы с ним разучивали вместе. Играть на гитаре за несколько дней он так и не научился, но все равно был доволен собой. А я был доволен, что закончились мои лечебные мытарства и впереди у меня был целый год беззаботной жизни без врачей и медсестер, без мучительных раздумий: идти на процедуру или ну ее в баню!
Сегодня я с куда большим уважением отношусь к нелегкой врачебной профессии. И даже время от времени записываюсь на прием в свою поликлинику. А в санаториях я так больше никогда и не отдыхал, хотя выступать с гитарой там доводилось. Кстати, с юга я тогда привез несколько лирических песен и одну насмешливую, которую сегодня сам и растащил на цитаты.
Главная
Гороскопы
