Уехал за лучшей жизнью в Cirque du Soleil, но вернулся. История белорусского гимнаста

Тренер ходил по садикам и агитировал за секцию спортивной гимнастики. Родители Дмитрия решили, что сыну будет полезно покувыркаться и научиться подтягиваться. Так шестилетний ребенок оказался в главном корпусе БГУ, где располагался зал начальной подготовки. В окне виднелся красный костел

В 12 парень перебрался чуть дальше по проспекту Франциска Скорины (теперь Независимости) — в Дом офицеров. Далеко не все минчане знают, что его левое крыло полностью посвящено спорту.

Там есть бассейн и гимнастический зал, за сохранение которого Касперович сейчас ведет кабинетные войны.

Примерно с тех времен здесь сохранились брусья и перекладина. Козел, на который мы опираемся, беседуя, вообще ветеран. В остальном актуальные снаряды европейских образцов. Раз в четыре года в спортивном комплексе «Стайки», где тренировалась национальная команда, обновляли все оборудование и отправляли по мелким залам вроде этого.

Касперович стал догадываться, что профессионально повязан с гимнастикой, в 1995-м. Шли соревнования внутреннего порядка. Тренеры отслеживали более-менее талантливых юношей. Решили попробовать Дмитрия.

Жизнь поменялась. Раньше парень ходил по утрам в школу, а вечерами в секцию. Теперь начались сборы, повышенные нагрузки и мотивация — в том числе финансовая.

Промежуток между молодежной сборной и национальной был небольшой. Уже в 1997-м Дмитрий стал серебряным призером в командном зачете на чемпионате мира. Старты проходили в Швейцарии. По возвращении из Лозанны парень смог позволить себе первую большую покупку — приволок домой пузатый телевизор Samsung. Не нынешние легкие плазмы. Родители радовались, говорили, что молодец, помогает. Samsung работает до сих пор.

Жил с родителями. По чуть-чуть строил себя. Готовился к главным для гимнаста стартам — Олимпиадам. Правда, вся драма карьеры Касперовича в том, что ждал он их незапланированно долго.

Национальная сборная Беларуси отобралась на Игры в Сидней и готовилась вылетать в Австралию. В Минске проходили внутренние соревнования — финальная репетиция. Тренеры решили задействовать Касперовича в индивидуальной программе. Дмитрий выполнял опорный прыжок. По задумке, требовалось взять разгон, оттолкнуться от козла и сделать двойное сальто назад, чтобы красиво приземлиться на ноги.

Спустя годы гимнаст считает, что тренеры поспешили. Он не был подведен к выполнению тех задач.

И да, техника подвела. Вышел сильный недокрут — Касперович приземлился так, что повредил себе капсулы больших пальцев на ногах, практически выбив суставы.

Близилась вторая попытка. Дмитрий начал разбегаться, но почувствовал, что сустав уходит с места. Бег закончился. Спортсмен слез с помоста, побелел как смерть от шока, снял чешки, увидел опухшие суставы и понял, что соревнования закончились.

Правда, его не стали сразу списывать. Дмитрий выступал за команду, делая пять снарядов, кроме коня, в многоборье. Тренеры надеялись, что оклемается.

Команда сутки добиралась в Австралию. Дмитрия особо не трогали, делали процедуры и уколы. Настала очередная тренировка. Касперович сделал прыжок вперед и понял, что все. Сустав на большом пальце опять вылетел.

Настало время подавать итоговые списки. Касперович в них, естественно, не попал. Администраторы быстро нашли ему билет. Улетел еще до церемонии открытия.

В Минск добирался на перекладных: из Австралии в Сингапур, потом во Францию, а потом уже в Беларусь. Сутки лету, есть над чем подумать. С одной стороны, было дико обидно. С другой — спокойно. Не пришлось калечить себя выступлением со склеенным суставом.

Дома время от времени смотрел трансляции, восстанавливался психологически и физически, в зал вернулся только через три месяца.

Вернулся, как оказалось, чтобы получить еще один удар по амбициям. Перед афинской Олимпиадой 2004 года требовалось пройти квалификацию в американском Анахайме. В вольных упражнениях на последней связке белорус порвал ахилл. Говорит, что разрывающей боли не испытал. Напротив, мысли были очень сухими на эмоции, техническими: «Прыжок у меня не вышел, потому что не сработала нога. А она два года болела. Значит, травма накопилась».

В итоге в Грецию не полетел не только Дмитрий, но и вся команда, которая не смогла пройти отбор.

Касперович терпел. Первая его Олимпиада случилась только в 2008-м, на 13-м году профессиональной карьеры. В Пекине белорус стал шестым. В 2012-м в Лондоне допустил грубую ошибку и закончил девятым. К тому моменту было понятно, что спортивная карьера финиширует.

У каждого спортсменка есть чуйка. Когда человек чувствует, что начинает буксовать, задается вопросом «А что же дальше?». Все же жизнь после спорта — это очень революция.

Касперович чувствовал, как выдыхается. Возможно, и не думал об этом. Просто организм начал подавать сигналы. Стали напрягать тренировки. А это 90% жизни профессионального спортсмена.

Гимнасты базировались в «Стайках». Вставали на пробежку в семь утра. Потом закачивались, чтобы подготовиться к основной тренировке — упражнения на руки и ноги с собственным и дополнительными весами.

Завтрак, два часа первой тренировки, обед, вторая тренировка (тоже два-три часа), потом восстановительные процедуры и массаж, немного свободного времени на почитать и погулять — отбой в районе 23:00.

И так с 1995-го.

Гимнастика, акробатика, прыжки в воду, батут — виды спорта с цирковой опцией. Если к определенному времени ты не получил результатов, мучить себя вряд ли стоит. Годы идут, потолок достигнут. А возраст уже не тот, чтобы надеяться на чудо и тратить здоровье с нервами.

Известный всем Cirque du Soleil заодно решал денежный вопрос. Касперович отправил резюме в конце зимы 2012-го. Резюме — это видеонарезка. Она дает возможность увидеть строение тела кандидата и его взгляд (желательно уверенный и открытый), который должна дополнять улыбка. Все-таки шоу в первую очередь артистическое.

После Лондона Дмитрий немного отдохнул, а затем получил официальное одобрение от циркачей: мол, приезжай в Канаду, будем знакомиться.

Зал в «Стайках» сменился студией в Квебеке.

Гимнасты — накачанные ребята с заметной сутулостью. Потому что все силовые упражнения в основном делаются через спину. А для работы в цирке требовалась красивая осанка. Касперович неожиданно для себя стал ходить на пилатес, чтобы подстегнуть нужные мышцы.

Нахватались впечатлений

К пилатесу добавились танцы и сценическое мастерство. Большой зал. Много зеркал. Группа на десять человек и преподаватель, который просит: «Покажите, как вы себя чувствуете». Или: «Покажите льва».

Касперович — человек сдержанный, тихий и немногословный. Танцы и пантомимы — явно не про него. Но в какой-то момент сработал мозг: «Это нужно, чтобы преуспеть здесь. Нужно — значит, делаем. Артист ведь должен себя показывать».

Как говорит Дмитрий, самое сложное — это отпустить себя. Он быстро перестал стесняться, дав волю внутреннему ребенку, который сидит в каждом, и начал получать удовольствие от процесса.

Самой сложной на первых порах была работа на высоте. Вводные занятия проходили на земле. Спустя две недели раскачки местные поняли, что новобранцы что-то могут, и скомандовали: «Низ закончился! Лезем наверх! Пока просто лезем и смотрим вниз».

Под потолок студии вела веревочная лестница. Снаряд совсем не гимнастический. Пока забирались, набрались впечатлений. В голове сидела мысль: «Зачем я сюда приехал?»

Когда глянули вниз, похватались за все возможные стойки. Снизу пошла команда: «Отпускайте стойки!» Ребята стали пробовать делать обороты на турниках. Один повыше, два по бокам. Задача — прокрутить «солнышко» на высоте. Да, внизу страховочная сетка. Правда, до пола метра полтора. Пока долетишь, вспомнишь и Минск, и маму, и Дом офицеров.

Окунули руки в магнезию, полезли на турники — все получилось.

В номере участвовали шесть флайеров и два левитора. Первые летали, вторые катались в люльке, держась ногами при исполнении трюка, и ловили летунов.

Первоначальный страх высоты все равно не ушел, только чуть притупился. Но снова-таки включился мозг: «Если будешь зажиматься, лучше не станет».

Президентская стипендия, которую Дмитрий получал в конце гимнастической карьеры, составляла 19 млн. За призовое место ставку давали на четыре года, за приближенное к призовому — на два с подтверждением результата международного уровня.

После Лондона оклад гимнаста наверняка бы срезался. Еще и поэтому цирк был выгодной альтернативой. Первое время новички получали $100 за выход, опытные артисты — $140—150.

Понедельник, вторник и среда в цирке — официальные выходные. В четверг одно или два шоу (зависит от продажи билетов), в пятницу — два, в субботу — два, в воскресенье — тоже два.

Разговоры про закрытие шоу начались чуть ли не со старта. Артистов сокращали. К концу сезона слухи подтвердились.

Белорусу предложили усложнить программу, чтобы остаться. Смысл трюка состоял в следующем: махом назад отпускаешь руки и перелетаешь с верхнего турника на нижний. При этом требуется остаться в стойке.

Времени разучивать трюк было мало — риск слишком большой. Потом Дмитрий узнал, что ребята, которые все-таки согласились, впоследствии перестали его выполнять. То есть труд Касперовича был бы напрасен.

После Канады Касперович отправился в Беларусь, решил, что все к лучшему. Занялся грузоперевозками, но быстро вышел из дела. Тянуло в гимнастику. Дмитрий вернулся в тот самый зал детства с заслуженным козлом. Первое время работал как ипэшник. Потом умные люди объяснили, что спокойнее будет организовать клуб и выступить арендатором.

— Многие мои коллеги уехали в США, основали там свои школы. У меня таких предложений не было. Отношусь к этому спокойно. Мне тут хорошо.

Кипиш начался совершенно случайно. Касперович проводил тренировку для детей, когда в зале появился один из здешних начальников и незнакомый мужчина. Они стали обсуждать косметический ремонт: поднять потолок, покрасить стены, поменять поролон и покрытие.

— Я услышал про какое-то резиновое покрытие, что совсем не про гимнастику. Потом позвонил нашему начальнику Вооруженных сил по спорту и напрямую спросил: «А как же наши планы по залу?» Тот сказал: «Его не будет». — «А почему вы не предупреждаете?» Мне сказали, что вопрос решен на высоком уровне.

После этого началась кабинетная возня.

— Здесь полностью оборудованный зал под нужды начинающих детей. Я предполагаю, что это делается в коммерческих целях и для возможности зарабатывать. Но, насколько понимаю, сперва помещение надо переоборудовать, а это будет осуществляться на бюджетные средства. Целесообразно ли сегодня тратить их в условиях экономии? Я просто надеюсь на содействие Минспорта и федерации в этом вопросе, на его решение общими усилиями для развития спортивной гимнастики в стране.

Тут занимается много детишек, соответственно, их родители за то, чтобы зал сохранился за нами. Собрали подписи, стали ходить по кабинетам. Подвижки есть, но незначительные. Смысл в том, чтобы сохранить место для последующего создания здесь детской спортивной школы. А это социальный проект. Тем более зал, в котором мы находимся, — один из последних в двухмиллионном Минске, где можно заниматься спортивной гимнастикой.

Одно дело — бороться с соперниками в опорном прыжке, другое — ходить по кабинетам и писать бумаги.

— Когда варишься в своей тренерской кухне, а потом ныряешь в административный процесс, это обескураживает. Хожу между федерацией спортивной гимнастики и Минобороны. Говорю, что у меня благородный мотив — воспитывать детей и в перспективе, возможно, восстановить реноме белорусской гимнастики. Мне не хочется бравировать тем, что я один из немногих тренеров (а их недостает), кто остался. Но в качестве аргумента приходится. Потому что я хочу здесь работать. Да, приходится бороться. Но я всю карьеру боролся, так что опыт есть.