Суррогатные папы и мамы станут старше. Готовятся изменения в закон о репродуктивных технологиях

Шесть лет применения закона на практике помогли выявить ряд необходимых корректировок. Одна из них касается увеличения возрастного порога доноров половых клеток. Максимальный возраст доноров сперматозоидов предлагается увеличить с 40 до 50 лет. По отношению к донорам яйцеклеток возраст увеличивается только для родственников пациентки — до 49 лет включительно.

«Предложение об увеличении возрастного порога донора сперматозоидов поступило от ученых-генетиков, согласно данным которых до 50 лет возраст донора сперматозоидов никак не влияет на возможность успешного зачатия, — пояснили в Палате представителей. — Кроме того, в этом вопросе учитывались и международные подходы».

Корректировка исключает норму о максимальном сроке сохранения донорских половых клеток. Действующий закон дополняется положением о контроле за использованием донорских половых клеток, которые получены из регистров (банков, баз) доноров иностранных государств, и о международном сотрудничестве в этой сфере.

Одна из предложенных законопроектом норм касается закрепления права женщины на заморозку своих яйцеклеток. «Если у мужчины, например, выявлены маркеры онкозаболеваний или болезнь, он имеет право криоконсервировать свой биологический материал для последующего использования, а женщина нет, так как получение женских половых клеток в соответствии с законодательством возможно только при наличии диагноза «бесплодие», — объясняет директор медицинского частного унитарного предприятия «Центр репродуктивной медицины» Светлана Жуковская, которая участвует в разработке корректировок в закон.

Это касается и случаев, когда женщине необходимо удалить яичники, после чего невозможно будет получить собственную яйцеклетку. Поэтому предлагается предоставить право на хранение половых клеток лицам, не имеющим диагноза «бесплодие».

Изменения затрагивают суррогатное материнство. Предлагается увеличить возраст суррогатной матери до 49 лет включительно, если она является родственницей пациентки. Действующий закон позволяет женщине быть суррогатной матерью в возрасте от 20 до 35 лет. Проект закона позволяет суррогатной матери также не быть в браке, если она имеет совершеннолетнего ребенка и не имеет несовершеннолетнего. Сейчас действует требование наличия у такой женщины мужа (для обеспечения защиты прав ее несовершеннолетнего ребенка в результате возникновения проблем со здоровьем во время беременности и родов).

По всем вышеперечисленным корректировкам участники рабочей группы, которая раб а над законопроектом, достигли консенсуса. Спор вызвало уточнение, касающееся использования донорской спермы для преодоления бесплодия незамужней женщины. Действующий закон выделяет анонимных и неанонимных доноров. Неанонимным может быть только родственник (по отношению к женщине — ее родственник женского пола, по отношению к мужчине — его родственник мужского пола). Однако одна из статей обнаружила двоякое толкование, которое незамужние женщины понимали как возможность использовать половые клетки своих сожителей. В связи с этим проект закона конкретизирует ограничения: незамужние женщины могут использовать сперму только анонимных доноров.

С этим уточнением не согласны представители Центра вспомогательной репродукции «Эмбрио», которые также входят в рабочую группу по разработке законопроекта. «Наличие или отсутствие брака не должно быть препятствием для оказания медицинской помощи, — уверен директор центра Олег Тишкевич. — На постановку диагноза «бесплодие» это не влияет. Если поставлен диагноз, назначается лечение. Другие методы лечения бесплодия не требуют официального брака. Так почему лечение с помощью репродуктивных технологий должно требовать регистрации отношений в ЗАГСе? То, что врачи вынуждены будут отказать в медицинской помощи, если брак не оформлен, в случае вспомогательных репродуктивных технологий и не будут отрицать, если лечение проводится другими методами, вызывает определенные правовые и этические противоречия».

Репродуктолог обращает внимание на то, что права ребенка в случае со вспомогательными репродуктивными технологиями защищены больше, чем при лечении бесплодия обычными методами. В первом случае пациенты подписывают информационное соглашение, где в том числе берут на себя родительские права и обязанности. Если женщина не замужем и, согласно проекту закона, при ЭКО должна использовать только сперму анонимного донора, тогда информированное согласие подписывает только от своего имени, и ребенок в этом случае лишается отца (по крайней мере, документально).

— Аргументация, что одинокая мать (которая не находится в браке) получает дополнительную помощь на ребенка и «нагружает» тем самым бюджет страны — не выдерживает критики, — добавляет доктор. — Принятие поправки в закон не заставит пары зарегистрировать брак. Поправка заставить их поехать делать ЭКО в Россию или Украину, где нет запретительных мер, они вернутся беременными и будут получать ту же помощь на ребенка. Два сапога пара. А вот деньги из страны они вывезут, и государство недополучит в бюджет ни прямых поступлений, ни налогов от исполнения платной медицинской услуги.

Глава медицинского центра добавляет, что проблемы возникнут и в связи с развитием медицинского туризма. Во-первых, не во всех странах брак регистрируется в загсе. И далеко не всегда можно узнать, находятся ли иностранные граждане в официальном браке. Во-вторых, есть страны, которые регистрируют брак для однополых пар. Может получиться так, что белорусской гетеросексуальной паре, которая не зарегистрировала брак, отечественные клиники откажут в применении вспомогательных репродуктивных технологий и не откажут гомосексуальной паре из другой страны, которая оформила отношения.

Сотрудники «Эмбрио» предлагают разрешить использовать половые клетки мужчины и женщины, которые совместно обратились за использованием вспомогательных репродуктивных технологий.

Эта позиция не вошла в документ, который поступил в Палату представителей. Точка зрения оппонентов Тишкевича «Звязде» объяснила Светлана Жуковская.

— Закон «О вспомогательных репродуктивных технологиях», в рабочую группу по созданию которого в 2010-2012 годах были приглашены специалисты нашего центра, был действительно необходим нашему обществу, так как отношения, которые он регулирует, могут вызвать серьезные последствия, как для конкретно взятой семьи, так и для общества в целом. После принятия закона многие спорные вопросы использования вспомогательных репродуктивных технологий были урегулированы, что позволило облегчить работу врачам и обеспечить гарантии для пациентов и их детей, — подчеркнула она. — Разрешение женщине воспользоваться услугами неанонимного донора (например, сожителя) может вызвать не только социальное иждивенчество. Главная опасность в сложности контроля такого донорства. Анонимный донор не имеет права на получение информации о дальнейшем использовании его половых клеток, на выяснение личности ребенка, который был зачат с их помощью, и его родителей. Это один из принципов мировой практики. С целью организации работы по подбору образцов донорских половых клеток и сохранения врачебной тайны проводится кодировка и маркировка криоконсервированных донорских половых клеток.

Из-за сложности учета неанонимного донорства невозможно контролировать и его последствия, например, вероятность в будущем брака между детьми, которые родились от одного такого донора, добавляет Светлана Жуковская. Неанонимный донор сможет много раз в месяц оказывать услугу, что будет способствовать накоплению генетических мутаций и в будущем может нанести вред здоровью нации. К тому же половые клетки, полученные от анонимного донора, могут использоваться только после их криоконсервации и прохождения полугодового карантина, что позволяет предупредить распространение болезней.

В случае с родственниками сохраняется тайна рождения, есть точная информация о состоянии здоровья донора, имеются ограничения в использовании биологического материала. К тому же количество таких программ из-за требований закона незначительно.

«Вспомогательные репродуктивные технологии не лечат, с их помощью мы преодолеваем бесплодие, — уточняет Светлана Жуковская. — Поэтому, если в этом случае говорят об отказе в медицинской помощи, то подменяют понятия. Более того, закон не лишает одинокую женщину возможности реализовать свои репродуктивные права. Закон это регламентирует, исходя из соображений охраны прав ребенка и исключения инфицирования женщины и плода такими инфекциями, как ВИЧ, гепатит С и В, сифилис».

Директор Центра репродуктивной медицины напоминает о решении Конституционного Суда от 28 декабря 2011 года, в котором отмечено, что ограничения, которые устанавливает закон, «оправданы, являются соразмерными и необходимыми для защиты такой конституционной ценности, как здоровье человека, а также материнства и отцовства».