ЗАКОН БЕСПОЩАДЕН, НО МУДР?

Потерпевшие во время взрыва в минском метро 11 апреля считают приговор Дмитрию Коновалову и Владиславу Ковалеву справедливым. Такое мнение они высказали журналистам в здании суда, где 30 ноября фигуранты дела о терактах в Минске и Витебске были приговорены к смертной казни. На этой волне в СМИ опять заговорили о вопросе смертной казни. Может ли она применяться в отношении нелюдей и преступников, забравших чужие жизни? Над этим вопросом рассуждают главный редактор журнала «Беларуская думка» Вадим Гигин и редактор отдела творческих проектов газеты «7 дней» Елена Еловик.

Еловик: Есть такая книга жизни — роман Достоевского «Братья Карамазовы». В нем Федор Михайлович пробовал найти ответ и на этот вечный вопрос. Помните знаменитый диалог братьев Карамазовых на тему справедливого приговора? Иван рассказывает о том, как генерал на глазах матери отдал сына на растерзание собакам. Затем обратился с вопросом, что же делать с таким негодяем. Расстрелять? И человеколюбец, гуманист Алеша отвечает: «Расстрелять». Вскоре он добавит: «Я сказал нелепость, но…» Так вот об этом «но» можно и нужно говорить сегодня. В зависимости от своих религиозных, нравственных убеждений каждый делает свой выбор… Нет сомнений, что тема смертной казни выходит за рамки юриспруденции, являясь философской. Обсуждение этой темы затрагивает вопрос ценностей, превалирующих в обществе. «Да, смертная казнь — суд общества. Но не суд Божий», — считают противники высшей меры наказания…

Гигин: А никто и не говорит, что это суд Божий. В этом вопросе почему-то часто принято ссылаться на церковь. Но церковь в отношении к мирским делам четкой позиции никогда не занимала. Та же инквизиция не выступала против смертной казни. Она отдавала людей на осуждение светским властям. Так же поступала и православная церковь.

Всегда есть преступления, за которые не может быть другого наказания, кроме как смертная казнь. В царствование Елизаветы Петровны, как реакция на бессмысленную жестокость наказаний при Анне Иоановне, был введен мораторий на смертную казнь. Он действовал в России до начала ХХ века. Но были такие преступления, за которые иного наказания и быть не могло! В Российской империи это касалось, главным образом, политических преступлений.

Когда же мы говорим о западной традиции, о запрете смертной казни Советом Европы, нужно учитывать несколько факторов. Во-первых, это произошло не так давно. Сам Совет Европы создан в 1949 году, а, к примеру, Франция, входящая в его состав, отменила смертную казнь только в начале 80-х годов. Во-вторых, некоторые страны, входящие в Совет Европы, из своего законодательства статьи о смертной казни не изъяли. Пример — Россия.

Еловик: Замечу, в России действует мораторий на смертную казнь…

Гигин: Это другой вопрос, на эту тему можно рассуждать. Но и в Беларуси количество выносимых «расстрельных» приговоров достаточно низкое. Кроме того, во всех странах, даже там, где отменили смертную казнь, абсолютное большинство граждан выступают за ее введение вновь. И даже в самой «демократической» Америке во многих штатах она сохраняется.

Еловик: Но почему нам нужно равняться на США? Беларусь — неотъемлемая часть европейского сообщества.

Гигин: Но нас постоянно призывают равняться на США.

Еловик: Вы привели самый «убедительный» аргумент — народ так хочет. А может, не во всех вопросах государственного устройства нужно ориентироваться на народ? Возможно, иногда власти необходимо брать ответственность и принимать независимые решения? Наши люди хотят жить по-западному благополучно и при этом, как говорила одна небезызвестная особа, «не поступиться принципами». И когда власть принимает непопулярные решения, народ тоже порой негодует. Но чтобы изменить жизнь, иногда приходится пробираться через тернии к звездам. В ФРГ, когда принималось решение об отмене смертной казни, более половины жителей страны были ее сторонниками, а спустя 10—15 лет они полностью поменяли это мнение.

Гигин: Не верю в такие опросы. Поймите же, многие из тех, к кому следует применить смертную казнь — маньяки, террористы, — неисправимы. И сохранять их жизнь абсолютно неправильно.

Еловик: Тогда давайте дадим им самое страшное наказание — пожизненное заключение. Жить без общения, в крохотной камере, не зная ничего о том, что происходит с родными, близкими, о том, что творится в мире, эта пытка страшнее пистолета. И пусть этим нелюдям весь остаток жизни снятся их жертвы, путь они слышат их голоса и думают о том, что впереди их ждет еще один суд...

Гигин: Так у меня вопрос: в чем тогда гуманизм тех людей, которые ратуют за то, чтобы заменить смертную казнь пожизненным заключением? В том, чтобы люди еще больше мучились? Более того, нередки случаи, когда те, кого помиловали еще в 90-е годы, сейчас пишут прошения, чтобы их расстреляли.

К тому же получается, что мы с вами, налогоплательщики, за свой счет и за счет своих детей вынуждены содержать тех, кто отнял чужую жизнь. С какой стати?

Еловик: Для верующего человека ответ очевиден. Почему? А потому! Бог дал каждому из нас право жить на этой земле, и только он может лишать этого права.

Гигин: Легко отвлеченно рассуждать на заданную тему. Декан социологического факультета МГУ был противником смертной казни, а когда его дочь зверски убили, он стал сторонником такого вида наказания. И пока ни один человек, глядя в глаза отцу убитой молодой девушки, не смог ему возразить. Не приведи Бог, чтобы кого-то коснулась такая беда…

Еловик: Возможно, своими руками задушила бы убийцу! Ибо не считаю себя истинно верующей. И не исключаю самосуд. Правда, это был бы МОЙ самосуд. Однако государство не должно руководствоваться в таком вопросе эмоциями. Еще раз подчеркну, что Человек не властен над жизнью, дарованной Богом.

Гигин: А почему вы решили, что Христос где-то сказал, что государство не должно иметь права на смертную казнь? Богу Богово, а кесарю кесарево.

Еловик: Вадим Францевич, уважаю вас как историка, но толковать тексты Ветхого и Нового Завета должны богословы. А мы видим, что и среди них идут жаркие споры, как понимать то или иное священное изречение. Ведь нужно знать контекст таких слов, дословное и символическое содержание. Ну не мог Христос призывать к убийству! И на вашу цитату могу привести другую, по смыслу обратную. В Евангелии от Матфея, когда Иисуса арестовывают воины, он понимает, что находится в смертельной опасности. Понимают это и его ученики. И к чему же он их призывает? «Возврати меч твой в его место, ибо все, взявшие меч, мечом погибнут». Разве это призыв убивать врагов своих? Нет! Разве не Христос учил нас заповеди любить врагов наших?

Гигин: Неотъемлемым правом, одним из признаков государства является так называемое право меча. Это исключительное право государства. А по вашей логике выходит, что раз христианство осуждает ростовщиков, мытарей, зачем нам налоги собирать или отдавать взятые взаймы деньги?

Еловик: Не смещайте акценты. И давайте оставим в покое толкование священных писаний. В политике должен присутствовать здравый смысл. К сожалению, убивая преступника, мы не уничтожаем причины, которые привели к этому преступлению, а государство должно думать о том, чтобы устранить эти причины.

Гигин: Одно другого не исключает. Дело в том, что очень часто люди, совершившие тяжкие преступления, те же маньяки, в лицо смеются родственникам жертв. Знакомый журналист рассказывал, что Коновалов в перерывах судебного заседания ехидничал: «Это быдло меня еще и жалеет!».

Кроме того, я уверен, что угроза смертной казни остановит потенциального преступника и спасет жизни невинных людей.

Еловик: Но так ли это? И если смертная казнь действительно является сдерживающим фактором, должно сокращаться количество людей, идущих на преступление и, соответственно, количество самих казней. Но их количество только растет! Так о какой действенности можно говорить? Разве останавливает угроза смертной казни террористов и убийц, действующих в США? И разве зашкаливает количество убийств и терактов в Европе, где смертной казни нет? Для нормального человека страх утратить свободу уже достаточный сдерживающий фактор. А если он ненормален, болен, то угроза смертной казни его не остановит. Кроме того, один из главных аргументов против смертной казни — возможность судебной ошибки. Вспомните дело Михасевича, по которому один был невинно расстрелян, другой — пытался покончить жизнь самоубийством. Всего невинно пострадали 14 человек! По делу Чикатило тоже пострадали невинные, если не изменяет память, двоих расстреляли.

Гигин: Это опыт советских времен.

Еловик: В СССР, замечу, не самые последние следователи работали. А ошибки ценою в жизнь все равно случались. Ошибок не будет только тогда, когда люди перестанут заблуждаться, найдут истину и практически станут Богами. По словам тех, кто вел на казнь человека, на которого повесили вину Михасевича, его последними словами были «Буду жаловаться». Он, видимо, не отдавал отчета в том, что происходит, и все еще надеялся на справедливость. Жутко!

Гигин: Вынести смертный приговор всегда тяжело. Вот вы говорили о судебных ошибках. Давайте возьмем опыт США, где приговоры приводятся в исполнение по истечении определенного срока времени. У осужденного есть время на апелляцию, на помилование. Как правило, смертная казнь приводится в исполнение не мгновенно, такое только в 37-м году случалось.

Давайте дадим еще два-три года, когда уже все факты, улики будут собраны и десятикратно перепроверены. А то по вашей логике все наказания отменить можно: вдруг судебная ошибка?

Еловик: Тоже мне сравнили! Смерть— это необратимо, а приговор можно отменить. Если окажется, что человека несправедливо обвинили, в некоторых странах он еще может получить огромную денежную компенсацию за годы, проведенные в тюрьме! Раз вы так часто вспоминаете об опыте США, то вот вам свежий пример. Несколько лет назад американский суд снял обвинение с человека, который отсидел больше 20 лет за преступление, которого не совершал. Его обвинили в убийстве двоих детей. Невиновность осужденного удалось доказать лишь с помощью самого современного научного исследования ДНК. Исследование позволило выяснить, что это жестокое преступление совершил сосед. Двадцать лет назад подобные тесты в США еще не проводились.

К сожалению, судебные ошибки в наше время далеко не редкость. Я вот вычитала, что в Америке, благодаря тесту ДНК, уже удалось оправдать более 200 заключенных. Такой статистики по странам СНГ нет, но, думаю, она была бы тоже неутешительной.

Гигин: Должна ли быть в цивилизованном государстве смертная казнь? В идеале, может быть, нет. Но, как сказал известный в XIX веке журналист Карр, «смертную казнь можно бы отменить, но пусть начнут господа убийцы». Пока существуют дикие, немотивированные, жестокие убийства, она должна существовать.

Елена ЕЛОВИК, Вадим ГИГИН