Они там были. Новые обелиски на российских кладбищах

В их числе — бойцы элитной 76-й гвардейской десантно-штурмовой дивизии. Но до сих пор непонятно: эти люди исполняли воинский долг или совершали преступление, о котором стыдно рассказать их детям. Вдовы и матери до сих пор отказываются говорить о своих мертвых.

Кладбище в деревне Выбуты под Псковом, где я побывала в августе 2014-го, с тех пор изменилось. Тогда в глаза бросались свежие безымянные могилы, будто вынесенные за ограду погоста (так хоронят самоубийц). Немногословные люди в камуфляже и голубых беретах по приказу командиров поснимали с крестов таблички с именами и датами, а с траурных венков посрывали ленты. Чтобы никто не догадался, что под этими песчаными холмиками они тайно закопали своих однополчан. «Нас там нет» — и точка.

«В нашей десантно-штурмовой бригаде все живы и здоровы», — утверждал командующий ВДВ, ныне депутат Госдумы, генерал Владимир Шаманов.

Десантники скрипели зубами, пили водку, закусывая булкой с помидорами, но выполняли приказ — копали, срывали, скрывали «живых и здоровых» убитых друзей.

Напомним, что информацию о гибели российских десантников под Луганском в августе 2014-го первыми выдали украинские соцсети. Наше Минобороны взялось это яростно опровергать, а гибель кадровых военных засекречивать.

— У нас все были уверены, что десантников торжественно похоронят на большом кладбище в Орлецах, — вспоминает корреспондент газеты «Псковская губерния» Алексей Семенов. — Там есть Аллея десантников, где похоронены бойцы знаменитой 6-й роты (29 февраля 2000 года рота вступила в бой с многократно превосходящими силами чеченских боевиков, из личного состава подразделения в живых осталось шестеро. — Ред.). Но мы стали узнавать — и выяснили, что хоронить будут точно не там.

И вот прошло без малого четыре года. Я снова приехала на кладбище в Выбуты — и с трудом нашла могилы десантников.

На местах прежних песчаных холмиков и безымянных крестов — монументальные стелы из черного гранита с вычурной гравировкой: имена, даты, портреты в полный рост, стихи, символика десанта. Словно больше никто ничего не скрывает.

Самый высокий памятник, его видно издалека, — на могиле Леонида Кичаткина. И за этой же оградкой есть еще один, поменьше, с белой статуей ангела. Рядом сидит большой плюшевый бегемот. На плите написано, что здесь тоже похоронен Леонид Кичаткин. В августе 2014-го Оксана Кичаткина ждала ребенка. Она была на восьмом месяце. Мальчика успели назвать Леней — в честь погибшего папы. А потом рядом с папой похоронили.

Семья Кичаткиных могла бы стать символом того безумия, что устроили четыре года назад власти вокруг гибели десантников. И того кошмара, что пережили их близкие. О похоронах мужа, напомним, Оксана Кичаткина написала на своей странице в соцсети. Она назвала дату и место и оставила свой номер телефона. Запись она сделала 23 августа 2014-го. 

А уже на следующий день по номеру Оксаны мне отвечал, похохатывая, звонкий женский голос: «Леонид Юрич жив, рядом сидит со мной, пьет кофе. У нас котлеты на обед и картошка-пюре. Празднуем крестины дочери. А страницу мою взломали». Не переставая радостно смеяться, «Оксана» охотно передавала трубку «мужу». И нетрезвый мужской голос подтверждал, что да — он и есть Лёня Кичаткин, живой и здоровенький…

Двумя днями позже я стояла на кладбище в Выбутах, где еще не успели сбить таблички, и смотрела на дату гибели Кичаткина — 20 августа. И думала: каким бы словом назвать людей, которые заставили врать и хихикать женщину, только что потерявшую мужа?..

За четыре года Оксана Кичаткина не поменяла номер телефона. Только теперь мне ответил совсем другой голос. Низкий, хрипловатый.

— Пожалуйста, больше не звоните, я не хочу об этом говорить, — медленно произнесла Оксана и повесила трубку.

Она не врала и не притворялась четыре года назад. Просто те самые люди, которым надо бы подобрать прозвище, отняли у нее телефон, чтоб на звонки вместо вдовы отвечали развеселая бабенка с пьяным мужиком.

В псковской Военно-мемориальной компании рассказали, что памятник, который теперь стоит на могиле ее мужа, оплатило Министерство обороны. Правда, компенсация на похороны семьям бывших военных не должна превышать 32 тысяч рублей, а стоимость огромной стелы с гравировками с обеих сторон, по словам сотрудников похоронной конторы, — около 100 тысяч.

Но само по себе участие Минобороны косвенно может подтвердить: Леонида Кичаткина, погибшего в августе 2014-го, ведомство «своим» признало.

Потому что пособие полагается только ветеранам с 20-летним стажем службы и участникам боевых действий. Кичаткин родился в 1984 году. В каких боевых действиях он мог успеть поучаствовать по приказу Родины до 2014 года — можно лишь гадать.

В августе 2014-го, когда Минобороны пыталось умолчать и о гибели этих военных, и о том, как они вообще оказались там, где погибли, «Новая» обнаружила могилы двоих десантников на «Крестовском» кладбище в черте Пскова, еще троих — в деревне Выбуты.

Майор ВДВ, отец одного из них, проговорился, что сына убили в бою под Луганском. Псковский депутат-«яблочник» Лев Шлосберг направил тогда запрос Главному военному прокурору Сергею Фридинскому — и стали известны имена двенадцати «военнослужащих, проходящих службу в войсковых частях, дислоцированных на территории Псковской области», погибших «вне мест постоянной дислокации». 

По крохам «Псковская губерния», которую издает Шлосберг, собирала сведения об этих людях. Но их близкие, как правило, от журналистов шарахались.

Кто-то прямо говорил, что их «предупредили, чтоб молчали». Кто-то соглашался рассказать о сыне или внуке, а потом перезванивал и уверял, что все перепутал, что погиб однофамилец.