Humans of Minsk. Персональный водитель, больничный клоун и консультант по моде с алопецией

Источник материала:

В Минске живут около двух миллионов человек. Каждый день мы встречаем часть из них — на улицах, в метро, магазинах, торговых центрах и подземных переходах. Иногда мы на мгновение соприкасаемся взглядами, а потом идем дальше. Каждый по своим делам. Humans of Minsk — это проект о случайных прохожих. Их рассказы — о себе и своей жизни в нашем городе. В шестнадцатом выпуске прохожие рассказывают фотографу Дарье Сапранецкой о том, как важно стать самим собой.

В 2010 году фотограф Брэндон Стэнтон создал проект Humans of New York, в котором собирал портреты жителей Нью-Йорка и их короткие монологи. Сегодня у Humans of New York почти 18 млн подписчиков на фейсбуке и более 7 млн в инстаграме. Помимо Нью-Йорка, фотограф создал серии, посвященные другим странам и городам: Ирану, Ираку, Пакистану, Украине, Иордании, Индии, Иерусалиму. Проект и идея оказались настолько популярны и близки настроениям людей, что в интернете появились аналогичные проекты других авторов, посвященные Вильнюсу, Варшаве, Москве.

Андрей, 49 лет. Персональный водитель

Все детство прожил возле «Партизана» — когда мы ездили к знакомым в Серебрянку, мне казалось, что едем за город, в какие-то дикие места. А потом, как женился, сам переехал в Серебрянку. Это был 1998-й и с тех пор район как будто законсервировали. Для людей здесь ничего нет. Только шаурма недавно появилась. Все, наверное, думают, что бизнес в спальных районах неперспективный, а я был бы не против открыть маленькую кафешку для местных жителей. За столько лет уже прирос к Серебрянке, но сказать, что полюбил, не могу.

Я уже 20 лет работаю водителем. Продукты возил, на вышке — автокран с люлькой — работал, недавно был персональным водителем руководителя предприятия. Сейчас вожу кого Бог пошлет, — бухгалтерию, например. Работаю теперь ровно восемь часов и в 17.00 хлоп дверью — и свободен. Раньше приходилось в пять утра вставать, чтобы забрать машину и заехать домой за руководителем.

Меня к работе водителем подтолкнули девяностые. В молодости хотелось всего и сразу, а зарплаты везде были маленькие. Так я на своей машине стал ездить торговать в Россию. Это было опасное время — некоторые из таких поездок не возвращались, но мне повезло, со мной ничего не случалось.

Кроме как в Польшу за товаром в девяностые и в Гагры с мамой в детстве я никуда и не ездил. Просто не было средств никуда выезжать. Дача у родителей жены — вот и все отпуска. Конечно, жалею об этом, что ничего-то и не посмотрел, детям никакого старта в жизни не обеспечил.

До 30 все думал набраться опыта, после 30 мечтал заработать денег, а после 40 понял, что время ушло и ни того, ни другого нет — надо делать то, что можешь уже сейчас. Мужчины в нашей стране недолго живут и активного времени у меня осталось не так много — это сейчас и подстегивает двигаться и пытаться пожить другой жизнью. Положа руку на сердце, моя молодость прошла совсем неэффективно. Жизнь прошла, а пожить то и не успел. Не знаю, это личная особенность, или моего поколения, но вижу, что таких людей достаточно.

Я долго шел к тому, чтобы открыть свое дело — еще в 2010-х начал искать тот вкус кофе, который бы мне нравился. И в 2018-м открыл ИП — стал готовить кофе в турке на песке. Заранее бороду отрастил и арафатку купил — это у меня такой образ. А так, в жизни, я стесняюсь выделяться и носить платок на голове.

Сейчас сама модель моего бизнеса убыточная — это больше гастроэнтузиазм пока, потому что я варю кофе только на небольших ярмарках и у меня нет постоянного места торговли и постоянных клиентов. Одна чашка кофе на песке варится примерно три минуты — это не эспрессо за 30 секунд. Тут изначально производительность ограничена. Бывает, две чашки за весь день продам и только вымерзну зря. У меня за этот год был всего один пиковый день, когда я так плотно работал, что в туалет не было времени сходить. Если бы у меня не было основной работы, я бы не выжил.

Большинство окружающих не понимают, на кой мне надо это предпринимательство. Семья тоже в начале настороженно к этому относилась, но сейчас смирились, стали поддерживать — порой могут постоять, поторговать.

Себе двадцатилетнему я бы посоветовал быть смелее в поступках. Делать и не откладывать ничего на потом.

Ира «Муха», 39 лет. Больничный клоун

Вот уже восьмой год каждый понедельник я отправляюсь в онкоцентр в Боровлянах, 2-ю городскую детскую клиническую больницу и центр реабилитации на Володарского — по четвергам. Работа в «Теодоре» (Швейцарская ассоциация больничных клоунов. — Прим. TUT.BY) моя движущая энергия и тайная сила. Это уже мой жизненный культ.

Ты не можешь быть хорошим не будучи хорошим. Подростки вычислят это через 10 минут. Я с вечера настраиваюсь, готовлю свой халат, прихожу в нужное состояние. Черпаю силы в книгах, семье, друзьях. И если я «не в ресурсе», я не пойду в больницу. У нас есть такая возможность и это такая красота.

Первые годы клоунства прошли так: «Эге-гей, давайте же возрадуемся жизни, красоте и воздушному шарику!». Но со временем перестаешь концентрироваться на себе, как на творческой единице, и на боли и беде, в которую попал ребенок. Ты принимаешь, что жизнь — это поток и она гораздо шире чем то место, в котором мы сейчас находимся и все проблемы становятся меньше… Хотя все, что я сейчас говорю, — экзистенциальный бред.

Со старшей школы я мечтала заниматься журналистикой, хотя все учителя и окружающие говорили, что я клоун и актриса по жизни. Я жила в Гомеле, это был конец девяностых, факультет журналистики был пределом мечтаний любой провинциальной телочки с налетом эрудиции.

Я брала журналистику на абордаж дважды. Сразу после школы мы с подружкой приехали в Минск поступать, но, если честно — надеюсь, это не прочтет моя мама — нас кроме ночных клубов ничего не интересовало. Какой же фарш был у меня тогда в голове. На следующий год снова поехала поступать. С целевым направлением из районной ветковской газеты, хотя меня там назвали пробивной хохлухо-еврейкой, исчадием ада и обещали проклясть, если я не приду отрабатывать распределение. Но я не прошла по проходному баллу и поступила в Академию искусств на театроведа.

Ноябрь — мой первый месяц, свободный от государственной работы. Я 4,5 года славно трудилась в орготделе «Минскводоканала». Теперь знаю все про нашу минскую воду и могу в красках и творчески рассказывать о ней часами. А еще, работая в жэкэхашной системе, я поняла, что у меня есть отчество и оно работает. Все это время я была Олеговной. Это был прекрасный опыт и я буду скучать по Пулихова, но мне нужно двигаться дальше.

Я с 19 лет живу без финансовой помощи родителей и знаю: если не заработаю денег, играя в спектакле, в любой момент могу встать за бар, варить кофе — и там будет валом народа, потому что это будет вечный stand-up. Если не возьмут варить кофе, пойду в любую столовку мойщиком посуды получать свои 200 $ и все равно устраивать stand-up. У меня двое детей: частный (биологический) и государственный (на патронаже). Мне, конечно, нужно их кормить и платить за хореографические занятия и прочее. Но конец девяностых и начало нулевых были такими тяжелыми, что после них я точно знаю — мы выживем. Потому что у меня есть друзья и они — это самая твердая валюта и это такой актив, который работает круче, чем бумажки. Мы живем как грибница и помогаем друг другу. Что касается бесплатной работы или работы за маленькие деньги, тут всегда есть одно преимущество — ты можешь делать все, что тебе угодно.

Константин, 22 года. Консультант в сфере моды

Я живу в Минске с сентября и решил переехать в Беларусь надолго. В целом Минск похож на Уфу, откуда я приехал. Он небольшой и спокойный, мне здесь комфортно. Когда я жил в России, в моей семье использовали некоторые украинские слова — у нас есть украинская кровь. Когда эти слова вылетали у меня в речи, на меня странно косились и просили перевести. Здесь, когда так происходит, меня все понимают, — это так круто. Кажется, я приехал, куда нужно.

Я работаю с покупателями и они иногда ведут себя не лучшим образом. Стараюсь не зацикливаться на этом — меня греет, что неприятный человек рано или поздно уйдет. Если хранить все в себе, то нервов не хватит. Первое правило, которое я выучил на работе, было: «Нервы дороже». В Минске люди более придирчивы к одежде, чем в Уфе. Они чаще делают возвраты, — может, не уверены в своем решении. Но в то же время, они вежливее, чем в Башкирии.

Мне нравится работать с людьми, нравится им помогать. Я люблю общение, хотя в детстве я сторонился окружающих из-за своих особенностей. Я был закрытый закомплексованный мальчик. Но работа помогла перебороть себя, каждый день меня как будто бросали в воду, не умеющего плавать. И это сработало и выбило из меня все комплексы.

Мне было семь лет, когда у меня появилось маленькое пятно без волос на затылке. Самое страшное, что родители начали паниковать, а врачи в маленьком городе решили, что это лишай. Пятен стало много и они переросли в очаговую алопецию. Бабушка даже шутила, что моя голова как планета Земля: вода — вода — вода и островки земли — волосы. Мы пришли к тому, что стали сбривать их остатки. Через два года волосы выпали полностью.

Пока ты ребенок, ты еще более-менее наивный, тебя это волнует, но не так сильно, как твоих родителей. А потом ты превращаешься в подростка, у которого-то и с волосами много разных комплексов, а тут у тебя масштабная проблема, которую не скрыть. Тогда жить было нереально сложно — подростки очень злые. Но я часто встречал и неадекватное поведение взрослых, когда они тыкали в меня пальцем и комментировали внешний вид. У них не хватало культуры и такта, а я начинал думать, что со мной действительно что-то не так, раз даже взрослые так себя со мной ведут.

Где бы ты ни шел, в чем бы ни был одет, на тебя все время смотрят и оглядываются. Мне хотелось хоть как-то укрыться: в классе седьмом у меня началась мания на шляпы, я носил их даже на физкультуру. Не понимаю, зачем. Сейчас мне без разницы и шляпу я ношу, чтобы голова не мерзла.

Какое-то время у меня не было даже ресниц и я ходил без очков. На школьной общей фотографии меня как будто прожектором осветили — я белое пятно. Врачи когда-то говорили, что волосы отрастут с окончанием переходного возраста — все будет нормально. Подростком мне очень этого хотелось, потому что не хотел сильно выделяться из толпы. Сейчас уже нет, но иногда я думаю, что если бы у меня были волосы, я бы их красил каждый день — мне так нравится сегодняшняя тенденция на яркие цвета волос.

Порой люди думают, что я прохожу химиотерапию — пропускают вперед в очереди. Наверное, подло таким пользоваться, но меня так на подачу документов в университет без очереди пропустили. Были люди, которые боялись ко мне подходить, потому что думали, что это заразно. Сейчас я привык и мне это практически не мешает. Я за самоиронию. Если ты первый пошутишь над собой, шутка другого человека провалится.

Проект Humans of Minsk в инстаграме и фейсбуке.

Теги: Курсы валют, Гомель