Вице-президент Atlantic Council: Я бы не исключал встречи Трампа с Лукашенко

В ходе международной конференции по безопасности Globsec2018, которая проходила в Братиславе с 17 по 19 мая, Дэймон Уилсон ответил на вопросы Радио Свобода о белорусско-американских отношениях и рисках в регионе и мире.

- Если смотреть на общую картину, то сегодня происходит большое состязание между свободными обществами и авторитарными клептократиями. И эта борьба имеет особые проявления на границах России. Мне кажется, что Кремль фактически основывает свою политическую легитимность на том, чтобы создавать атмосферу, где «Мать-Россия в опасности» и только нынешняя администрация во главе с господином Путиным может ее защитить. Поэтому у команды Путина есть сильный стимул сохранять ощущение кризиса и необходимость демонстрировать свои усилия по возвеличиванию России.

И в этой ситуации остается опасность для Беларуси. Ведь агрессивное поведение России на международной арене подпитывает внутреннюю политическую легитимность Путина. Если внешняя политика остается производной от этой потребности во внутренней политике, то сохраняется и эта структурная опасность, уязвимость Беларуси.

Кремль сохраняет контроль внутри страны, демонстрируя, что он способен доминировать над соседями. Таким образом, хотя сегодня и нет полномасштабной российской оккупации Беларуси, ситуация остается нестабильной, а Беларусь - уязвимой.

- Во-первых, нам следует сформулировать для себя ясную стратегию, где будет разъяснено, что в нашем сообществе есть место для тех обществ на востоке Европы, которые решат двигаться в направлении Евросоюза, стать демократическими, развивать открытую рыночную экономику. Нам нужно ясно сказать, что существование «серой зоны» не является неизбежностью. Это бы создавало больше перспектив для Грузии, Украины, потенциально -- для Молдовы. Но это еще и продемонстрировало бы всему региону - и Беларуси, и Армении, и Азербайджану - что не обязательно существование «серой зоны» неопределенности между Россией и Европой.

Мне эта неопределенность кажется опасной. Необходимо ощущение в этих обществах, ч и могут стать частью большого сообщества, когда примут правильные решения.

В то же время, я считаю, что нам следует поддерживать отношения с нынешним белорусским руководством и иметь посла в Беларуси.

- Я работал в администрации, которая проводила довольно жесткую линию в отношении господина Лукашенко. Я помогал разрабатывать «Акт о демократии в Беларуси», готовил отчет по ситуации в Беларуси. В администрации Джорджа Буша у нас было много совещаний по Беларуси, были встречи с белорусскими диссидентами. Но при этом я считаю, что нам надо сохранять присутствие в Беларуси.

Нам нужно иметь посла и поддерживать контакты с белорусами - иметь возможность разговаривать и с правительством, и с диссидентами, и со всеми другими.

Если быть честным, то сейчас у нас настолько много проблем и вызовов, да и Аадминистрация до сих пор формируется, поэтому боюсь, что для нее это далеко не приоритет. Хотя там есть люди - например помощник госсекретаря Уэс Митчелл - которые хорошо понимают Беларусь и понимают важность для США того, чтобы Беларусь оставалась суверенной нацией.

- Я всегда считал, что нам нужно делать одновременно две вещи - нам нужно быть кристально ясными в смысле наших ценностей и поддержки людей, которые борются за свободу, и при этом сохранять связи с правительством. Такой была стратегия Рональда Рейгана во времена холодной войны - «Империя зла» и саммиты с Горбачевым. Мы пытались это делать в администрации Джорджа Буша - сильно поддерживая стремление Грузии и Украины начать движение к NATO, планы действий по присоединению к альянсу, но одновременно пытаясь достичь стратегического соглашения с Россией по противоракетной обороне.

Поэтому я считаю, что нужно много работать в обоих направлениях, а не только в каком-то одном. Нельзя только заигрывать с режимом и пренебречь гражданским обществом. Но также нельзя только говорить о демократии и прекращать коммуникацию с правительством. Мы должны дать ясно понять, что американцы садятся за стол переговоров, имея свое ценности, и что успехи демократии работают в интересах нашей национальной безопасности. Но при этом мы должны общаться с теми, с кем мы не соглашаемся.

- С одной стороны я выступаю за включенность в диалог, но проблема в том, что для таких лидеров как Путин, Ким Чен Ын или Лукашенко само согласие на встречу это уже победа. Они получают высший статус просто по факту согласия Трампа встретиться с ними. Поэтому в этой администрации меня беспокоит то, что они соглашаются на то, что действительно нужно другой стороне, без того, чтобы и мы в свою очередь получили что-то существенное.

Такие вещи должны происходить как часть общей стратегии. Если в США будет ясная стратегия в отношении Беларуси, я бы не исключал встречи с Лукашенко на высшем уровне. Но я не уверен, что мы способны это сейчас сделать.

В ситуации с Северной Кореей мы согласились на встречу, но только сейчас разрабатываем стратегию. Это не лучший способ вести игру. Я могу представить сценарий, где встреча с Лукашенко будет приемлемой, но это должно быть часть стратегии, которой пока что не видно. Поэтому сейчас я не поддерживаю такую ​​идею. В случае с Узбекистаном встреча как раз во многом имела смысл.

- Меня беспокоит Минский процесс, потому что я считаю, что мы не должны делать что-то, что в итоге легитимизирует те темные силы, которые захватили власть на Донбассе. Нельзя говорить, что это легитимные политические силы, которые имеют общественную поддержку и отражают стремления народа.

Местные структуры власти, которые были наследием «Партии регионов» и Виктора Януковича и не поддерживали курс Киева, были свергнуты бандитами при поддержке агентов ГРУ и ФСБ. Поэтому мое опасение насчет Минского процесса в том, чтобы мы не усиливали позиции группы бандитов.

Нам нужно восстановить суверенитет Украины над ее территорией, и «минский процесс» дает на это надежду. Однако мы знаем российскую тактику - согласиться на длинные, неопределенные переговоры и затягивать этот процесс, чтобы мы гонялись за собственными тенями, вели переговоры между собой, понемногу сдавали свои позиции. Россияне не заинтересованы в исполнении каких-то соглашений, и это беспокоит меня в «минском процессе». Нам нужно поддерживать давление на россиян, чтобы они пришли к выводу, что им действительно нужен договор.

- С точки зрения Москвы, Украина это действительно экзистенциальный вопрос. Суть не в контроле над Донбассом, их это интересует далеко не в первую очередь. Успешная Украина, которая сможет закрепить демократические институты, активное гражданское общество, свободные СМИ, выборы, рыночную экономику и действительно стать европейской, - такая Украина создает экзистенциальную угрозу для Кремля, так как покажет российскому народу, что такое возможно.

Поэтому нам надо понимать, что речь не о куске территории на Донбассе, и быть очень вдумчивыми в нашей стратегии поддержки Украины. Надо понимать, что это долгосрочная игра, что это стратегическое борьба, и что потенциальный интерес России в том, чтобы разрушить Украину.

Полный текст интервью читайте на сайте "Свабоды".