Эпикриз: "Ресурсное проклятие" как тяжелое заболевание экономики, правительств и обществ

Источник материала:

Последние события в Бразилии и Венесуэле, экономические трудности в России и Азербайджане — все эти события и явления прочно связывают с падением цен на нефть в минувшем, 2015 году.

Однако далеко не все страны, лидирующие в списках поставщиков «черного золота» испытывают трудности после падения нефтяных рынков. Если взять первую десятку, разделение — примерно 50 на 50. Ну, например, США, Китай, Канада и Мексика признаков упадка, разложения и распада не подают. Далеко не все плохо в ОАЭ и Саудовской Аравии. Соответственно, мы не ошибемся, если предполоджим, что причина экономических и следующих за ними политических и социальных проблем в некоторых нефтедобывающих странах — вовсе не цена черного барреля.

«Ресурсное проклятие»

Время после начала XXI века ознаменовалось бурным экономическим ростом и высокими ценами на все виды сырья: металлы, минералы, сельскохозяйственные продукты и, конечно, нефть и газ. Разница между себестоимостью и ценой на рынке энергоносителей была наиболее велика. Так, в 2014 году, при цене около 120 долларов за баррель и себестоимости добычи в 5−10 (в Саудовской Аравии) прибыль могла достигать ошеломительных 1000%. Ни один другой бизнес такую прибыль не обеспечит. Однако, высокие цены не вечны, и с падением цен на все ресурсы и энергоносители в частности, стали проявляться последствия богатой жизни в начале века.

Тогда-то и пошли, вернее, возобновились, разговоры о «ресурсном проклятии» — парадоксальной ситуации, в которой страны, богатые невозобновляемыми ресурсами, сталкиваются со стагнацией экономики или даже ее «схлопыванием». «Ресурсом» в данном конкретном случае может быть не только нефть, но и другие полезные ископаемые, уникальный и дефицитный на мировом рынке продукт или даже просто доступ к чужому ресурсу по цене ниже рыночной (как в случае с Беларусью).

Некоторые последние исследования, кстати, утверждают, что такого явления как «ресурсное проклятие» не существует, а вся проблема заключается в низком качестве институтов и управления. Однако истина, по мнению автора, все же где-то посередине. Свидетельств того, что обилие дорогого ресурса приводило многие страны к экономическим и социальным трагедиям, — не счесть. Однако же далеко не все обладатели дефицитных ресурсов оказывались в ситуации падения или коллапса экономики после изменения ситуации на рынках.

Принцип действия «проклятия» в экономике

Ничего нового в механизме действия «ресурсного проклятия» нет. Это — грабли. На которые человечество наступает многие тысячи лет. От его последствий страдали древний Рим, Китай, Киевская Русь, средневековая Испания и СССР. В общем, ничего, что нельзя было бы предвидеть, описать и классифицировать.

С ростом цены на ресурс на мировых рынках резко вырастает приток валюты в страну. В связи с этим возникает эффект «голландской болезни»: резкого роста в одном секторе экономики, переоценки национальной валюты и возникновения проблем во всех секторах, которые не связаны с основным, бурно развивающимся. В качестве примера и иллюстрации проще всего принять именно рост цен на нефть.

От переоценки национальной валюты страдают национальные производители, которым становится сложнее поставлять свои товары на экспорт. Часть предприятий разоряется. Часть вынуждена поднимать цены на внутреннем рынке. И тогда выясняется, что многие товары гораздо дешевле купить за рубежом: там цены на них ниже, иногда значительно, а проблем с валютой в стране нет. Рост импорта приводит к разорению еще части национального бизнеса. И так далее, и так далее — по кругу. В самой запущенной версии заболевания экономика оказывается в ситуации, когда в стране не производится ничего, кроме нефти и продуктов ее переработки. Все остальное — импортируется за вырученную от их продажи валюту. Этот процесс некоторые эксперты называют «дедиверсификацией» экономики, хотя название «сжатие» звучало бы проще и логичнее.

Население в массе своей покидает сектора экономики, не связанные с высокими доходами. В основном наиболее прибыльные отрасли экономики в этом случае — производство, переработка полезных ископаемых, сфера торговли (ничего не производится, все импортируется и продается), а также госуправление (там делится прибыль от продажи ресурсов за рубеж). Эти сектора экономики оказываются гипертрофированы, пока остальные тихо умирают. Такие дисбалансы приводят к падению производительности труда, падению предпринимательской инициативы и общей экономической апатии населения.

Значительно возрастает имущественное неравенство и разрыв в доходах между самыми богатыми и самыми бедными. Однако на фоне роста доходов особого массового недовольства это не вызывает.

Однако описанное — всего лишь экономический эффект «голландской болезни». А ведь экономика — основа существования обществ и политических систем. И надо отметить, что любые экономические изменения всегда, без исключения, отражаются на обществе и государственном устройстве.

«Проклятие» в политике и правительственной сфере

То, к чему приводит «ресурсное проклятие» политику и работу госорганов в пораженных им странах, историк и социолог Александр Эткинд называет «демодернизация». Термин прижился, и вслед за историком и культурологом экономисты стали использовать двойной термин: «демодернизация и деградация».

Вкратце суть демодернизации государства можно описать следующим образом: высокие доходы от продажи ресурсов не являются заработанными. Для их получения не надо предпринимать особых усилий, применять изобретательность или практиковать разумное и мудрое управление. Каким бы ни было управление государством и экономикой, деньги от продажи, скажем, нефти, все равно будут поступать в казну.

Однако если в обычной ситуации перед правительством стоит проблема поиска средств и сбора налогов, и в той же обычной ситуации любое правительство заинтересовано в получении гражданами и предприятиями страны высоких доходов, что расширит налогооблагаемую базу, то в случае с ресурсно-ориентированным государством, уровень доходов в стране большого значения не играет. Самым важным вопросом становится контроль за основным ресурсом. Как правило, правительство пытается монополизировать этот контроль, избавившись от иностранных инвесторов и владельцев-сограждан. В такой ситуации максимально важны не знания и умения чиновников, а их интегрированность в «вертикаль». Преданность важнее профессионализма. Соответственно, серьезно падает качество государственного управления.

Впрочем, падение качества госуправления в ресурсозависимых странах не всегда сразу заметно: цена на ресурсы зависит от ситуации не внутри страны, а от состояния внешних рынков. Так что, как бы плохо страна ни управлялась, деньги от торговли и сборы в бюджет будут продолжать поступать. Таким образом, правительство ресурсозависимых стран всегда успешно, пока позволяют цены на биржах. Что бы оно ни делало, и как бы плохо ни управляло, уровень доходов становится все выше.

Само собой разумеется, что высокие доходы бюджета позволяют производить высокие социальные выплаты. Соответственно, у населения особенных поводов быть недовольным нет.

Негативные эффекты от получения страной фактически незаработанных, а полученных благодаря высоким ценам на сырье денег проявляются не сразу, а накапливаются для того, чтобы проявиться впоследствии. Правительство, которое занято не улучшением ситуации в стране, а распределением кажущихся неистощимыми ресурсов, постепенно теряет навыки разумного управления. Чаще всего правительство не желает уходить в отставку: зачем, ведь доходы растут, страна развивается и вполне логично приписать эти заслуги не ценовой конъюнктуре, а себе. Именно поэтому ресурсозависимые страны — чемпионы по длительности работы несменяемых руководств.

Более того, несменяемость и фактическое отсутствие конкуренции становится повсеместной практикой: то есть те же процессы происходят не только в руководящей команде, но и среди оппозиции.

Не менее неприятные вещи происходят в области бизнеса. Как уже говорилось выше, местные производства, как правило, деградируют и разоряются, так как большинство товаров проще и дешевле импортировать. А вот компании оптовой и розничной торговли, транспортно-логистические и т.п. бурно развиваются: внутренний спрос постоянно растет. Однако, как и в сырьевом секторе, здесь также процветает государственный контроль: постепенно государственные органы прибирают к рукам или ставят под контроль все виды бизнеса, который приносит прибыль в стране.

В общем, если вкратце подвести итог, то получается, что ресурсозависимые страны лишаются конкурентной политики, конкуренции в бизнесе, конкуренции среди элит. Постепенно во всех этих сферах образуются «вертикали», кланы и группы, контролирующие те или иные виды получения дохода.

Подобная система гниет изнутри и обречена на развал в любом случае — упадут ли когда-нибудь цены на основной ресурс, или продолжат расти. Когда-нибудь экономическая неэффективность так или иначе приведет к краху.

«Проклятие» в обществе

Однако самый разрушительный эффект «ресурсное проклятие» оказывает на общество. Рано или поздно любое правительство ресурсозависимой страны вынуждено «делиться» частью ренты от продажи сырья с населением, хотя бы просто для того, чтобы нивелировать эффект от значительного роста разницы в уровнях доходов между богатейшими и беднейшими слоями населения. Наряду с деградирующей экономикой и сокращением вариантов для занятости это приводит к весьма неприятному эффекту. Большинство населения так или иначе становятся «бюджетниками», т.е. получают из бюджетных средств либо зарплату, либо какие-либо выплаты (бесплатное жилье, пособия и т.д.).

В обычном государстве граждане платят налоги и вправе контролировать их расходы. В случае с ресурсозависимыми странами большая часть доходов бюджета формируется за счет ренты, а не за счет налогов. Правительство не чувствует зависимость от населения. Напротив, население ощущает зависимость от правительства.

Упоминавшийся выше Александр Эткинд утверждает, что в наиболее запущенной форме болезнь ресурсной зависимости может привести к тому, что государственная машина основной своей целью начинает видеть не разумное управление обществом и экономикой, а максимизацию ренты. То есть, в случае с нефтезависимыми государствами (petro-states) — увеличение добычи и продажи нефти и газа. По сути, страна превращается в нефтяную корпорацию. А население территории, по сути, становится обузой: его надо кормить, тратя на него ресурсы, которые можно было бы использовать иным, более приятным или полезным способом.

У нефтезависимых государств есть еще одна особенность: в современном энергетическом бизнесе очень большую роль играют вопросы безопасности. Непосредственно добыча нефти не так затратна, как добыча угля. Основные затраты идут на транспортировку (танкеры, трубопроводы, инфраструктура), а также обеспечение безопасности. Причем последнее — безопасность — приобретает все большую и большую важность. А так как нефтяной бизнес практически сливается с госуправлением, то вопросы безопасности начинают играть все более важную роль и в управлении государством. Неудивительно, что в нефтезависимых государствах чрезвычайно раздуты службы безопасности, армия и полицейские органы.

Подведем итог: население ограничено в возможностях выбора способов заработать на жизнь, причем «бюджетная занятость» и зависимость от государства так или иначе доминируют на рынке, политическая конкуренция отсутствует и чаще всего страной длительный срок управляет одна и та же команда. Общество находится под пристальным контролем многочисленных и хорошо оснащенных служб безопасности.

При этом, если учесть, что базовые потребности населения правительством все же удовлетворяются, неизбежно получается так, что большая часть граждан становится апатична, теряет интерес не только к личностному росту, но и к вопросам экономики, политики, развития общества и т.п. Основным интересом населения становится стабильность — чтобы сложившаяся ситуация не менялась в будущем.

Когда падают цены

Рано или поздно происходит неизбежное: дефицитный ранее на внешних рынках ресурс становится не востребован или падает в цене из-за роста предложения или появления альтернатив. Так, в случае с нефтью имел место набор факторов: снижение спроса и рост предложения одновременно.

Валютные поступления в экономику заметно падают, в то время как болезнь «ресурсного проклятия» находится чаще всего в запущенной фазе: правительство не управляет, экономика деградировала, население находится в апатии и не готово, да и не имеет возможности заниматься полноценной экономической активностью. И политической тоже. Альтернативы руководству страны к этому моменту, как правило, отсутствуют в принципе, либо не пользуются поддержкой населения.

Правительство стремится поддерживать не только достигнутый ранее уровень жизни населения, но и уровень доходов элит. Так как сделать это становится все сложнее, руководству приходится поднимать налоги, сборы или просто выдавливать деньги из всего, что еще живо в экономике. Понятно, что к улучшению ситуации это привести никак не может, а только ускоряет процессы распада экономики и деградации общества. Вплоть до абсолютно неизбежного коллапса.

Однако самое неприятно заключается в том, что многие из наступивших в годы «проклятых» ресурсных лет изменения — необратимы или почти необратимы. Культура политической и экономической конкуренции умирает буквально за десятилетие, а вот чтобы создать ее заново, потребуется намного больше времени.

Реформирование экономики невозможно даже в случае появления некоей политической силы, готовой взять на себя риски потери популярности буквально через год-два реформ: население, отвыкшее от условий реальной экономики и требующее лишь стабильности и продолжения социальных выплат, снова приведет к власти тех, кто будет обещать найти новые источники пополнения бюджета за счет новых ресурсов.

Российский экономист и публицист Андрей Мовчан говорит о том, что все может закончиться чем-то вроде заколдованного круга, когда одна коррумпированная власть сменяет другую, а страна движется от дефолта к дефолту, от одного ресурсного проклятия к другому. Аргентина в такой ситуации живет уже более 100 лет.

Есть ли выход?

Судя по тому, что далеко не все страны-экспортеры нефти и других дефицитных ресурсов живут от кризиса к кризису, несомненно, решение проблемы существует. Наиболее очевидное — доходы от экспорта ресурсов не должны составлять подавляющую и даже значительную часть доходов бюджета и ВВП. По статистике, которую приводит А. Мовчан, при уровне доходов от продажи сырья в 5−6% валового продукта страны, опасность конфликтов и социальных взрывов составляет 7%, а уже при 12% ВВП она поднимается до 37%. Соответственно, чем более развита и диверсифицирована экономика государства, тем менее страшно для него «ресурсное проклятие».

Чрезвычайную важность имеют устоявшиеся и, главное, соблюдающиеся законы, а также регулярная смена власти. Верховенство права не позволит правительству, опьяненному шальными не заработанными деньгами, легко менять правила игры в экономике. А смена власти не даст приписать все блага от поступления легких денег только одной команде политиков.

Ну и, наконец, в разумной политической системе, ориентированной на развитие общества, а не на контроль распределения ресурсов, будут найдены способы купировать проявления болезни «ресурсного проклятия». На сегодняшний день существует несколько рецептов лечения: создание резервных фондов, распределение ренты строго в соответствии с законодательством между всеми гражданами страны (это поднимает уровень благосостояния и помогает развивать национальную экономику), либо заключение долгосрочных контрактов на развитие инфраструктуры (дороги, строительство, коммуникации). В последнем случае даже когда закончатся шальные доходы, останутся оплаченные вперед контракты, что позволит сохранить занятость, а также сами результаты вложений, которые можно эксплуатировать с прибылью.

Если же говорить о возможностях решения проблем для ресурсо-зависимых стран, вступивших в рецессию в последние годы, то легкого варианта выхода из ситуации для них нет и не предвидится.

К сожалению, существует выбор между плохим и очень плохим вариантами: либо сохранять статус-кво и многие десятилетия жить от дефолта к дефолту, от одного клептократического правительства к другому, либо через трудности, боль и слезы заниматься излечением не симптомов «ресурсного проклятия», а самой болезни.

Теги: Курсы валют