Хроника поверженного танка

Недавно в редакцию зашла минчанка Ольга Иванова, внучка бывшего советского танкиста Юрия Степановича Иванова, который сражался с немецко-фашистскими захватчиками на фронтах, прикрывавших подступы к Москве. Она и передала нам рукописи своего героического деда — генерал-лейтенант в отставке живет в Минске, в 92 года, невзирая на возрастные недуги, имеет хорошую память и оптимистичный взгляд на жизнь. В ту пору старший лейтенант воспринимал смертельную опасность лобовых сражений с молодецкой бесшабашностью. Хотя уже в послевоенные годы Юрий Степанович оценивал пережитое, как суровые фронтовые будни, или, как в песне поется, был обычным «рабочим войны».

Что ни говори, а война и молодость — понятия-антагонизмы, не совместимые со смыслом жизни. Но смерть нередко ничего не могла противопоставить смекалке и профессионализму 20-летнего танкиста Юры Иванова в боях под Старой Руссой, где спецгруппа под его руководством сошлась в рукопашном бою с немецкими артиллеристами. В сражениях за освобождение Прибалтики отважный танкист получил тяжелое ранение и весну 45-го встречал в госпитале, но в жизни еще было немало страниц, посвященных служению Отечеству.

Прочтите подготовленные к печати отрывки воспоминаний ветерана Великой Отечественной войны Юрия Степановича Иванова, и тогда вы поймете, что связующая сила понятий «патриотизм» и «Родина» нисколько не потеряла своего величия и актуальности в наши дни.

Охота на «железного зверя»

Летом 1943 года после мощной артиллерийской подготовки стрелковые полки перешли в наступление под городом Старая Русса. В прорыве глубокоэшелонированной обороны немцев, как и обычно, принимали участие танки и САУ.

Один из наших Т-34 в ходе атаки, немного не дойдя до переднего края фашистов, подорвался на мине.

Инициатива боя нами была утеряна, подразделения залегли и больше не могли ни на метр продвинуться вперед. Восстановленная система огня противника полностью контролировала положение. Наступление сложилось неудачно, и к исходу того же дня войска, понеся потери, отошли на прежние позиции.

Ремонтно-эвакуационная группа полка, которому принадлежал подбитый танк, попыталась эвакуировать его, но безрезультатно. Видимо, повреждения оказались серьезными, да и немцы держали под прицелом русский «трофей». Сунулись было они отбуксировать танк на свою сторону, но наши артиллеристы также не дремали и прямой наводкой поразили вражеский тягач вместе с прислугой.

Действительно, случай особенный: медлить с эвакуацией танка нельзя.

Неожиданно меня, тогда старшего лейтенанта, вызвал командир 227-го танкового полка и поставил задачу:

— Попробуем эвакуировать танк своим ходом, пусть еще послужит для нашей победы. Для этой цели создаем небольшую группу. Вы назначаетесь старшим.

В группу вошли техник лейтенант Шилов, младший сержант Белов, рядовые Иванов (мой однофамилец) и Минигулов. Первые два — из ремонтного взвода, остальные, соответственно, сапер и стрелок.

На горизонте — раненая птица

С приближением темноты со всей поклажей погрузились на ГАЗ-АА и тронулись в путь. Долгой и трудной оказалась дорога к переднему краю. Последние три километра тащились пешком, а кое-где и по-пластунски. Наконец-то мы добрались до переднего края, впереди — очертания первых окопов, а также корпуса подбитого танка.

Торопливо прощупали землю на ширину, позволявшую обойти вокруг танка и бегло обследовать снаружи. Разорванная половина левой гусеничной ленты лежала за машиной, другая — под катками. Средний опорный каток отсутствовал, а балансир, на котором он крепился, провис. Прямым попаданием бронебойного снаряда срезало, как бритвой, направляющее колесо вместе с подкрылком.

К танку приблизились по всем правилам ночного боя: бросок, ракета — падение, непродолжительная лежка и опять бросок. Обошлось без травм и ушибов.

В холодной машине непро-глядная темень. На ощупь нашли выключатель массы электросети. Включен или нет? Включен! Первый плохой вестник. С волнением рассмотрели контрольно-измерительные приборы. Стрелка вольтметра застыла на нуле — явный признак неисправности электросети.

Проверка баллонов со сжатым воздухом показала, что и давления-то едва хватит на один-два пуска. Шилов отвернул вентили баллонов, выжал педаль главного фрикциона и взялся за ручку стартера.

«Чах-чах-чах-чах» — раздалось в выхлопных коллекторах и смолкло.

— Отлично! Сколько на манометре?

— На одну заводку еще хватило бы. Но надо доставить с наших позиций новые баллоны.

С этой целью отправляю Шилова в часть, но прежде все вместе пытаемся натянуть гусеницу. Заключительный аккорд — и первые траки заброшены на ведущее колесо.

Отчетливо видно, как ракеты с флангов смещаются к танку. Застрекотали пулеметы. Забарабанили пули по башне, корпусу танка, и запели рикошеты на удаляющихся длинных нотах.

— Обнаружили, унюхали, свинячьи морды! Не дадут закончить, головы не поднимешь…

— Может, пронесет?

— Не успокоятся. Место-то пристрелянное. Ползем под танк! Живо!

Находиться под машиной можно лишь в одном положении — лежа. Осколок со спичечную коробку, потеряв начальную скорость, шлепнулся о землю, отскочил и завертелся на траке между катков на уровне моих ушей. Скосив глаза, протянул руку и взял его.

— Еще не остыл, жгучий какой! Таким заденет — синяком не отделаешься.

Со стороны кормы послышался голос Минигулова:

— Товарищ старший лейтенант, Иванова убило!

— Что-о-о?! Как убило?!

Иванов погиб мгновенно, подорвавшись на противопехотной мине, по всей вероятности, во время последнего артналета. Так печально закончилась ночь.

«Сюрприз» в ящиках

С первыми сумерками мы снова двинулись к танку. В руках — объемные баллоны либо тяжеловесные канистры, замедляющие перебежки, а на спине — автомат. Все доставили целым и невредимым. Незамедлительно приступили к работе: Шилов закрепил баллоны, Белов заправил водой систему охлаждения, я с Минигуловым добил траковые пальцы.

Вдруг Белов у правого борта указал на какие-то ящики. Вчера их не было.

— Да тут никак гости были! Что же это? Провода есть?

— Вроде бы нет.

На ящиках надписи крупным шрифтом: «Achtung!». Осторожно открыл крышку. Взрывчатка! Доверху сложенные в ряд лежали прямоугольные брикеты, обернутые в непромокаемую бумагу. Меня охватила тревога: «Значит, скоро явятся фашисты, чтобы уничтожить машину…»

Интенсивность пулеметного огня заметно снизилась, их грубая трескотня раздавалась где-то далеко. Зловещее предзнаменование!

С кувалдой на фрицев

Немцы возникли внезапно, как призраки из-под земли, в полный рост. Сколько их — не видно, не до счета. Все решается вмиг: бороться или умереть? В метре от меня двое с автоматами на изготовку:

— Halt! Hende hoch!

До автомата не дотянуться. Кувалдой наотмашь куда попало бью по тому из немцев, который ближе. Тот увертывается от прямого удара, а кувалда скользит по автомату и выбивает его из рук. На второго прыгает с подкрылка Белов. Короткая ожесточенная борьба.

Минигулов, лежа на башне, пускает очередь за очередью. Что делается внизу, ему не видно. Сзади, со стороны кормы, выскочили еще трое. Их пока никто не видит. Опасаясь расстрелять своих, резко скомандовали:

— Иван, сдавайсь! Капут! Hende hoch!

В доли секунды Минигулов развернулся в пол-оборота и, не прицеливаясь, перевел огонь по силуэтам. В ответ засверкали такие же жалящие огоньки. На выстрелы поспешил Шилов. Выкарабкался через десантный люк и из-под днища выпустил почти половину диска туда, откуда неслась немецкая речь и где разорвалась граната.

Белов в пылу схватки расправлялся с фрицем, невзирая на раненую правую руку. Рукопашный бой, когда стволы автоматов выплевывали раскаленный свинец чуть ли не в упор, закончился так же неожиданно, как и начался.

Лежащий подо мной немец особого сопротивления не оказывал. По вялой хватке за гимнастерку чувствовалось: кувалда зацепила не только автомат. Брючным ремнем скрутили ему руки и ноги, а затем уложили на трансмиссию.

У Белова разрезали рукав и перевязали рану. Минигулова тоже зацепила пуля, но сгоряча не почувствовал ранения в ногу. Оказали ему медицинскую помощь. Все могло быть хуже, если бы он замешкался и не предупредил группу о нависшей угрозе.

— Ребята, надо форсировать! Фрицы вот-вот оклемаются.

Наконец все готово. Поставлен ручной газ, сцепление выжато, нога на педали подачи топлива, рукоятка пуска сжата в кулаке. Корму танка обволокли клубы черного дыма.

Не было у меня в жизни более счастливой минуты и роднее мелодии, чем эти урчащие звуки работающего двигателя. Сняв пилотку, я бежал впереди танка, показывая дорогу. А когда вышли напрямую, вскочил на люк механика-водителя. Дело сделано, израненная тридцать четверка уходила на свои позиции.

Немцы открыли беспорядочный артиллерийский огонь, посылая снаряд за снарядом наугад, но русский трофей уже был недосягаем.