Как вернуть белорусские замки местному населению?

Презентация прошла в рамках городского фестиваля урбанистики, который завершился в выходные. Ее целью было не просто оценить масштабы разрушений объектов и вклад реставраторов. Экспедиторы также общались с местными жителями, как лектор называл их, небезразличным меньшинством.
 
Он выделил четыре группы причастных к данным объектам: местные жители, которые ежедневно связаны с замком, реставраторы и историки, местные активисты и органы управления. К категории небезразличных относятся активисты, краеведы, журналисты, учителя истории и люди с активной гражданской позицией. Общение с ними помогло выяснить, какую роль наследие может играть в социальной жизни местного населения и как усилить эту роль.
 

Проблема социальной функции наследия относится равно и к усадьбам, городскому и сельскому наследию. Но исследователей интересовали прежде всего объекты в динамике, поэтому они взялись за госпрограмму "Замки Беларуси", принятую Министерством культуры и рассчитанную на 2012-2018 годы. Этот проект дал толчок реставрационному движению, развитию туризма, описывает ситуацию Стурейко.
 

Экспедиция исследовала ход реставрации и образовавшиеся вокруг замков местные сообщества. Они посетили Лидский замок, Кревский замок, замок в Смолянах, Новогрудке, Гольшанах.

Быховский замок оказался со всех сторон завешанным баннерами с изображением прежнего вида замка и обещанием превратить его в дворец-музей: "Изнутри это были руины, в которые замок превратился в 2000-е годы. До середины 2000-х на объекте было деревообрабатывающее предприятие". Счастливым исключением он назвал лишь Любчанский замок, который постепенно возрождается благодаря активной деятельности одноименного фонда, работе волонтеров и местных жителей.
 

Ключевой проблемой исследования стала форма собственности, поиск ответа на вопрос, чьи эти замки. У белорусских замков формальный собственник – органы и институции за пределами населенных пунктов, где находятся сами замки. Получается ситуация, при которой непосредственно ответственный за замок и объект охраны находятся в разных местах. "Это приводит к тому, что субботники организуются принудительно, в них участвуют не местные жители, а люди со всего района. Местные жители в такие процессы не включены", - отмечает лектор.
 

По мнению лектора, местные жители могут "присвоить" объект, включив его в повседневную жизнь: отдыхать там, пасти лошадей, гулять с детьми или парами, продавать сувениры. Но основная проблема социализации белорусских замков в том, что чаще всего они пустынны. Основная категория людей, которая соприкасается с наследием, это туристы.
 

 

Замки Беларуси делятся на две категории: либо руины, либо музеи. Традиционные руины заброшены больше жизни одного поколения (Кревский замок, Новогрудский замок). О них уже сложился образ как о руинах, и они растворяются в сознании жителей. Люди ежедневно проходят мимо Кревского замка и даже не знают, что это за объект, не связывают свое будущее или настоящее с ним. Восторгаются наследием исключительно приезжие. "Худший результат исследования показали Смоляны и Крево. Там не удалось идентифицировать вообще никаких сообществ, связанных с замками. Объекты не принадлежат местным органам власти и полностью растворены и отданы на откуп стихии. Активность людей из крупных городов, которые приезжают туда, только отстраняют объекты от местных жителей", - считает преподаватель.
 

 

Музеефикация (включение объекта в дискурс наследия) таит в себе опасность сакрализации, считает лектор: "Как только мы сакрализируем объект, мы исключаем другие сценарии его использования, кроме как восторженного любования им. Это произошло в Лиде и Мире. Территория закрывается и становится недоступной для местных жителей и их спонтанного использования наследия". Опасность такой музеефикации, считает историк, сейчас грозит замкам в Любче и Ружанах.
 

 

Программа "Замки Беларуси" - это механизм финансирования строек, считает Стурейко и обращает внимание на ее недостаток: она не занимается разработкой социальной части, чтобы эти объекты были не просто косметически измененными и отчужденными от местного населения руинами.
 

 

Тем не менее историк перечислил положительные аспекты музеефикации: актуализацию, консервацию и экспозицию этих объектов. При этом создание музеев не является обязательным следствием этих этапов. "Единственная альтернатива музеям – создание попечительских советов, которые искали бы новые формы актуализации этих объектов. Замки не должны быть музеями, они должны быть культурными центрами. Только тогда они будут живы и не будут исключены из жизни населенного пункта", - заключил Стурейко.
 

Статус культурного центра особенно актуален для маленьких городов. В больших городах (Новогрудок, Лида, Гродно) больше людей, заинтересованных в сохранении наследия, но их количество растворяется относительно общего количества населения. В итоге замки в больших городах играют периферийную роль. В маленьких городах (Гольшаны, Смоляны, Крево, Любча) практически нет культурных центров, и замки "могут стать паровозом, который вытягивает культурную жизнь".
 

 

 

Стурейко не считает, что стоит следовать в этом вопрос европейскому опыту. Хотя положительными примерами подобной социализации реставрации является Тракай и маленькие усадьбы в Литве и Польше. Историк предложил самостоятельно определить, что нужно именно белорусам и как сделать замки неотъемлемой частью их жизни. Однако он отметил, что теория охраны наследия в Западной Европе сейчас претерпевает серьезный сдвиг от запретительных мер к управлению развития. Современная охрана не пытается запретить трансформацию объекта, но пытается управлять строительными, социальными изменениями вокруг объекта. Европейские фонды выделяют средства на консервацию и реставрацию объектов. Основным условием выделения средств из европейских фондов на консервацию и реставрацию объектов является интеграция с местными сообществами, приспособление под текущие нужды.