Весна 1943-го: начало перелома

Источник материала:

Весна 2013 года дала повод еще раз вспомнить о героическом характере наших народов. Ровно 70 лет назад после Сталинградской битвы начался коренной перелом в ходе Второй мировой войны. Был развенчан миф о непобедимости гитлеровской армии.

Мы помогли миру победить фашизм. Но всегда ли мир это  осознает и объективно оценивает?  К сожалению, нет. А потому работа по  исследованию и фиксации исторических свидетельств должна быть продолжена. Именно для этого сегодня объединились историки России, Беларуси и Украины. Скоро их усилиями будет издан новый труд по истории Второй мировой войны. Об  этом корреспонденту «СВ» рассказал доктор исторических наук, профессор МГИМО Михаил МЯГКОВ.

– Общественность наших стран широко отмечала недавно 70-летие Сталинградской битвы. Что привлекает наших ученых к этому событию в истории Второй мировой войны?

–  В той битве, которая продлилась 200 дней и ночей, были перемолоты самые лучшие германские части, армии Гитлера был нанесен смертельный удар, и ход войны с этого момента был изменен самым решительным образом. Очень известный английский  историк Эриксон говорил, что Сталинград звучал как пароль, звучал во всех странах и на всех континентах и поднимал мир на борьбу с фашизмом. Сталинград важен нам как напоминание молодому поколению не только в наших постсоветских странах, но и в странах Запада о том, что именно наша страна внесла решающий вклад в разгром нацистской Германии. Война шла на многих континентах – на Тихом океане, в Северной  Африке, Италии. Но именно на советско-германском фронте были сосредоточены лучшие силы гитлеровской армии. До 4/5 немецких войск сражались на этом фронте. И  когда в английских и американских школах говорится о сражениях в Эль-Аламейне или на  Гуадалканале как о переломных для Второй мировой  войны, это, мягко говоря, не  соответствует действительности. Я сопоставляю цифры, напряженность борьбы, количество техники, орудий, которые были уничтожены в Сталинграде, – и все сразу становится на свои места. Именно здесь произошел этот коренной перелом. Именно Сталинград привел нас к Берлину и ознаменовал ту победу, которую совершил наш  многонациональный  народ.

– А насколько единодушны в исторических оценках ученые стран ближнего  зарубежья?

– С белорусскими и украинскими друзьями мы ведем совместную работу уже не один год. Шесть лет назад было принято решение написать книгу под общей обложкой, которая бы носила название «Страна в огне» и состояла бы из нескольких частей. Мы логично начали  с самого трагичного периода – с 1941 года, даже с предвоенного периода, который так сильно повлиял на судьбу наших народов. Когда мы приступали к работе, у нас были опасения. Различные институты, различные  школы – мы беспокоились, что возникнут различные интерпретации документов. Но в процессе встреч выяснилось, что особых разногласий именно по Великой Отечественной войне, по ее ходу и результатам у нас не существует. У нас были отдельные дискуссии по поводу 1939 года. Я полагаю, что  возникнет дискуссия о событиях 1944–1945 годов, когда шло освобождение территорий Советского Союза, его западных областей. Но понимание роли Московской битвы, роли Сталинграда и Курска для нас идентично. Историки Беларуси и Украины также выделяют Сталинград  как главное, ключевое звено во всей Второй мировой войне. Никуда не уйдешь от того факта, что в доме Павлова, который защищался в Сталинграде, были представители очень многих национальностей – русские, белорусы, украинцы, узбеки, молдаване... Этот многонациональный коллектив бойцов и остановил гитлеровцев на данном узком участке. Но таких участков были тысячи. Мы изначально решили, что каждый авторский коллектив пишет свою часть труда. Это не значит, что мы пишем отдельно, мы, естественно, дискутируем о том, как лучше представить тот или иной материал. Но каждый коллектив самостоятелен в этом научном творчестве.

– Неужели сегодня мы еще не все знаем о Великой  Отечественной – казалось бы, столько открыто, снято, описано...

– В результате работы над проектом стали выявляться такие новые документы, которые здесь, в России, мы бы никогда не смогли найти. Что касается Украины – это архив Службы  безопасности Украины о поведении немецких властей на оккупированной  территории, вопросы партизанской войны и подполья, коллаборационизм. Мы договорились, что все документы, с которыми работаем в архиве российского Министерства обороны, и прочие военные архивы также будут доступны для наших коллег. Ведь работа историка – это прежде всего работа с документами, которые  позволяют открывать новые скрытые прежде исторические факты. Весь труд будет   подразделен на ряд томов: 1941 год, сейчас мы работаем над новой главой «Перелом», потом мы выйдем на новую часть труда, которая будет называться «Освобождение». Вот здесь вопрос освобождения и встреча Красной  армии, например, с националистами украинской повстанческой армии, националистами Западной Беларуси, возможно, вызовут какие-то неоднозначные оценки. Но мы будем опираться на документы: как это представлено в документе в то время, это и будет для нас приоритетом. 

– Это к вопросу об объективности истории. Возможна ли вообще объективность в исторической науке?

– Изначально история является субъективной наукой. Весь цикл гуманитарных наук субъективен. Если мы представляем исторические события в СМИ, в книгах, то они,  несомненно, несут авторский заряд. И мы поневоле воспринимаем историю через субъективную оценку автора. Здесь дело автора – как донести историю в наиболее честном виде до читателя. Именно на основе документов мы можем проследить всю канву событий, все детали. И включить этот материал в таком количестве, чтобы история была наиболее полно воспринята читателем.

– Разве это возможно в беллетристике?

– Есть такой раздел, как историческая беллетристика, там возможны отдельные отступления от хода событий. Но я всегда за то, чтобы в историческом тексте, как бы он ни назывался, всегда была отражена историческая правда. То есть основная канва художественных событий должна вписываться в реальный ход событий. Если документально отмечено, что Жуков сказал то-то, именно эти слова ему и надо приписывать, а не выдумывать какие-то несовместимые с его личностью. Это недопустимо в исторических трудах, какого бы жанра они ни были. Кроме того, надо  очень хорошо представлять исторический контекст. Говоря о Сталинградской  битве, например, мы должны понимать, что лето 1942 года было для нашей страны еще более трагическим, чем лето 41-го. В 41-м мы стояли на краю пропасти, но все думали, что это только от внезапности. А в 42-м мы выступили как реальная сила против другой силы. И вот тут – кто кого. Отступить – значит, вся страна окажется под пятой оккупантов. Что такое оккупационный режим, тогда, в 1942 году, всем уже было понятно. Уже был Бабий Яр, уже были массовые расстрелы в Украине, в Беларуси и России, были виселицы. Поэтому именно 42-й год по накалу страстей был более трагическим и суровым. Изучая документы наших архивов, партийные документы, мы получаем возможность написать правдивую и честную историю. Если какой-нибудь беллетрист, художник воспользуется теми документами, которые мы открыли и ввели в научный оборот,  считаю, это будет положительным моментом. Безусловно, это обогатит его труд. И если за дело берется  человек, который изучал документы, письма солдат, донесения и отчеты, то вот тогда его  произведение даст 100 очков форы любому американскому блокбастеру вроде «Спасти рядового Райана». Потому что невыдуманные сюжеты настолько ярки, так характеризуют личности всех участников исторических событий, что любой из них может стать основой  исторического романа.