Борис Лев: Нужно пустить госпредприятия в свободное плавание – кто выживет, тот выживет

Источник материала:

Как подружиться с инвесторами и убедить их вкладываться в Беларусь? Почему зарубежным партнерам так трудно работать с нашими госпредприятиями? На эти темы рассуждает Борис Лев, управляющий партнер адвокатского бюро «Лев, Шерстнев и Партнеры».

– По роду своей деятельности ваше адвокатское бюро сопровождает различного рода сделки, к вам обращаются иностранные компании, готовые выйти на наш рынок и сотрудничать с Беларусью. На ваш взгляд, почему сегодня иностранные инвестиции никак не приходят в Беларусь?

– Как известно, цель у инвестора одна: вложив деньги в какое-нибудь предприятие, строительство и т.п., он желает вернуть вложенные средства и при этом еще получить определенный доход. И ситуация складывается сегодня таким образом, что он просто не верит в то, что сможет их вернуть. Вопрос в том, почему он так думает? Такое мнение складывается у него исходя из опыта работы тех немногочисленных иностранных инвесторов, которые работают с нашей страной.

Приведу пример. Иностранная компания заключила договор с нашим госпредприятием  (не будем называть каким) на закупку машин, произведенных на белорусском заводе. В итоге из поставленной продукции не две, не три, а 50 машин оказались некачественными. После полугода урегулирования вопроса, он так и не разрешен. А ведь компания-инвестор уже создала спрос на эту продукцию в Европе. И в целом, зарубежный партнер никак не предполагал, что на современном заводе с самым современным оборудованием может производиться некачественная продукция и что ситуация обернется для него таким образом.

– Получается, здесь мы имеем дело с тем случаем, когда иностранный партнер, начиная работать с белорусскими партнерами, покупает, можно так сказать, «кота в мешке»?

– Да, именно. Иностранного партнера, желающего работать с Беларусью, в первую очередь останавливает факт отсутствия информации о будущем партнере. А ведь он должен понимать, кому он дает свои деньги.

Беларусь на сегодня довольно закрытая страна. У нас сильно ограничен доступ к информации. Причем, у государства эта информация есть. Но оно боится дать право пользоваться ею потребителям, то есть тем, кто в ней нуждается. Почему белорусское государство закрывает информацию от других участников рынка, аккумулирует ее у себя, непонятно. Нужно предоставить  возможность пользоваться ее, возможно, на платной основе.

К слову, чтобы прийти на рынок соседней Латвии, достаточно сделать запрос об интересующем партнере и через полчаса можно получить всю информацию о количестве работников на предприятии, о кредитной истории и т.д. И это нормальная практика.

– А как же та информация, которую может предоставить само предприятие?

– Считается, что информация подобного рода не заслуживает доверия, так как исходит от самого предприятия, а сказать можно все что угодно. Поэтому многие иностранные компании готовы работать с Беларусью, но только через посредников, которые находятся в ЕС. Наше адвокатское бюро сталкивалась с такими примерами и не раз. Зарубежный партнер говорит белорусской компании так: «Мы заключим договор с польской компанией, а она в свою очередь с вашим предприятием, и вся ответственность будет потом на компании из Польши. Потому что мы знаем о ней все, а о вас ничего».

Поэтому я считаю, нет смысла скрывать то, что должно быть общеизвестно. Информацией нужно давать пользоваться всем участникам рынка. Так Беларусь покажет иностранному инвестору свою открытость. Сегодня же ему проще пойти в страну пусть даже менее развитую, но более открытую.

– Известно, что инвесторов отпугивает от Беларуси также постоянно меняющиеся правила игры. То есть, скажем, заключается какой-то инвестиционный договор, а потом меняется законодательство – и этот договор также меняется…

– Я бы подошел к этому вопросу по-другому. Любое госпредприятие считает себя несколько привилегированным игроком на рынке только потому, что оно госпредприятие. И тут даже вопрос не в изменении правил игры, а в том, что этими привилегиями пытаются воспользоваться.

Пример, с которым мы столкнулись. Государственная и частная организации построили объект, первая выступала инвестором строительства, вторая (частная) являлась подрядчиком. И вот когда пришло время подписания актов выполненных работ и передачи объекта, встал вопрос от госпредприятия о том, что в договоре указаны слишком большие суммы. Началась игра в одни ворота, продавливание подрядчика и попытка его убедить, что он не имеет права на эти деньги. Но почему-то об этом не шла речь в начале работ, в момент подписания договора?! Вопрос возник именно тогда, когда нужно уже принять объект и полностью рассчитаться по обязательствам.

Это классический случай, когда госпредприятие пыталось воспользоваться своим доминирующим положением, хотя правила игры при этом не поменялись.

– Такие примеры очень показательны…

– Да, есть примеры, когда иностранные компании готовы сотрудничать с нашей страной, но при этом не вкладываться в нее. Последняя потенциальная сделка. От польской компании поступила предложение на наше госпредприятие построить в Беларуси завод. Они готовы поставить оборудование за наши деньги, обучить персонал, даже помочь с финансированием, например, взять кредиты у европейских банков, но сами вкладывать деньги они решительно отказались. То есть они готовы в принципе иметь с белорусским предприятием бизнес, но только в таком виде, то есть, не вкладывая ни копейки. Их аргумент: «Неизвестно, что вы потом придумаете на момент, когда мы введем завод в эксплуатацию. Он перестанет быть нашим».

– Получается, инвестиций при нынешней ситуации ждать не стоит?

– Дело в том, что инвесторы есть, и у них есть деньги. Но нет проектов, в которые стоит вкладываться. Хотя с точки зрения белорусских госорганов, у нас много предприятий, куда стоит вкладывать денежные средства. У инвестора иная точка зрения.

Здесь есть очень важный момент: инвестор не видит конкретного партнера на госпредприятии, иными словами, человека, с которым будет иметь дело и который будет в дальнейшем принимать решение. Слишком часты случаи, когда пытаются перекладывать ответственность, когда возникают структуры над  данным предприятием, куда переносится бремя ответственности, что сводит на нет перспективы сотрудничества.

А инвестор не всегда настолько заинтересован, что готов терпеть всю эту процедуру и процесс переговоров с нашими предприятиями, и в результате при прочих равных выбирает другую страну. Мы с этим сталкивались неоднократно.

– Наши чиновники не хотят брать на себя ответственность и инициативу?

– Именно. При совершении любой сделки, заключении договора нужно иметь дело с хозяином, а на предприятии мы имеем дело с руководителем, который не знает, будет он работать завтра в этой должности или нет. Ему неинтересно развивать предприятие. Ну, приходит инвестор, говорит: давайте я вложу деньги, и что дальше?

Директор предприятия думает: «А зачем? Раз появятся деньги, значит, появится и дополнительный контроль со стороны налоговых органов, госорганов о целевом использовании этих денежных средств. Когда я что-то построю, появятся вопросы, почему я привлек этого подрядчика, почему купил здесь оборудование, а не там. Да, предприятие сейчас умирает, но оно умирало и до моего прихода, я ничего такого не сделал, за что меня следует наказывать. Поэтому зачем затевать какую-то стройку, реорганизацию? Зачем создавать себе лишние проблемы?».

– В частных компаниях по-другому?

– Чаще всего руководитель частного предприятия согласен развиваться, он готов хвататься за любые предложения и выходить на новые рынки.

Что же касается госпредприятия, пока оно – государственное, в нем нет никакой перспективы. Это не субъект хозяйствования на рынке, это учреждение, у которого попросту нет цели получать прибыль. Нашему бюро не раз по роду своей деятельности приходилось взыскивать долги с тех же сельхозпредприятий, которые сидят фактически на кредитах, которые привыкли не возвращать: они знают, что их либо спишут, либо простят. Сегодня госпредприятия работают именно так. Но в бизнесе есть понятие, что компания должна приносить прибыль, иначе, если она частная, она становится банкротом, то есть просто исчезает с рынка, и ее никто не поддержит. А сегодня в стране, на мой взгляд, идет поддержка мертвых по своей сути предприятий.

– Выход есть?

– Выход всегда есть. Мое мнение такое – нужно пустить госпредприятия в свободное плавание: кто выживет, тот выживет. Тогда в стране появится бизнес, и сюда придут инвесторы, которые захотят вкладываться в настоящую экономику, которой, по мнению многих из них, как таковой сейчас просто в Беларуси нет.