Легендарный американский тенор Нил Шикофф вчера исполнил главную партию в опере «Иудейка» на сцене петербургского Михайловского театра. Премьера, по словам директора театра Владимир Кехмана, была посвящена памяти всех евреев, погибших в годы Второй мировой войны.
Французский режиссер Арно Бернар по существу ничего не изменил в либретто Эжена Скриба, лишь перенес действие из средневекового городка в абстрактное тоталитарное государство 1930-х годов с намеком на фашистскую Германию. Здесь Элеазар и его воспитанница Рахиль погибают не на костре, как в оригинале, а в газовой камере. Таким образом проблема расовой нетерпимости в опере обостряется до предела. «Практически каждый может соотнести происходящее на сцене с историей своей семьи или близких, и в каждом сердце это отзовется болью и сочувствием», — заявил Владимир Кехман.
По словам директора театра, сам Нил Шикофф глубоко прочувствовал страшную трагедию еврейского народа и способен донести весь ее ужас до современного зрителя. «Он, сын кантора главной синагоги Нью-Йорка, как никто другой может передать весь трагизм этой оперы. Катастрофу, которую евреи пережили в годы Второй мировой войны, он воспринимает не только как большой художник, но и как представитель еврейского народа», — объяснил Кехман.
В варианте Арно Бернара декорации спектакля меняются минимально, в основном, за счет цветовых акцентов и важных символических деталей. По мнению российской оперной дивы Любови Казарновской, минимализм — это один из способов сегодня привлечь к классическому искусству внимание новой аудитории. Нил Шикофф, которого многие за мрачную харизму и противоречивость образов называют оперным Аль Пачино, при помощи своего сценического таланта может достучаться даже до самой неискушенной публики.
«Минимализм требует личности, которую интересно видеть и слушать. Четко прочерченная линия, утонченная графичность такой оперы понятна молодому поколению. Это такая «компьютерная» лаконичность, находящая отклик у современной молодежи», — объясняет Казарновская.
Опера «Иудейка» впервые была поставлена в Париже в 1835 году, а уже через два года ее сыграли в Петербурге. Теперь плод совместной работы русской труппы и французского режиссера после 70 лет забвения открывает театральную программу Года Франции в России. В будущем спектакль планируется показать в Москве, а также в Лондоне и Тель-Авиве.