Потерянные десятилетия, или Сколько стоит год без реформ

Источник материала:

Двумя статьями (этой и следующей) я хотел бы подвести итоги и закончить свое участие в рубрике «Реальный сектор». 8 лет регулярно на страницах рубрики я высказывал свое мнение как о текущих, так и о стратегических проблемах нашей экономики. Всего опубликовано 230 статей, каждую из которых посетило от 30 000 до 220 000 читателей. Пришло время подвести итоги.

Собственно говоря, сама рубрика возникла из моего категорического неприятия обоих господствовавших в информационном поле страны концепций управления экономикой: «белорусской модели» и ультралиберальных фантазий.

Государство vs рынок

Весь мой личный опыт и наблюдения за экономической ситуацией на предприятиях показывали губительность в довольно близкой перспективе «белорусской модели» для всей нашей экономики. Даже вне зависимости от конкретных ошибок управленцев всех уровней, поскольку ее пороки — в самой ее сути.

Хотя эта модель и прекрасно соответствовала потребностям экономики страны в середине 90-х, в условиях общего развала на постсоветском пространстве: падение производства у соседей было побольше, рынок постсоветских стран был ненасыщен. Но не может быть одинаково успешной система управления и в условиях свободных рынков (хотя бы и вследствие развала у соседей, как было в 90-х), и в условиях мирового кризиса перепроизводства и жесткой конкуренции, как имеем сейчас. Вот и «белорусская модель» изжила себя уже к 1998 году.

С другой стороны, «прокачивая» через ситуацию на знакомых предприятиях разные либеральные модели, пришел к выводу, что лучше всего о них сказал В.Высоцкий: «там выхода нет, есть только вход, да и то не тот!». Поскольку все эти модели, сами по себе, чреваты тяжелыми социально-политическими катаклизмами и ничего в перспективе для страны в целом не решают.

Исходя из личного опыта и анализа опыта мирового, в статьях рубрики сформулирована общая концепция тех реформ в системе управления экономикой и структуре самой экономики страны, которая, по моему мнению, могла бы вывести страну на траекторию развития. В конспективном виде концепция изложена в статье «Дорожная карта».

В целом эта концепция соответствует сформулированному в мировой экономической науке в последние годы т.н. «Пекинскому консенсусу», основной идеей которого, по словам «товарища Си», является дополнение действия «невидимой руки рынка» действием «видимой руки государства». Естественно, с корректировкой на наши условия.

Уж и не знаю, в какой мере такую экономическую политику корректно называть «пекинским консенсусом», поскольку задолго до Китая, используя, в основных чертах, такую же экономическую политику, поднимались и Япония, и Корея. Их опыт западные теоретики «вашингтонского консенсуса» высокомерно проигнорировали, списав на случайное сочетание внешних условий и «национальный колорит». Но сегодня, когда Китай, тщательно изучив опыт предшественников и адаптировав его к своим условиям, добился более чем внушительных успехов, игнорировать успешность существенно не западной, но вполне рыночной экономической модели уже невозможно.

Однако скопировать такую экономическую политику не так просто. Экономика любой, особенно небольшой страны — сложная динамическая система, сильно зависящая не только от ее состояния, но и от внешних условий. Мировые цены с их скачками, условия экспорта-импорта, социально-политическая стабильность — все сказывается на ее развитии. Для крупной страны — меньше, для малой — больше. Да, возможности любого правительства в выборе траектории развития экономики страны достаточно велики. Но не безграничны.

Математический аппарат, имеющийся в распоряжении современной экономики, показывает: экономика, как любая сложная динамическая система, существенно нелинейна. А это означает: любое достаточно серьезное воздействие на экономику со стороны, внешнее или собственного правительства, может привести к самым непредсказуемым результатам. От бурного роста до бурного коллапса.

Как писали Е.Н. Князева и С.П. Курдюмов: «Будущее открыто и не единственно, но оно не является произвольным. Существует ограниченный набор возможностей будущего развития; для всякой сложной системы существует дискретный спектр структур-аттракторов ее эволюции. Этот спектр определяется исключительно ее собственными свойствами».

Мало какие фантазии приходят в голову правителям. В принципе любое правительство, особенно столь авторитарное, как наше, может попытаться реализовать любые прожекты. Но это США считали во времена Дж. Буша-младшего возможным не изучать реальность, а формировать ее. Другим на нашей планете это явно не под силу, да и США пока не тянут. Даже несмотря на свои возможности в эмиссии долларов. И если действия правительства не соответствуют свойствам экономики страны, результат — непредсказуем, от уродования самой экономики до коллапса включительно. Но уж роста и нормального развития точно не будет.

Время «творческих озарений» в экономике в мире точно прошло. Для любого правительства сегодня важно просчитывать последствия своих вмешательств в экономику и прежде всего исходить из требования «не навреди». А для небольших экономик — еще и просчитывать ситуацию на основных внешних рынках. Это — сложно, это — дорого, но волюнтаризм обходится еще дороже.

В мире в ХХ веке нет примеров полностью самостоятельного развития небольшой экономики. Так или иначе, но успех базировался на доступе к достаточно большому рынку. Чаще всего — Германии или США. И доступ ранее оплачивался политическими услугами. Это позволяло иметь чуть больше предсказуемости во внешних условиях, но и диктовало определенные ограничения в экономической политике.

Надеюсь, что Украина сегодня — последний на ближайшие десятилетия проект, когда за политические услуги в межгосударственных отношениях кто-то платит, и платит много. Вплоть до взятия страны на содержание. Поскольку это — откровенный атавизм «холодной войны» и серьезной потребности в этом у крупных стран уже нет. Однако потребность в защите внутренних рынков только нарастает, и формирование экономических блоков идет полным ходом. Причем за право участия в них придется платить.

Для малых стран (добавим, и малых экономик), если они не являются крупными экспортерами сырья, доступ на крупный рынок — необходимое условие развития. И платить за него приходится и политической, и экономической зависимостью.

Для Беларуси, расположенной между крупным рынком ЕС и (разве что — для нас) относительно крупным рынком России выбор блока невелик. На рынке ЕС без структурных реформ и техперевооружения нашей промышленности мы можем быть лишь поставщиком дешевой рабочей силы, на рынке России, где сбыт пока есть, объектом нещадной эксплуатации ее торгово-финансовым капиталом. Подготовленного выхода на другие рынки у нас нет.

Тупиковые пути

Какие возможности развития страны у нас сегодня имеются? Из каких свойств экономики страны нужно исходить, выстраивая дорогу к траектории развития? Для небольшой экономики просчитать ответы на эти вопросы практически невозможно: слишком много внешних воздействий, которые мало предсказуемы. Зато с очень большой вероятностью можно сказать, какие направления для нас бесперспективны.

В первую очередь — специализация страны как «сборочного цеха», ориентированного на массовое и крупносерийное производство. Которая является краеугольным камнем «белорусской модели».

На мировых рынках крупносерийной продукции господствуют западные, японские, корейские ТНК. Китай, за счет контроля своего внутреннего рынка и концентрации ресурсов, часть их рынков отвоевал. Создав не менее крупные концерны на относительно (с отставанием на 5−7 лет) современной технической базе. Но концентрация таких объемов ресурсов, которые для этого нужны (для каждого бывшего советского «гиганта» по 2−3 млрд долларов), для небольшой страны заведомо нереальна. А без этого добиться конкурентоспособности на мировых рынках и обеспечить своевременное обновление производства невозможно.

Невозможно и сохранение старой, еще советской, структуры экономики страны. Не говоря уже о том, что эта структура соответствует Industry 2.0 и отторгает современную технику и технологии, в мировой практике очень редки случаи успешной модернизации крупных производственных комплексов на требования Industry 3.0. Достаточно вспомнить «ржавый пояс Америки» или массу закрытых предприятий в Германии. Как правило, модернизация там шла за счет создания новых высокотехнологичных производств с закрытием или сокращениями на старых производствах.

Естественно, небольшой стране с отнюдь не самой современной экономикой никто таких ресурсов ни в кредит не даст, ни инвестировать не будет. Ресурсы придется собирать внутри страны, в т.ч. и за счет населения. Да они и не нужны одномоментно. Цифра лишь показывает, что выход на траекторию развития — дело даже не 5 лет, а значительно больше. Но что делать, если почти 20 лет мы брели в «белорусской модели» не в ту сторону. Пока конкуренты шли вперед, увеличивая отрыв от нас.

Национальной задачей для Беларуси (впрочем, как и для России и для Украины) является реиндустриализация страны в новой (для нас) структуре экономики и на новой технической базе. Несколько облегчает задачу то, что часть пути можно пройти в рамках «догоняющего развития»: структура экономик успешных стран выстроена под оптимальное использование современной техники и технологий. Многое можно перенимать или копировать, как это сделал Китай. Но далеко не все, поскольку рынки насыщены и ие все отрасли или подотрасли есть смысл модернизировать.

Параллельная реальность

Отмечу, что и в России группа Кудрина пришла к схожим выводам: новую, современную экономику нужно строить параллельно, а не на базе остатков устаревшей советской. Но России, с ее притоком природной ренты, значительно проще.

Стоит напомнить, что возможная траектория развития экономики определяется не только степенью воздействия на нее (юридические нормы, инвестиции, проч.), но и, главным образом, свойствами самой экономики. В первую очередь — наличным человеческим капиталом. Невозможно придумать модель, и в нее «прыгнуть». Так или иначе, исходить придется из того, что есть. И прошлое, хоть и устаревшее, держать будет еще долго.

Так или иначе, предстоит разобраться, что в нашей экономике еще есть живое (данные Белстата воспринимать всерьез невозможно), определить цель (страновую стратегию), выработать средства достижения этой цели (промышленную политику), выстроить инструменты управления (существующая система управления уже давно ничем не управляет), подобрать людей и организации, способных выполнить эти задачи. Не «лично преданных», а способных работать. Да еще и обеспечить доверие общества к способности этих людей решить такую задачу.

А доверие необходимо. Поскольку, как и в любых реформах, тяготы для населения наступят с момента начала реформ, а плоды можно получить значительно позже. К тому же за последние годы доверие населения к правительству значительно ослабло. Особенно — в части инвестиций. Что ни инвестиции — то провал.

Трудно. Для нынешней генерации наших управленцев — заведомо невыполнимо. Но в мире достаточно специалистов. Осталось их должным образом организовать. Под реальную задачу — это возможно, под то, что «кушать хочется» — вряд ли. Только кто это делать будет?

Все вышеизложенное — вопросы принципиальные, не зависящие от мировых цен или внешнеполитической конъюнктуры. Которые не решишь каким-то указом или кредитиком. Необходимо выполнить большой объем предварительной работы. А сначала — решиться ее делать. Ждать благоприятного момента не приходится, каждый год без реформ обойдется в дополнительную потребность 2−3 млрд долларов инвестиций.

Некоторые предложения по путям решения, изложенные в статьях рубрики, постараюсь обобщить в следующей статье.

Мнение автора может не совпадать с мнением редакции