Диалог в режиме "Что? Где? Когда?"

Начну с общества. Если под таковым понимать систему устойчивых связей, основанных на солидарности, общих ценностях, чувстве сопричастности и взаимных интересах, как это делают социологи "Левада-Центра", то кому и когда такое общество в Беларуси посчастливилось наблюдать?

Аналогичная проблема с государством. У наших западных соседей государство (state) – "это агентство по предоставлению услуг безопасности и правосудия в обмен на налоги" (Дуглас Норт). 

Но для того, чтобы стать агентствами, западным государствам потребовалось, во-первых, последовательно пройти через Ренессанс, Реформацию и Просвещение, во-вторых, освоить капиталистический способ производства с его "невидимой рукой рынка" и формальным равенством всех перед законом, без которого не могли бы возникнуть культурные интеграторы для формирования наций.

Нас же европейская троица в лучшем случае лишь задела по касательной. Не избаловал нас и рынок. Поэтому нет ничего удивительного в том, что на месте культурных интеграторов мы обнаруживаем интеграторы административно-силовые, активно подпитываемые идеологией внешних угроз.

Упрощенный взгляд на государство как на совокупность властных институций, отправляющих соответствующие функции, также мало чем способен нам помочь. Какую, например, функцию выполняет наш двухпалатный парламент? Подобно картине на стене из мультика "Трое из Простоквашино", он в лучшем случае загораживает дырку на обоях белорусской модели.

Для диалога, как и для танго, нужны двое, и эти двое должны обладать субъектностью, т.е. политической волей и способностью к рациональному мышлению. Отсутствие критической массы субъектности в белорусском обществе очевидно. Но и родное "сильное государство" не страдает от ее избытка.

Вопреки официальной мифологии, белорусская государственность опирается не на властную "вертикаль", а на популярный среди туристов принцип all inclusive (все включено). 

"Мы имеем дело, – поясняет экономист Евгений Гонтмахер, – с корпоративным государством, типа того, которое в свое время сделал Муссолини. Все включено внутрь – профсоюзы, НКО, творческие союзы, все должны работать на некое сакральное государство во главе, конечно, с сакральным лидером".

Провести границу между таким государством и обществом не так-то просто. Разделение на мы (общество) и они (силовики и чиновники) возможно лишь в самом грубом приближении. Куда, например, отнести учителей? 

И дело тут не только в том, что учителя составляют костяк многотысячного корпуса участковых избирательных комиссий. В школе белорусский учитель в первую очередь – проводник государственной идеологии и только во вторую – сеятель "разумного, доброго, вечного".

В итоге на месте "сильного государства", о котором с таким упоением любит рассуждать Лукашенко, мы имеем рыхлую структуру без четких границ, структуру без целей и миссии, специализирующуюся на дележе административной ренты.

Подобной структуре публичность противопоказана. Она замкнута сама на себя и предпочитает проблемы всех уровней (от выделения места в детском саду до выделения бюджетных миллионов на поддержку государственных предприятий) решать в частном порядке. 

Понятно, что без диалога при этом не обойтись, но диалога непубличного, диалога в режиме tet-a-tet, диалога, не предусматривающего равенство сторон. Любые же попытки обсуждать вопросы публично, независимо от их фактического содержания, считаются у нас политикой, а точнее политиканством.

Более тяжкого преступления и представить себе невозможно. Не зря классик политологии Макс Вебер понимал под политикой любые виды деятельности по самостоятельному руководству: от валютной политики банков до политики умной жены, которая стремится управлять своим мужем.

Так мы опять упираемся в субъектность. Жена, управляющая мужем, – пример субъекта. Но то, что пока еще позволено в Беларуси женам, является табу для чиновников всех рангов, включая руководителя правительства. Напомню читателям претензию Лукашенко в адрес премьер-министра Сидорского в связи с его робкой попыткой высказать собственное мнение: "Вы голый экономист, а не политик. Политик здесь я!".

Вот как российский аналитический сайт republic.ru прокомментировал претензию Лукашенко на монополизм в политике: 

"Здесь все дело в фигуре Сергея Сидорского. Среди белорусских высокопоставленных чиновников он был единственный, на кого можно было смотреть без содрогания, и кто говорил понятным человеческим языком. Остальные будто вчера слезли с трактора и не в состоянии слова промолвить – ни по-русски, ни по-белорусски. 

Все что-то из себя выдавливают на странном, мешаном языке. Под насупленными бровями бегают глазки, и в них животный страх: а вдруг не то ляпнул, и батька по шапке даст. Есть понятие: "язык, на котором человек думает". Вот такие нечленораздельные думы и варятся в головах почти всех белорусских чиновников".

Приведенную ниже таблицу я позаимствовал из журнала Института социологии НАН РБ "Социологический альманах" (№4, 2013, с. 164). Она может служить убедительным подтверждением справедливости еще одной пословицы: "От трудов праведных не наживешь палат каменных".

При любом политическом режиме люди в первую очередь думают о личном благополучии, но жизненные стратегии, которые они при этом выбирают, зависят от контекста, режимом сформированным. В "соцально-ориентированном государстве", по данным государственной социологической службы, для преуспевания требуется не талант и трудолюбие, а членство в криминально-мафиозных и властных структурах.

Сомневаться в профессионализме социологов из Национальной академии не приходится, поэтому я предлагаю читателям самостоятельно пофантазировать на тему диалога между трудолюбивыми белорусами и мафиози.

Всякое деяние есть благо, тем не менее диалог между государством и обществом не может основываться на инициативе отдельных активных граждан, и целью такого диалога не может быть ни солидаризация, ни война с чужим мнением, а формулирование собственного в ходе рассуждений на заданные темы.

Однако, как отмечалось выше, у чиновников с бегающими глазками собственного мнения нет и быть не может. Что касается гражданских активистов, то они во властных структурах воспринимаются главным образом "как раздражители и жалобщики, которые больше мешают работе, чем помогают". 

Что и засвидетельствовали эксперты, во время июньской дискуссии Либерального клуба "Диалог между обществом и государством: как найти общий язык". Одно из предложений участников дискуссии – увеличить присутствие власти и общества в социальных сетях, что "дает гражданам больше возможностей получить оперативный ответ". Т.е. мы вам – вопрос, вы нам – ответ. Вот такая национальная особенность диалога. 

Разумеется, перечень предложений не ограничился лишь организацией сетевого аналога игры "Что? Где? Когда?". Остановлюсь на одном примере: ни один из экспертов, говоря о своем опыте взаимодействия с представителями власти, не упомянул депутатов. 

Нет в Беларуси такой ветви власти. Нет в Беларуси таких площадок, на которых государство, организованное по принципу all inclusive, собирало бы представителей народа якобы для выработки жизненного важных решений в режиме диалога.

И это правильно, ибо сказано классиком постсоветского парламентаризма: "Парламент – не место для дискуссии".