Где я, где я? На острове Аннея

«Все было впервые и вновь»

Чтобы объяснить, каким ветром вашего покорного слугу занесло за две с половиной тысячи километров от родных березок и любимой Припяти, начинать нужно с… Дарвина, его всем известной теории эволюционного развития. Ее, особенно тезис о том, что все мы произошли от обезьяны, многие оспаривают, но я-то знаю, что сэр Чарльз прав на все сто. Судите сами. Когда-то, еще на заре времен, смышленая обезьяна взяла в лапу палку и сбила с дерева грушу. Сегодня, миллионы лет спустя, ее симпатичная пра… правнучка, сидя за рулем гламурного джипа, может всю грушу снести одним уверенным движением руки. Эволюция? Прогресс? Теперь то же самое, но применительно к рыбакам. Все мы ведь когда-то начинали с ореховых удилищ, крючков, воткнутых за козырек кепки и мелких пескариков, а сейчас пришли к углеродным удилищам, катерам с мощными моторами, плетеным шнурам, разнообразным наживкам и приманкам, на которые удается поймать очень достойные экземпляры. Чистой воды, к бабушке не ходи, эволюция. И вот, четко придерживаясь этой теории и следуя ей, я в какой-то момент понял, что дело плохо — развиваться больше некуда. Потому как все, что в стране можно поймать — поймано. Плотва, лещи, язи, лини — сколько хочешь. Окуни, зимой и летом, — нет проблем. Судаки — меньше, по десятку за рыбалку, но все «зачетные». Щука — с ней меня вообще домой не пускают, надоела. Что осталось не пойманного в этой цепочке? Понятно, сом — самый желаннейший трофей любого уважающего себя рыбака. Но этим летом за две рыбалки вытащил трех, одного на сорок с лишним килограммов, сомов. Хорошо, поймаю еще несколько, ну и что? Новых эмоций, ощущения новизны, дрожи в руках, которая была в первый раз, уже не будет, а ведь именно это, а не добыча рыбьего мяса, для меня в рыбалке главное.

И вот, одолеваемый депрессивными такими мыслями, сижу, листаю специализированные сайты в поисках рыбацких новинок и на одном из них натыкаюсь на фотоотчет о рыбалке в Норвегии и предложение помощи в организации такой поездки. Ай да, думаю, Гриша, ай да щучий сын — сайт-то принадлежит Григорию Стаценко, у которого магазин рыболовных товаров в Ждановичах, и у которого я регулярно отовариваюсь, лодку вот недавно новую купил. Срочно мчусь к Григорию с намерением взять его за жабры, а он сам их охотно подставляет. Хочешь, мол, в Норвегию? Какие проблемы! Как раз есть место в группе, которая отправляется в середине августа.

Дальше все понеслось в темпе вальса: замена устаревшего паспорта и открытие литовской визы, покупка в магазине у Гриши спиннинга с прямо-таки чудовищным тестом, плетенки, на которой слона тащить можно, катушки-«мясорубки», пилькеров и прочих мелочей. Не успел, короче говоря, оглянуться, как вот оно, 15 августа, пришло, и я уже в Вильнюсе (выезжаем именно отсюда, нашими гидами и хозяевами будут ребята из здешней многопрофильной фирмы по продаже рыболовных товаров « Котас»), знакомлюсь с будущими попутчиками. Всех нас восемь человек. Минчане Гриша Стаценко, Андрей, Игорь и автор этих строк. Паша, Коля, Вова сразу же предлагают называть их «бобруинами», потому как сами из Бобруйска, с ними их друг Саша из Смоленска. Подходит девятый, и мы таращимся от изумления: неужели звезда российского кино Гоша Куценко тоже наш брат-рыбак? Иллюзия рассеивается, когда «Гоша» с мягким литовским акцентом представляется Дарюсом и говорит, что именно он будет нашим водителем и ангелом-хранителем в этом путешествии.

Красоты Прибалтики и Скандинавского полуострова описывать не буду — туристов наших в тех краях немало, больше нашего видели, но один штрих подчеркну: то, что въехал именно в Норвегию, понимаешь сразу, по изменившемуся пейзажу за окном. Никаких полей, равнин: справа от узкой петлястой дороги — скалы, вплотную к ней подступающие, слева — бесконечные фьорды, а небольшие населенные пункты теснятся у края первых или вторых. Но вот он, нужный нам мост, и после двухсуточного путешествия, во время которого из абсолютно незнакомых людей практически сформировалась полноценная команда (как раз тот случай, когда рыбак рыбака узнает издалека), мы попадаем на остров Аннея(Andoy). Это самые что ни на есть здешние севера — еще немного вверх, и будет мыс Нордкап, крайняя точка Норвегии. Ну а пока еще десяток километров и крутых поворотов по петляющей между скал дороге, и мы на базе «Andoy fiske-camp», где к нашему приезду все готово.

Кстати, если вы думаете, что после дальней и нелегкой дороги мы собрались полноценно отдохнуть, глубоко ошибаетесь: водные процедуры, легкий перекус, экипировка для рыбалки «по-морскому», спиннинги в руки — и на пирс, к плав-средствам.

«Напрасно нас  бурей  пугали»

Так вот, катера оказались белоснежными, моторы на них — стосильными, и все это великолепие покачивалось на воде в огражденной каменным молом бухточке. Разбиваемся по экипажам. Первый — Дарюс в качестве капитана, Саша и я. Второй — Гриша, Андрей и Игорь. Третий — «бобруины» Коля и Паша, за штурвалом — Вова. Флагман и лидер этой миниэскадры — наш катер, поскольку у Дарюса в навигаторе забиты те заветные точки, где клюет. Кильватерным строем выходим из бухты, Дарюс врубает газ, выскакиваем на глиссер, разгоняемся и… бабах: в левую скулу катера хлестко бьет тугая волна, мы, лязгая зубами, проваливаемся куда-то вниз и ошарашено слизываем с губ соленую морскую воду, щедро окропившую и лица, и новенькие костюмы: ветер в фьорде баллов шесть, волна нехилая, с частыми белыми барашками наверху.

— Это крещение, — невозмутимо говорит Дарюс.

Он газует на всю мощь, и понеслась душа в рай, словно на огромной… стиральной доске: похоже, коварный литвин, состоящий в некотором родстве с Шумахером, испытывает на прочность наши желудки и вестибулярные аппараты. Поняв это, мы с Саней упрямо переглядываемся — не дождешься.

Наконец-то шкипер глушит мотор, нас разворачивает боком к волне.

— Глубина сорок, начинаем, — объявляет начало момента истины Дарюс.

В принципе, техника морской рыбалки проста донельзя — это то же самое отвесное блеснение, когда снасть уходит в воду с наветренного борта дрейфующего катера. Но есть два момента. Во-первых, сама снасть: метров триста или больше крепкой плетенки на катушке, к ней крепится метра три, не менее, крепкой лески с пятью-шестью крючками на поводках, и все это венчает полукилограммовый пилькер с мощным тройником. Во-вторых, глубина: с непривычки да при неслабой качке трудно уловить момент, когда пилькер касается дна и можно начинать игру, приманивая рыбу разноцветной мишурой — перчиками, октопусами, креветками — на крючках.

 Через пару буквально минут Саша запрашивает консультацию у Дарюса: ему кажется, что клюнуло. Тот этот факт подтверждает, и Саша начинает выматываться, что, учитывая глубину, весьма непросто. Наконец из воды появляются первые крючки и темно-серебристая трепещущая рыбина килограмма этак на три. Дарюс ловко ее подхватывает, снимает с крючка и… бросает в море.

— Дарюс, ты, ты… — захлебывается от возмущения Саша.

— Это сайда, она невкусная, ее не берут, — невозмутимо отвечает тот.

Ничего себе, думаю, здесь порядки: сайду, которую мой кот, а он еще тот гурман и привереда, трескает так, что за ушами трещит, они не берут. Впрочем, решаю со своим уставом в чужое море не соваться, да и некогда: кончик моего спиннинга нетерпеливо и часто-часто подрагивает. Подсекаю, начинаю выматываться и понимаю, что это по-настоящему тяжело. Силовое получается вываживание: уперев спиннинг в ногу, тянешь его вверх, резко опускаешь вниз и в этот момент лихорадочно работаешь катушкой. Один рывок, второй, …надцатый — и на поверхности появляются четыре сайдочки такого размера, что, будь они вкуснее вкусного, совесть бы их взять не позволила. Отпускаю, закидываю снова, снова подсекаю, достаю и снова отпускаю. Клюет так, что пресловутые «Черные камни» из известного фильма просто отдыхают. Я, впрочем, тоже не против отдохнуть от ловли бесполезной рыбешки и решаю схалтурить. Отпускаю снасть на метра четыре максимум, лезу в карман за сигаретой и… еле успеваю поймать улетающий за борт спиннинг. Тух, тух, тух… Что-то резко и быстро дергает плетенку. Буквально на раз-два выматываю снасть и слышу удивленный голос Дарюса.

— О, макрель пришла.

Почему он так называет скумбрию, а именно она в четырех экземплярах бьется, отливая чистым серебром в лучах заходящего солнца, на крючках, не знаю, и узнавать некогда. Началось то, что я называю атомным клевом, когда опускаешь снасть в воду и сразу же достаешь ее с трофеем. Темп, поскольку не надо заморачиваться с наживкой — рыба клюет на голый крючок с пластиковой имитацией креветки, сумасшедший. Бросая очередную скумбрию в ящик, краем глаза замечаю, что и на двух других катерах царит такая же лихорадка, а резкие порывы усиливающегося ветра доносят до нас удивленные и не всегда печатные восклицания рыбачков.

Продолжалась эта вакханалия минут пятнадцать, не больше, а потом как отрезало.

— Нас снесло дрейфом, пойдем на новый круг, — Дарюс резко, в своей уже привычной манере выворачивает штурвал.

Заход оказался не очень удачным: либо скумбрия по каким-то причинам клевать перестала, либо мы в самую гущу стаи не попали, но поднять удалось всего несколько рыбок. Азарт, адреналин уже схлынули, таскали мы рыбешек как-то механически. Дарюс, уловив такие декадентские настроения, щелкает тумблером рации:

— Гриша, Вова, идем на базу?

Капитаны согласились, и вот снова на полном газу влетаем в защищенную от ветра бухточку и гасим скорость. Господи, какая это, оказывается, благодать, после бешеной гонки по гребням волн просто покачаться на легкой волне, а потом и ступить на твердую землю, которая совсем даже не норовит уйти у тебя из-под ног.

С непривычки нас всех все же покачивает, что совсем не мешает бурному обмену мнениями и впечатлениями от первой вылазки не в море даже, а в фьорд. «А она меня…», « А я ее…», «А помнишь, как…», «А я пять штук сразу...», «А Гриша, зараза, как газанет…» — обмен такого рода репликами продолжается добрых пять минут. Что не мешает экипажам ревниво посматривать на уловы друзей-соперников. Что сказать, все отловились примерно одинаково, каждый вытаскивает из катера по доброму ящику скумбрии. Мы уже готовы тащить их на берег к микроавтобусу, но Игорь, явно что-то слышавший о системе Станиславского, держит паузу, демонстративным покашливанием привлекает к себе внимание и вынимает из катера треску килограммов этак на десять.

— Легко взял, на сайду. Сначала она клюнула, а потом ее треска заглотила, — с ленцой, как о чем-то обыденном рассказывает он.

Народ призадумался. И вот почему. Накануне рыбалки каждый из нас внес определенный взнос в призовой фонд, который достанется тому, кто выудит самую большую рыбу, и, получается, что один из нас уже сделал серьезную заявку на победу.

Темнеет в здешних заполярных местах довольно поздно, и глубоким уже вечером, плотно поужинав, мы сидим на скамеечке возле базы, вдыхаем божественный аромат коптящейся свежевыловленной скумбрии, болтаем о том о сем.

— Дарюс, не Бурятск, а Бобруйск, шахтерский город, — наставляет нашего литовского собрата, который никак не может запомнить название его родного города, «бобруин» Коля.

— Коляныч, имей совесть. Город шахтеров — Солигорск, Бобруйск к нему никаким боком, — не выдерживает Андрей.

— Андрей, не смеши мою маму. Все знают, что если кому-то что-то надо, это что-то в Бобруйске из-под земли достанут, — парирует «бобруин».

 Пока мы все сказанное перевариваем, капитаны Дарюс, Гриша и Вова принимают и доводят до нас решение совета стаи.

— Завтра идем на окуня.

С радостью принимая это предложение, я даже не догадывался, что завтра не раз об этом пожалею.

(Окончание следует)