"Когда поднимали полы - находили сабли". Как живут люди в столетних домах на полуострове в Серебрянке

Улицы Тростенецкая и Маяковского разделяет Свислочь и несколько десятков жилых объектов, в том числе два частных сектора в деревнях Соколянка и Серебрянка. Глядя на карту, понимаешь, что усадебная застройка находится рядом с центром города, хотя деревню Соколянку внесли в городскую черту лишь в 1959 году. Остатки бывшей деревени находятся в историческом районе Араны, где когда-то располагался Серебряный Лог. 

Местность с усадьбами в какой-то мере сохранила свою аутентичность. Так до Серебрянки можно доехать лишь с улицы Аранской, пешком до цивилизации придется идти больше километра. Примерно такое же расстояние ждет тех, кто хочет перебраться на другой берег реки через мост и Соколянку.  В отличие от Серебрянки здесь с частным сектором  бок о бок соседствуют высотки, что построили на возвышенности. Большинство здешних калиток обвешаны ржавыми замками. По виду дома сложно определить его жилой статус. В этом иногда помогают собаки, что начинают лаять во дворе. Обойти усадьбы можно за 10 минут, ведь их осталось не так много, да и улиц всего две - Полевая и Соколянский переулок. 

По дороге мы встречаем Ольгу, которая как раз шла из дома в Серебрянке. Женщина - представитель четвертого поколения семьи, что владеет здешним участком и недвижимостью. Сама она живет в частном секторе всю жизнь - 47 лет. 

- Сюда переехал мой прадед Станислав Иванович. В свое время он работал на Радзивиллов. Также помогал здешним жителям строить дома, в том числе и в Соколянке. Мама рассказывала, что, будучи маленькой, носила ему ссобойки. За прадедом сюда приехала его родная сестра и осталась здесь жить. Наш дом по документам был построен в 1926 году. Старожилов осталось мало, много пришлых - так называем даже тех, кто живет здесь с 90-х, - делится Ольга. - Наша жизнь здесь уже десятки лет находится в подвешенном состоянии. В советские времена ничего не разрешали делать, а тогда цены были доступнее. Сейчас привезти дом в порядок нет ни средств, ни сил. У нас нет ни канализации, ни воды в доме. Газ проводили за свои деньги лет 25 назад. Вокруг нашего участка уже стало пусто: где-то заброшенный дом стоит, где-то образовался пустырь. Я не знаю, что такое жить в квартире с людьми, но, если останусь одна, то даже не докричусь до соседей. Страшно. 

Женщина вспоминает, что в ее детстве деревню Серебрянка городом и не считали, она была на отшибе. Местные ходили как раз по деревянному мосту, плотины тогда не было. Мама еще школьницей несла домой новогодний подарок и уронила его в воду. Для ребенка в послевоенные годы это была та еще потеря

- Из-за постоянных разговоров про снос, находимся в напряженном состоянии. Несмотря на то, что довольно много живет людей из моего детства, есть и новенькие, которые купили старые дома и что-то обустраивают. Видимо что-то знают, - улыбается Иван. - В моем детстве здесь была глушь. Я был в классе 7 или 8, когда чистили русло реки. Грязи было по колено. Мы пакеты надевали на ноги, чтобы не погрязнуть во всем этом болоте. 

Летом очень много людей гуляет вдоль берега, но по частному сектору не ходят. В прошлом году, вспоминает Иван, кто-то из соседей еще коз и кур держал, сейчас не знает, сохранилось ли у кого что. Сам он хозяйство тоже не держит: тяжело, когда работа еще есть.

Женщина - представитель пятого поколения своей семьи в Серебрянке. Ее род жил здесь еще до революции. Прадед построил тут два дома. Один из них сейчас принадлежит чужим людям, второй Станислав Никодимович Станилевич возвел как подарок на свадьбу своему сыну в 1926 году. В нем и живет сейчас Ирина. 

- В Серебрянке и Соколянке мы все друг другу родственники. Есть такая местная легенда, что на эту землю пришли братья-поляки и взяли в жены родных сестер. Видимо, это дочери моей прапрабубушки, потому что она связывает 6 местных семей с разными фамилиями. С них все и началось. У многих здешних редкая первая отрицательная группа крови, - рассказывает женщина.

Но вообще эта земля принадлежала Екатерининскому собору. У Ирины сохранились документы об уплате налогов еще в 1928 году.

Ирина давно занимается историей своей семьи. Она собирает ее по крупицам, черпая информацию из  домашних записей, данных архивов, у соседей, с кем пересекается семейное древо. Старые фотографии, документы на дом и землю хранятся в особой папке 1871 года производства. Оттенок прошлых веков повсюду. Женщина говорит, что старшее поколение мало что рассказывало про тогдашнюю жизнь и историю рода. Такая привычка пошла еще от прадеда, который своими действиями спас всю семью. Он был плотником и работал в Красном костеле: смастерил там все скамейки. Еще одним значимым объектом, над которым он работал, стала усадьба в Лошице.

Немцы были здесь повсюду, ведь рядом находилась мельница - стратегически важный объект. 

- Они знали про подполье. У прадеда в подвале сидели еврейские дети, у соседки - их матери. Опять же, если найдут одних, выжили бы другие. Сдали нас немцам соседи, которые приехали на место старожилов. Мой прадед уверял немцев, что эти дети -  католики. Представляете, он специально их покрестил в Красном костеле. Слава Богу, все они выжили. Одного мальчика бабушка Эмма взяла на воспитание, - вспоминает рассказы родственников Ирина. Про войну говорили мало, как и про немцев. - Мы могли уехать, когда началась война. Дед работал в таксопарке, приехал за нами на грузовике, но на повороте уже начали бомбить, пришлось вернуться обратно. От бомбы у нас даже стену сдвинуло. Этот “шрам” остался до сих пор.  Двух моих двоюродных тетей забрали в Германию. Люся осталась там жить, а Галя вернулась обратно и всю жизнь получала репарации. Дочка Люси хоть и живет в Польше, но очень хотела бы вернуться сюда. Она прямая наследница родового гнезда, правда там уже живут чужие нам люди.

По словам Ирины, здешние партизаны после войны все работали в КГБ и получили служебные квартиры на Карла Маркса.  В лаборатории КГБ работала и тетя Ирины Валентина. 

- У деда было тоже четверо детей: моя мама Альберита, Галина,  Валентина и сын Борис. 

Сейчас в доме в Серебрянке осталось много памятных старинных вещей. Швейная машинка, что во время войны кормила семью, старые часы, зеркало, комод и шкаф. Ирина делала небольшую перепланировку, но все изменения столетняя хата перенесла без потерь. Не скрипят даже деревянные полы, а через обои пробирается тонкий запах сосны или живицы, которую вместе с глиной клали между досками. 

- Соседи, когда поднимали полы, находили сабли. Мы еще кладов не искали, но есть монета 1832 года, - делится Ирина. - Давно уже здесь разобрали печь, на ее место поставили котел.  В 1992 году провели воду, затем и газ. Канализацией занималась уже я. 

Ирина очень дорожит этим местом. Женщина планирует не только укрепить гнездо, но и вернуть назад земли, что забрали в 2000-х по истечении срока аренды. 

- Помню раньше говорила тете, мол давай переедем. Она отвечала, что только после ее смерти мы можем решить этот вопрос. Сейчас я так же отвечаю своему сыну. Кроме снимков и документов, у нас ничего не осталось для памяти, а этот дом помнит все. Без нашей истории, не будет и истории города. Помимо этого, тут удивительная природа, прилетают и гнездятся редкие птицы, в дом заходят ежи. Я не могу без этого остаться.

Ольга живет на Серебрянской улице в одном из самых старых домов поселения. По сохранившимся документам семья Цявловских живет в Серебрянке с 1878 года. Получается, что деревянному дому, в котором растет уже пятое поколение рода, больше 140 лет.

- По данным из архива, наша семья одна из первых, которая здесь поселилась. Эти земли принадлежали Екатерининскому собору. Моему прадеду сотки давали в аренду, так как он постоянно за нее платил. У нашего дедушки в Серебрянке было 6 семей двоюродных братьев и сестер, поэтому родных друг другу людей здесь много.  

- Бабушка и дедушка поженились в 1936 году. Их родителей уже давно не было в живых. На войну дедушка пошел не сразу из-за болезни. Бабушка же прошла оккупацию одна с двумя детьми. Еще двое родились после войны. О тех временах она почти не говорила. Местные, которые еще застали те годы, рассказывали, что немцы их не трогали. Они постоянно были рядом, так как у нас здесь работала мельница, - рассказывает Ольга и вспоминает, что бабушка никогда не жаловалась на жизнь, несмотря на то, что время тогда было тяжелым, особенно довоенные и военные годы. - Она была худой, но выносливой, поэтому прожила 90 лет. Поскольку  бабушка никогда официально не работала, после смерти дедушки получала лишь пособие по потере кормильца - 27 рублей. Чтобы выжить, обрабатывала землю и торговала тем, что выращивала сама.