Мара ТАМКОВИЧ: «Хочу снимать реалистичные фильмы о важных проблемах».

И на защите, о, чудо, он сказал: «Во время учебы у нас с вами были разные моменты, но это все не зря, а ради того, чтобы вы выпустились из киношколы с этим фильмом!»

На недавно завершившемся кинофестивале «Лістапад» было показано рекордное количество фильмов, сделанных режиссерами-женщинами. Белорусское кино не исключение: победительницей Национального конкурса стала режиссер Мара Тамкович, представившая картину «Дочь» - фильм, уже отмеченный на многих престижных конкурсах.  

Мара ТАМКОВИЧ – выпускница Варшавской киношколы. Пришла в режиссуру из журналистики: работала и на радио, и на телевидении.

- Мой папа – журналист (известный белорусский журналист и публицист Александр Тамкович – Прим.), но родители не очень-то хотели, чтобы я пошла по этой стезе. Мама надеялась, что я стану зубным врачом, - смеется режиссер. – А я мечтала быть военным корреспондентом, как мой идеал в журналистике Анна Политковская. Я переживала ее книги, ее судьбу. Она до сих пор остается для меня иконой.

Думаю, все в 16 лет хотят перевернуть мир, сделать его лучше, а уже с возрастом понимаешь, как наивны детские мечты. И как быстротечна судьба новостей, которые назавтра уже неактуальны… Наверное, кино стало для меня возможностью выстроить с миром диалог на более универсальном языке, понятном для более широкого круга людей.

«Моя» и «не моя» война

- Правда ли, что бесхребетным и беспринципным в режиссуре делать нечего?

- Быть принципиальным человеком, борцом за справедливость – в действительности проклятие. С этим трудно жить. Я долго училась выбирать «мою» и «не мою» войну, не рваться в бой за кого-то, тем более, когда это человеку не нужно.

Когда я задумалась о кино, один мой друг сказал мне: «Ты вечно всеми руководишь – наверное, ты была бы хорошим режиссером!» Я поразмыслила: «Может быть! Надо попробовать». И сначала решила научиться монтировать – этот процесс позволяет понять конструкцию фильма. Я монтировала видео с конференций, бизнес-мероприятий, а также с чеченской свадьбы, из чего потом получился документальный проект. Параллельно работала над магистерской работой в Варшавском университете. Через два дня, как я закончила ее писать, в Варшавской киношколе были вступительные экзамены.

В приемной комиссии сидели седовласые серьезные мужчины. Они послушали мой рассказ о том, как я хочу быть режиссером, посмотрели 30 секунд документального репортажа, который я монтировала, и разнесли меня в пух и прах. Но канцлер (руководитель. – Прим.) школы все-таки предложил: «Осенью будет второй набор. Снимите кино и приходите». Я написала, сценарий и сняла фильм «37», который показала комиссии в сентябре. И меня приняли.

Первый год учебы был очень тяжелым, половину моих однокурсников очень быстро отчислили. Постепенно мы влились в рабочий ритм, потому что главный принцип учебы в киношколе – снимай как можно больше. Я прошла своего рода школу выживания в профессии, поскольку, чтобы снять кино, нужно уметь договариваться со всеми: известных актеров убедить сняться у тебя бесплатно; выбить лучшую камеру и лучший свет; одолжить у друзей машину; найти место для съемок без оплаты аренды и много еще чего.

- Для режиссера еще важно найти своего оператора.

- Я выбрала оператора, с которым мне хотелось бы работать, после первого зачета. Это Кшиштоф Треля, с которым мы снимали «Дочь». Я и Кшиштоф совершенное разные люди – по темпераменту, даже по политическим взглядам, но на съемочной площадке мы решили работать вместе. Мы даже провели эксперимент: я сделала одну работу с другим оператором, а он с другим режиссером – после этого решили больше не экспериментировать.

«Добивалась признания»

- Не могу не спросить о мастерах, которые вам преподавали.

- Большинство наших преподавателей – действующие в профессии люди. Мой художественный руководитель Роберт Вихровски недавно выпустил два фильма. А картину «Однажды в ноябре», в съемках которой принимал участие еще один преподаватель – оператор Адам Баерски – наградили на «Лістападзе».

- Как прошла защита дипломного фильма «Дочь»? Что говорили преподаватели?

- Я очень долго добивалась признания одного из педагогов. Он о сценарии фильма сказал: «Ужас!» Мол, это вообще не кино. Проблема состояла в том, что из-за его мнения мне было бы сложно получить финансирование на фильм от киношколы. Но я твердо решила, что буду снимать, как нравится мне. Пришлось побегать - собрать массу подписей и отзывов, что работу рекомендуют к производству. И на защите, о, чудо, он сказал: «Во время учебы у нас с вами были разные моменты, но это все не зря, а ради того, чтобы вы выпустились из киношколы с этим фильмом!» Мне было очень приятно. Я была единственной студенткой на курсе, которой поставили «5 с плюсом» по пятибалльной шкале и выдали диплом с отличием.

- В Польше немало киношкол, которые ежегодно выпускают режиссеров. Как не затеряться в толпе и найти свою нишу?

- Все начинающие режиссеры думают, что снимут гениальный фильм, который попадет на крутые фестивали, завоюет массу наград, и после это все пойдет как по маслу: продюсеры будут бегать за тобой с миллионом и умолять снять фильм. А получается, что света в тоннеле не видно. Короткометражных фильмов, имеющих призы на кинофестивалях, много. И режиссеров много. И есть золотое голливудское правило, когда не стоит ждать успеха раньше, чем через 10 лет. Конечно, есть исключения, как Ксавье Долан, который начал снимать фильмы в 19 лет, а «Пальмовую ветвь» получил в 20. Очень талантливый молодой режиссер, крутые фильмы делает, но так стартовать получается далеко не у всех.

Что касается ниши, то я хочу снимать реалистичные фильмы о проблемах, которые кажутся мне важными. Сейчас вынашиваю идею следующего фильма, который планирую снять в Беларуси. Если не получится – буду рассматривать другие варианты.

- Что может помешать?

- Ограничение моей творческой свободы, идеологическое вмешательство в сценарий, попытка переделать героя, представить реальность красивее, чем она есть в действительности.

Без цензуры

- Я была на просмотре фильма «Дочь», после которого белорусские зрители, слегка ошарашенные, задавали вопросы, как вам позволили снять такое проблемное кино, и не подвергалось ли оно цензуре.

- Лично я с цензурой не сталкивалась ни в каком виде, хотя поднятая проблема – права женщин, подвергшихся насилию, весьма актуальна и болезненна (по сюжету 16-летней дочери главного героя что-то подсыпают в напиток, а потом насилуют. – Прим.). Я долго изучала эту проблему: читала истории на форумах; исследовала тему интернет-буллинга жертв; разбиралась в законодательстве и правоприменительной практике. К сожалению, такие истории, когда что-то подсыпают в стакан, а потом насилуют, не единичны. Сейчас даже можно приобрести а-ля лакмусовые бумажки, чтобы проверить напиток на наличие посторонних веществ. Проблема в том, что часто жертвы не заявляют о случившемся; насильники не скрывают того, что совершили и даже травят жертву; суд может квалифицировать случившееся не как изнасилование, а как использование беспомощности.

- А какие тренды сегодня в польском кино?

- На самом престижном фестивале польского кино в Гдыне нынешним летом опять было много фильмов про события Второй мировой войны и послевоенный социализм. Но абсолютным хитом проката стал критичный и попавший в социальный нерв фильм «Клир» Войцеха Смажовского. Его посмотрели более 5 млн зрителей – это абсолютный успех, которого не было даже у американских блокбастеров.

Как позитивный тренд могу выделить то, что дебютанты стали снимать намного больше кино: раньше в год выходило 1-2 фильма, сейчас 10-12. И то, что польские зрители стали больше ходить на польские фильмы, которые часто обгоняют в прокате зарубежное кино. В принципе киноиндустрия целенаправленно к этому шла, создавала условия, чтобы появлялись режиссеры, снимали. И любители кино это оценили.

Фото Моники Конажевской и Рафала Крушки.