Министр-весельчак: "Деньги счастью не мешают!"

Он немного удивился звонку, но запросто согласился на разговор…

– Считаю, что могу позволить себе выбирать работу по определенным критериям. И отказываться от нее, если что-то не устраивает. Уже тот возраст, когда хочется заниматься тем, что нравится.

– Главное, чтобы было четкое представление о том, чем предстоит заниматься. Второй критерий – иметь достаточную степень свободы. Предпочитаю еще на берегу договариваться о целях и задачах, но при этом всегда самому решать, как достичь наилучшего результата.

– Вообще не имеет значения. Ну какая разница – генеральный или исполнительный директор, президент ассоциации? Мне кажется, могу себе позволить плюнуть на статус и просто заниматься интересным делом. Хочется иметь возможность доводить свою точку зрения до того, кто способен ее оценить, дискутировать. Может, это и нескромно, но идиотом себя никогда не считал. Я умею слушать, учиться, идти на компромисс, но при этом умею отстаивать свое мнение. И готов отвечать своим авторитетом за то, что делаю. А подписываться ради денег или статуса под чужими решениями – нет, не согласен.

– Когда я пришел, холдинга еще не было. Было решение о его создании, общее видение, каким должен быть. Я с удовольствием согласился занять должность замдиректора «Президент-отеля», чтобы заниматься именно созданием гостиничного холдинга. Хотя до этого отельным хозяйством плотно не занимался – моя работа была связана прежде всего с инвестиционной деятельностью. Холдинг был успешно создан, за первое полугодие его работы мы смогли даже показать некоторые результаты. Естественно, выполнили далеко не все показатели, но смешно ждать быстрого эффекта в такой сфере, как гостиничный бизнес.

На момент моего ухода холдинг в том виде, в котором существовал, показался мне неперспективным. Если уж совсем честно говорить, я поленился тратить свои усилия на то, чтобы убедить руководство в необходимости изменить некоторые ключевые принципы его работы. Когда тебя не хотят не то что услышать, но и вовсе слушать, считаю бессмысленным тратить время, силы ы на убеждения. КПД затраченной тобой энергии в этом случае априори будет равен нулю. Убедившись в этом единожды, лениво и глупо вновь повторять попытки, заведомо обреченные на провал. Стало неинтересно доказывать очевидное. 

– Пару месяцев отдыхал от возвращения в государственную систему. Сейчас работаю исполнительным директором по наружной рекламе в Ассоциации коммуникационных и маркетинговых агентств Беларуси.

Я ведь давно ушел из сферы госуправления…

– Ну да, чуть больше 18 лет назад был подписан указ о вашей отставке с поста министра предпринимательства и инвестиций. Вы были совсем молодым, когда пришли во власть…

– Мне был 31 год. «Пацан! – говорили тогда обо мне. – Что он понимает!» Поэтому мне все время приходилось чему-то учиться. Не знаю, возраст – это недостаток или преимущество… Если недостаток, то он очень быстро проходит (смеется). Наверное, было бы неплохо вернуться в те годы, но уже с сегодняшними мозгами и житейским опытом…

– Так я ведь ушел помощником президента – инспектором по городу Минску.

– А мы разве провалили выборы?.. Рекордно низкая явка – это же не провал. К тому же у нас свободное волеизъявление. Сколько пришло – столько пришло. Значит, такая политическая активность.

– Наверное, я просто исчерпал себя на госслужбе. И, видимо, это была не совсем моя работа. Решил, что нужно заняться более конкретным делом, где можно видеть результат своей работы.

– Сейчас я уже не очень помню те свои полномочия. Но, в принципе, они понятны. Помощник президента – проводник политики президента. Его основная функция – чтобы то, что задумано, с точностью исполнялось на местах. У нас же зачастую как бывает? Президент говорит, а чиновники чуть ли не саботируют. Или исполняют с точностью до наоборот. Помощник президента должен контролировать и не допускать таких моментов.

Я во власть пришел из бизнеса. При этом я не был связан с олигархией, и старался ликвидировать те недостатки, которые видел, исходя из своего практического опыта. Но когда ты задерживаешься на высокой должности, то через некоторое время начинаешь забывать, что реально происходит там, внизу. Оказывается, не все с водителями ездят. И не всем ГАИ делает определенные поблажки. Так что это полезно – вовремя спуститься на землю. Это нормально – посмотреть на жизнь с другого ракурса.

– Нет, я совершенно в другом контексте об этом говорил. Мне довольно комфортно и интересно работалось, но я не такой человек, который считает целесообразным сидеть на должностях. Мне нужен драйв. И если ты не можешь генерировать новые идеи – займись чем-то другим, не занимай чужое кресло.

Я ушел в бизнес, совместно с российскими инвесторами из «Евросервиса» удалось реализовать в Беларуси ряд интересных проектов. Я мог выбирать и сами проекты, и механизмы их реализации – владельцы корпорации воспринимали все мои идеи. Все создавалось с нуля. Было создано два мясоперерабатывающих завода, игорный бизнес (но я в нем не сильно участвовал), были торговые дома по экспорту сахара. Мне нравилось работать в условиях реальной конкуренции. Я оказался вне проекта, потому что белорусские активы «Евросервиса» перешли к новым собственникам. 

– Всего хватало. Но больше, наверное, контроля, решения кадровых вопросов.

– Наверное, это не от должности, а от человека зависит.

– Ужасно раздражала! Особенно на бытовом уровне. Но я все равно всегда что думал, то и говорил. Я ведь не поднимался по бюрократической карьерной лестнице, когда ступенька за ступенькой, начиная от мелкого чиновника. У меня за плечами не было партийной школы, я не знал каких-то неписаных правил поведения чиновника. В моем случае опыт приходил вместе с должностью.

– Конечно, ошибки были. Стратегических не вижу, а тактические наверняка имелись. Хотя… Смотря как оценивать. Ошибка – это то, что наносит экономический ущерб. Наверное, иногда выбирал не самые эффективные пути. Но можно было или не делать ничего, или выбирать компромиссный вариант. Я искал компромиссы. Потому что в душе всегда был бизнесменом, а не чиновником до мозга костей.

– Считаю, что не бывает только белого или черного. Есть и другие цвета. По образованию я военный химик. И отлично знаю, что и в химии, и в экономике работают примерно одни и те же законы. Рыночные механизмы работают при наличии конкурентной среды. Иначе происходит еще большая монополизация. Но это не вина монополистов, у них цель – заработать больше. Не виноват заяц, что морковку ест с огорода, это хозяин огорода забор плохой поставил! В тот период, когда была гиперинфляция, почти полное отсутствие правового поля и правил игры, мы делали фактически невозможное.

Кстати, сейчас 1990-е годы так расписали, что можно подумать, будто мы в бронежилетах ходили!

– Вор должен сидеть в тюрьме. Не вор – не должен.

Надо ли сажать за мельчайшие правонарушения? Наверное, нет. Но определить эту грань – не компетентен.

– Нет. Мне повезло родиться в правильной семье. У меня папа еще при Советском Союзе долгие годы был начальником отдела по борьбе с хищениями социалистической собственности Минска, брат – заместителем начальника ОБЭП Беларуси. Поэтому я всегда прекрасно понимал, что воровать – это плохо. И что не надо заниматься, как говорил в свое время вице-премьер Валерий Кокорев, «мышковатыми схемами».

Я могу понять тех, кто работает, не нарушая закон, но на грани фола, если это вопрос питания, существования, содержания семьи. Но сам всегда выбираю законные способы зарабатывания денег. Не хочешь сидеть – не нарушай. Это здравый смысл.

– Из прошлого слов не выбросишь. Я с удовольствием вспоминаю эти годы.

– Врать не буду, что совсем об этом не размышляю. Только в несколько ином контексте. Например, если читаю о том, что делается, например, в антимонопольной сфере, рекламной, думаю: я так же поступал бы. В таком контексте – да. А вернуться… Наверное, все-таки нет…

– В свое время хотел. И даже выдвигался по какому-то округу. Но в первом туре не выиграл, а борьбу продолжать не стал.

– А мотивы какие? Зачем мне это? Если хочешь что-то менять на государственном уровне, зачем было уходить из власти?

– Даже не знаю, что сказать. Возможно, какой-то чиновник испугался, и кому-то его страх передался. Не готов конкретно говорить. Но меня в Минске многое удивляет, если откровенно говорить. Например, как применяют законодательство, регулирующее рекламу. В Комитете архитектуры Минска считают, что сейчас в столице слишком много рекламы. Но при этом никто внятно не может озвучить цифры, сказать, сколько ее, сколько от нее поступает денег в бюджет, а именно это определяет, сколько рекламы должно быть! Такие подходы прописаны в документах, принятых правительством, Мингорсоветом, но все исполняется криво.

– Теоретически – семья, но по жизни получалось, что работа. Мы работаем, чтобы жить, а не живем, чтобы работать. Но на практике как нырнешь в какую-то тему, начинаешь переживать... Хотя умом вроде бы понимаешь, что все надо брать не до головы, а метром ниже, чтобы не в ущерб личному времени…

– Наверное, в каких-то вещах мне точно везло. Например, когда работал с отравляющими веществами в Шиханах – филиале Государственного научно-исследовательского института органической химии и технологии. Здесь разрабатывали химическое оружие и, как утверждает британская пресса, создали «Новичок», которым травили Скрипалей. Я там траванулся летальным отравляющим веществом, в реанимации лежал, хорошо, что не получил смертельную дозу. Наверное, повезло…

– У нас никогда не было производства боевых отравляющих веществ, не существует даже лабораторий, которые хотя бы отдаленно занимались разработками подобных веществ.

– Определить отравляющие вещества можно только при помощи анализов, и то, если они быстро делаются, потому что у ряда из них высокий метаболизм.

Но я не понимаю, зачем нужны спецоперации по отравлению белорусских политиков. Мне кажется, игра не стоит свеч… Если уж на то пошло, то есть более безобидные способы дискредитации. 

– Счастливым – умею и без денег. Но нужно ведь, чтобы были счастливы и те, кто находится с тобой рядом, – жена, дети, внуки, родители. Поэтому я стараюсь много работать. Не делаю из денег культа, но… Деньги счастью не мешают.

Я живу не от зарплаты до зарплаты, но на зарплату. И если пару-тройку месяцев вдруг ее не будет, не побегу в ночлежку за бесплатным питанием.

– Это неприятная история... Но тогда я счел возможным поступить именно так. Ну нет у меня нужды и не так я воспитан, чтобы брать взятки!

Я все-таки офицер, пусть и в запасе. И какие-то понятия о том, что такое честь, у меня есть. Да, я до сих пор считаю, что не все покупается и не все продается.

– Инфляция! (Смеется.)

– А в Китае вообще высшая мера за взятки. И тоже берут!

Я не вижу смысла в таком риске, и мне трудно понять логику тех, кто берет взятку. Не хватает денег? Идите в бизнес, зарабатывайте! Мне в свое время не хватало на джинсы – я пошел в предпринимательство.

– Пробовал. В 2000-х. В сфере быстрого питания. Не получилось того эффекта, на который рассчитывал. Стартового капитала не было. А для того, чтобы получить успешный бизнес, нужно нанять грамотный, профессиональный менеджмент, вложиться в технологии и оборудование, отладить сбыт и т.д. А затем не только наблюдать, как все работает, но и постоянно что-то корректировать и контролировать. Без профессиональной команды мне не только лень, но и не по силам было заниматься всем этим. Для меня оказалось проще и эффективнее быть в топ-менеджменте, зарабатывать и заниматься тем, что нравится.

На дискотеку – вместе с женой

– Я в нашем разговоре вкладываю в это понятие не чистую обломовщину, а наличие или отсутствие мотивации. Видишь ли ты смысл прилагать определенное количество усилий для достижения определенного эффекта. В этом смысле лень – двигатель прогресса. Если бы не лень, до сих пор экскаваторов не было бы, лопатами копали бы. И говорю я о лени именно в контексте эффективности затраченных усилий. Работа ради процесса никому не нужна, нужен ее конкретный результат.

– Удовольствия – они ведь разные. Мне нравилось, например, пахать в спортзале – я там с 4-го класса. К окончанию школы стал кандидатом в мастера спорта СССР по штанге. В зрелом возрасте было интересно выполнить норматив мастера спорта по пауэрлифтингу, пусть и неофициально.

– Уже здоровье не то. Да и опять же – лень… Лень пахать просто так, с детства привык тренироваться на результат, на победу. Штанга в этом смысле позволяет чуть ли не ежедневно добиваться маленьких побед – над собой, над своими вчерашними результатами. Я получал удовольствие от тренировок, когда пахал именно на результат. По-другому мне неинтересно. Но вот от кабаков у меня кайфа не было.

– Я могу иногда выпить, кое-что и люблю. Но водку не пью. Невкусно. Бывали случаи, когда хотелось побухать, чтобы снять какие-то житейские стрессы, но для меня это точно не система. К тому же спорт и алкоголь – несовместимы. Я в баню люблю ходить – тоже с детства приучен.

Люблю приятно провести время с друзьями, искренне поговорить, обсудить что-то. 

Кстати, мне в этом смысле повезло. Я, когда ушел с должностей, почти не растерял друзей. Хотя мне когда-то один из высоких чиновников говорил: мол, уйдешь – сразу увидишь, как от тебя все отвернутся. Но меня сия чаша миновала. Друзья остались со мной. Хотя сопутствующий должности круг общения отвалился.

– Мы одноклассники, вместе с 8-го класса. Как говорится, прошли огонь, воду и медные трубы. Конечно, всякое бывало – и ругались, и обижались. Но у меня никогда не было каких-то кулуарных связей или знакомств – жена всегда знала, с кем я дружу и общаюсь. У нас общие друзья, и круг общения общий.

В свое время друзья даже ревновали меня к ней. Был период, когда мне было интересно походить по дискотекам, барам, широким дружеским компаниям, – это было уже после госслужбы. И я везде брал с собой Марину. Друзья даже спрашивали: снова жену притащишь? Поэтому в этом смысле у нас никогда не было проблем. Нам интересно вместе.

– Внуком, хозяйством, домом, теплицами. Она химик по профессии, но работу по специальности сейчас найти сложно.

– В Боровлянах. В интернете есть фото.

– Приобщившись к охоте, я изучал вопросы развития популяций. И я не считаю, что охота наносит некий вред, и не понимаю, почему охотников сейчас стыдят. Вопрос – как охотиться. Вред наносит браконьерство. Браконьерства я и сам не люблю, и браконьеры – это не охотники.

– Работает в модной сфере IT-технологий. Хотя заканчивал факультет менеджмента. Закончил курсы, подтянул английский язык. Всего достиг сам, и я им горжусь. Сыну Алексею – 34 года, а внуку Саше – 7 лет, в этом году пошел в первый класс.

– Наоборот, это я крестный у ее старшего сына Никиты.

– Честно говоря, не сильно… В принципе, а что тут думать? Надо просто жить, как хочется. Заниматься интересным делом, видеть результат своей работы. Тогда и старость будет в радость. Но мне, кажется, еще рановато подводить итоги…