Первый бой Афганской войны. 40 лет назад произошло сражение у кишлака Шигал

Источник материала:

40 лет назад, 29 февраля 1980 года, на востоке Афганистана произошел не слишком масштабный бой — советские десантники против моджахедов. Мятежников удалось разгромить, но Советская армия потеряла убитыми несколько десятков человек. Это не была Курская дуга или иная грандиозная битва. И, тем не менее, бой в у кишлака Шигал оказался вехой: именно с него началась «настоящая» Афганская война. 42.TUT.BY вспоминает, как это было.

Не перепутайте ввод войск с вторжением

Вступив в Афганистан в декабре 1979 года, 40-я общевойсковая армия СССР воевать ни с кем, в общем-то, не собиралась. Страна, в которую потоком шли войска, врагом не считалась. Генерал-лейтенант Виктор Меримский, заместитель начальника опергруппы МО СССР в Афганистане, подчеркивал, что требуется ввод войск — а не вторжение.

Было только две проблемы — как объяснить это местным и как объяснить это своим. Получается, все вокруг друзья, и в них нельзя стрелять, даже если стреляют в тебя? Местным жителям требуется встречать советские войска с цветами, зная об убийстве президента Хафизуллы Амина советским же десантниками? Ответов на эти вопросы, разумеется, не было.

Но потери начались сразу же. Да, при штурме дворца Амина погибло совсем немного советских солдат и офицеров — зато еще до него «небоевой» счет открыл «Ил-76», врезавшийся в гору в 60 километров от Кабула. Тогда погибло 47 человек, включая 37 десантников.

И это было только начало. Чем же все завершится, не могли предугадать никакие аналитики.

Изначально перед частями Ограниченного контингента советских войск в Афганистане (ОКСВА) стояла столь же ограниченная задача — наведение порядка в стране и создание условий, при которых войска союзного Афганистана смогут без проблем уничтожить силы оппозиции. Соответственно, полагалось стоять гарнизонами в узловых пунктах, в бои не ввязываться и нести охранную службу.

Наверное, можно было бы выиграть войну такими средствами — если бы армия Афганистана была высокомотивированной боеспособной силой, действительно желающей истребить злую оппозицию.

Моджахеды поднимают голову

Разумеется, ничего подобного не было. Единство отсутствовало и в вооруженных силах, подконтрольных Народно-демократической партии Афганистана, и в оппозиционных партиях, которых насчитывалось около 50, каждая — со своими вооруженными силами.

Пуштуны, таджики, узбеки, хазарийцы и другие народности даже не пытались договориться между собой о будущем мирном развитии и движении к социализму — гораздо проще им было объединиться против «шурави», вторгшимися на священную землю Афганистана. Тот факт, что это был всего-навсего «ввод войск», а не «вторжение», полевые командиры мятежников не желали понять.

Еще до ввода 40-й армии в южную страну стало известно, что оппозиция активизировала военные действия в 11 из 26 провинций Афганистана, а в марте 1979 года в Герате восстала целая пехотная дивизия (той самой армии НДПА, которой советские войска должны были помочь «додавить» оппозицию). Отряды мятежников нападали на гарнизоны, местные органы власти, блокировали дороги — и надежда на то, что войска СССР сумеют выполнить чисто охранные функции, не ввязываясь в бои, продержалась в лучшем случае пару недель.

Уже 9 января 1980 года на северо-востоке страны, в провинции Баглан, куда едва вошли силы ОКСВА, восстал целый артиллерийский полк, солдаты которого убили находившихся при них советников из СССР. Подавлять выступление пришлось уже не афганской армии, а советским мотострелкам: впервые после штурма дворца Амина солдаты СССР и Афганистана начали стрелять друг в друга.

А всего через полтора месяца, 21 февраля, протесты вспыхнули уже в самом Кабуле. Начавшись как многотысячные демонстрации, они закончились убийствами с обеих сторон, арестами сотен человек, поджогами, и, наконец, впервые прозвучало слово «джихад» — убийство «шурави» становилось религиозным подвигом. Мятежники превращались в моджахедов, борцов за веру.

Командование ОКСВА решило принять меры. Боевая активность отрядов оппозиции остается реальностью, с которой предстоит жить — значит, нужно нанести удар по «наиболее сильной и активной группировке оппозиции» (в том числе силами войск СССР) и дать понять, что ни одно вооруженное нападение на солдат Советского Союза не останется безнаказанной.

«Гладко было на бумаге»

Удар решили наносить в одной из восточной приграничных провинций — именно с востока, из Пакистана, оппозиционерам непрестанно шло вооружение, обученные добровольцы, деньги. Все как 20 лет назад во Вьетнаме, когда такой же поток пополнения тек Вьетконгу по «тропам Хо Ши Мина», которые безуспешно пытались перекрыть американские морпехи. Теперь показывать класс предстояло уже советским военным, разве что вместо джунглей были горы.

В последних числах февраля в восточной провинции Кунар власть де-факто перешла к мятежникам. Стоявший здесь горнопехотный полк в лучших традициях афганской армии частично перешел на сторону оппозиции, частично разбежался, оставив без прикрытия дорогу на Кабул. Предстояло вернуть контроль над регионом — задачу должны были выполнить мотострелки и десантники.

По плану предстояло ударами боевой авиации ошеломить мятежников, высадить десант с воздуха, а мотострелковые части с бронетехникой должны были охватить противника со всех сторон и принудить к капитуляции. Проблем не ожидалось.

Операцию, в которой участвовали люди, до того ни разу не воевавшие в горах, готовили два дня. По воспоминаниям, десантный батальон один раз поднялся и спустился с горы, на чем подготовку и завершили.

Всего для подавления противника выделили четыре батальона — 2-й мотострелковый (108-я мотострелковая дивизия), 3-й парашютно-десантный 317-го полка и 3-й парашютно-десантный 350-го полка (оба — 103-я гвардейская воздушно-десантная дивизия, та самая, преемником которой стала 103-я Витебская гвардейская воздушно-десантная бригада). Десантников усилили саперами и разведчиками. Четвертым стал пехотный батальон афганской армии — но надежды на него было мало, так что последующие события стали известны как «бой трех батальонов».

Десант принимает бой

Операция началась утром 29 февраля. Десятки самолетов и вертолетов нанесли по мятежникам удар с воздуха. Подавить противника не удалось — часть разбежалась по горам, а военный городок взбунтовавшегося полка уничтожен не был.

Повторных ударов не последовало. Участник боя вспоминал, что на тот момент командование плохо понимало важность наличия у десанта авианаводчиков, чтобы корректировать бомбардировку, а авиаторы об этом своевременно не подсказали. При этом командующий операцией в мемуарах утверждает, что авианаводчики имелись. Что было на самом деле, установить уже сложно, но конфликт мнений на войне — дело обычное.

После этого предстояло действовать десантникам и мотострелкам — первым высадиться с вертолетов, вторым подойти по дороге и взять мятежников в клещи. 28 вертолетов доставили 3-й батальон 317-го полка десантников на высоту 1590 северо-западнее кишлака Шигал. Дальше предполагалось, что одна рота атакует кишлак, а две блокируют ближайшие дороги.

Это не удалось сделать. О мятежниках, которых предполагалось подавить еще утренним авиаударом, командование не знало почти ничего — и часть их ушла из-под бомбардировки как раз в тот район, где в тумане высадился десант. Местные горы афганцы знали превосходно и воевать здесь умели. А для Советской армии это был первый боевой опыт в горах со времени операций 1945 года в Венгрии. Единственное же подразделение, созданное специально для горной войны — 105-я гвардейская дивизия ВДВ — была расформирована за полгода до ввода войск в Афганистан.

Командный пункт организовать не удалось. Едва успев развернуться, десантники вынуждены были принять бой с численно превосходящим противником — мятежники атаковали мелкими группами по 15−20 человек, порой сходясь на бросок гранаты. К полудню штаб 103-й дивизии получил нехорошие вести — идет бой, «непредвиденный, тяжелый, исход не в нашу пользу, имеются погибшие и раненые», как вспоминал офицер Михаил Скрынников.

Взаимодействие между ротами батальона наладить не удалось, подразделения вели бой разрозненно. Один из взводов 9-й роты получил приказ выдвинуться на выгодный рубеж и прикрыть фланг — но наткнулся на группу моджахедов и попал под огонь. К сожалению, взвод был блокирован и почти полностью уничтожен. По сути, боем с советской стороны никто не управлял.

Результат был бы иной, если бы по противнику сумел нанести удар мотострелковый батальон, усиленный танковой ротой. Но он не сумел дойти до места по банальной причине. Мятежники понимали, откуда ждать «шурави», и заранее основательно перегородили дорогу рвами и завалами, о чем советские мотострелки ничего не знали (ситуационная осведомленность на тот момент была не на высоте). В результате, вместо того, чтобы на броне добраться до места и развернуться в боевые порядки, одна из рот батальона отправилась на помощь десантникам пешком.

Тем временем десант вел бой. Несмотря на посредственное управление и новый для себя театр военных действий, класс подготовки ВДВ давал себя знать — моджахеды не сумели уничтожить хотя бы одну из трех высадившихся рот. Провалилась и попытка истребить разведвзвод — раненый заместитель командира Александр Мироненко, прикрывая отход подразделения, подорвал себя гранатой.

В течение всего светового дня десант безо всякой поддержки сдерживал сильно превосходящие силы противника. Погибло 37 человек.

Сориентировавшись, советское командование приняло меры по спасению десанта. Отправился на помощь 3-й батальон 350-го полка десантников — пешком. К вечеру до места сражения добрались мотострелки, и с наступлением темноты бой прекратился.

В следующие два дня операция продолжалась — советским войскам удалось добиться поставленных целей — по данным штабов, только убитыми моджахеды потеряли до 1500 человек (почти половину личного состава), остальные ушли в Пакистан. Было захвачено много военного имущества, включая вертолеты, БТР, зенитные орудия, склады боеприпасов и прочее. Казалось, разгром был полный.

Неполная победа

Однако ситуацию было тяжело назвать победной. Изначально план состоял в том, чтобы прийти, быстро разгромить мятежный полк и уйти.

При этом захваченная матчасть была той, что ранее передали афганской армии из СССР. А убитые мятежники в большинстве являлись теми же военными, которые две недели назад числились союзниками. Именно им 40-я армия должна была помогать подавлять силы оппозиции.

В бою с ними за три дня только убитыми было потеряно 52 человека Двое погибших — Александр Мироненко и старший сержант Николай Чепик из инженерно-саперного взвода — посмертно получили Героев Советского Союза.

К счастью, «бой трех батальонов», как позже назвали сражение у кишлака Шигал, не стал типичной картиной Афганской войны. Случаи, когда советские войска за раз теряли десятки элитных солдат из-за несогласованности действий, были очень редки. Заплатив один раз большой кровью, десантники и другие военные быстро научились горной войне.

Однако «ввод войск», который «не был вторжением» начинал оборачиваться кошмаром. Как победить многочисленного, скрывающегося в горах и мотивированного врага, не имеющего никакого центра, уничтожение которого подавило бы мятеж? Армия СССР искала ответ на этот вопрос годами — но так и не нашла.