Варианты для Беларуси и ее руководителя

Оказывается, в народной среде преобладают хорошее настроение и чувство оптимизма — 64%. Правда, отметили президентские социологи, около четверти респондентов (28%) оказались относительно равнодушными к «новогодним переменам», но только 5% оказались в группе откровенных пессимистов, пишет belrynok.by

В общем, все как в обычном предпраздничном опросе. И тут мы видим, что большинство граждан (73%) связывают с 2019 годом положительные улучшения, а численность пессимистов — 13% респондентов.

Больше всех в лучшее будущее верит молодежь. В целом по выборке 78% верят в достижения личного успеха в наступившем году, а 7% предполагают, что год для них окажется тяжелым.

А чего хотят беларусы в наступившем году? Оказывается, ничего исключительного, свойственного любому нормальному (европейскому) обществу с его ориентацией на улучшение материального положения, здоровья, бытовых условий, отдыха, изменения образа жизни. Молодежь в силу возраста планирует создание семей, обзаведение детьми…

Иными словами, в Беларуси ничего особенного не происходит — социально-экономическая, общественно-политическая стабильность, достигнутая народом под руководством его власти, сохраняется. Для дальнейшей стабилизации, такое создается впечатление, белорусы согласны с продолжением политики властей и все свои чаяния связывают с руководителем государства.

Как сообщают СМИ, пресс-секретарь Лукашенко Наталья Эйсмонт поведала, что под новогодним посланием президента трудилась целая группа сотрудников Администрации, которые переписывали текст «раз пять». Что на это скажешь? Склонный к импровизации и способный к соленой шутке в протокольных и неофициальных заявлениях руководитель государства наступил на горло собственной песне?

Возможно, обстоятельства вынуждают к осмотрительности — не наговорить бы лишнего. Никогда не скупившийся на обещания электорату, он вдруг проявил скромность в своем новогоднем обращении, заявив, что «в наступающем году нам предстоит сделать все, чтобы страна утопала в зелени и цветах». Утопать можно по-разному, хоть и в цветах. Но всякое утопление не совместимо с жизнью, его физический смысл в данном случае остается безразличным к художественной форме.

Беда. Перефразируя Наума Коржавина можно посмеяться: «А страна моя родная, вот уже который год, расцветает, расцветает, и никак не расцветет». Четверть века она не расцвела, а в 2019 обязана расцвести. Люди смеялись…

Но вот стали они перечитывать на трезвую голову текст послания и пришли в большее недоумение. Например, фраза, которая продолжает пассаж о процветающей в зелени стране — «чтобы нам всегда хотелось вернуться домой» — что она означает? Сидевшие за праздничным столом у телевизоров люди, слушавшие руководителя государства, никуда не уезжали и не собираются уезжать. Зачем же навевать им ностальгические чувства по Родине, которую они не теряли? Есть такая опасность, что белорусов могут и выдворить из своей страны? Гипотетически она всегда существует. Поэтому все государства хранят свой суверенитет, утверждая его в глазах соседей и всего мирового сообщества. Достигается это разными способами, среди которых равноудаленное, нейтральное отношение к другим странам. Но чаще всего государства объединяются в блоки и начинают коллективно «дружить» против чужих блоков.

Иногда небольшие государства оказываются обреченными на дружбу с сильнейшим ближайшим соседом. Это обещает выгоды, но может обернуться катастрофой. Например, Австрия, которая в 30-е годы прошлого века не интересовалась ни одна из солидных европейских стран, подружилась, а после, объединилась с Германией. Поначалу, как сказал бы Сталин, у австрийцев случилось «головокружение от успехов», отрезвление произошло только после мая 1945 года.

А Москва, в отличие от Вены, решила подружиться с Гитлером, с которым, по мнению Сталина, были общие патентованные враги: Англия, Франция и весь остальной враждебный империалистический мир. Но 22 июня 1941 года Германия напала на СССР. Сталин очень удивился вероломству друга Гитлера и только через 12 дней после начала войны сумел объяснить себе и своему народу, что произошло: «Братья и сестры… Как могло случиться, что Советское правительство пошло на заключение пакта о ненападении с такими вероломными людьми и извергами, как Гитлер и Риббентроп? … Пакт о ненападении есть пакт о мире между двумя государствами. Именно такой пакт предложила нам Германия… Я думаю, что ни одно миролюбивое государство не может отказаться от мирного соглашения с соседней державой, если во главе этой державы стоят даже такие изверги и людоеды, как Гитлер и Риббентроп… Нужно, чтобы советские люди поняли это и перестали быть беззаботными, чтобы они мобилизовали себя и перестроили всю свою работу на новый, военный лад, не знающий пощады врагу…»

В общем, интерпретация вождя выглядит так: миролюбивая страна, народ которой занимался мирным созидательным трудом, а ее руководители договорились мирно сосуществовать и дружить с патентованными «извергами и людоедами», которые проявили вероломство. То есть правительство изначально понимало, что будет, но держало людей в неведении относительно их печальной участи. И для спасения им требуется осознать ситуацию, мобилизоваться и всем миром навалиться на супостата. Спасая себя и правительство, которое подружилось с такими извергами.

Что ж, народ спас себя и свое правительство.

Вот такая беда случилась от установления неосторожных политических связей. Но Сталину было проще, поскольку он всегда знал, с кем он станет воевать и за что, в отличие от беларуского руководителя.

Еще недавно он больше говорил о постсоветской интеграции. И по всему выходило, что прежде укрепление государственного суверенитета не являлось приоритетной задачей. Честность и справедливость в международных отношениях приветствовались, но приоритетными считались только в отношениях с избранными. С той страной, с которой предполагалось «честно и по справедливости» разделить свою государственность? Притом, что за десятилетия новейшей истории Беларуси никто не посягал на ее суверенитет. Как говорится, ни НАТО, ни СЕНТО, ни СЕАТО.

Подчеркну, никто, включая Россию. Многие, весьма обоснованно, обвиняют ее в экспансионизме. Поэтому небольшие, в основном, постсоветские государства, опасаясь быть задушенными в дружеских объятиях непредсказуемого соседа, стараются поддерживать тот уровень отношений с ним, который лишал бы его повода для открытой агрессии. Ограничить его, условно говоря, пактом о ненападении, нарушив который Россия рискует быть признанной мировым изгоем. А вот Украине пришлось пойти на прекращение договора о дружбе с Россией, который не воспрепятствовал Кремлю осуществить неформальную оккупацию части территории Украины.

Еще в феврале 1995 года был подписан Договор о дружбе и сотрудничестве между РФ и РБ, в котором утверждалось, что «договаривающиеся Стороны будут строить дружественные, добрососедские отношения и развивать сотрудничество, руководствуясь принципами взаимного уважения государственного суверенитета и территориальной целостности, нерушимости границ, мирного урегулирования споров и неприменение силы или угрозы силой, равноправия и невмешательства во внутренние дела, соблюдения прав человека и основных свобод, добросовестного выполнения обязательств, а также другими общепризнанными принципами и нормами международного права».

Не просто пакт, а конфетка в блестящем фантике. Тем более, что договор заключался сроком на 10 лет, и его действие автоматически продлевалось на последующие десятилетние периоды, если ни одна из сторон не заявит другой о своем желании прекратить его действия за 6 месяцев до истечения очередного периода.

И в Минске, и в Москве решили, что сделанное — хорошо. Но решили его улучшить. Первыми врагами хорошего выступили Александр Лукашенко и тогдашний российский премьер Виктор Черномырдин, которые (мое — твое, твое — мое) летом 1995 года возле белорусской деревни Речки убрали таможенный знак, что должно было символизировать ликвидацию границы между странами. Но ведь даже КСП, Берлинская стена или та, которую возводят на границе с Мексикой США, имеют и реальное, и символическое значение. В конечном итоге свобода перемещения товаров через таможенную границу в большой степени зависит от таможенников, в большей степени от их начальников, а в конечном итоге от самых высоких чиновников. Они и определяют, какую страну принимать, а какой отправлять перевозчика восвояси.

Время от времени на границе случаются скандалы, которые, тем не менее, не отменяют положение договора «о нерушимости границ», но способствуют избирательному возникновению «дырок» в таможенном пространстве для отдельных товаров и важных людей. Это касается не только беларуско-российской границы, но в других странах, вероятно, таких возможностей меньше.

Недаром, в Германии после воссоединения страны говорили, что немцев разделяет не Берлинская стена, а стереотипы в мышлении и поведении. И те и другие по-своему понимают собственные интересы и выгоды, но в конечном итоге остаются немцами. Без этого они не смогли бы договориться друг с другом и воссоединиться.

Беларусы и, подчеркну, русские во многом отличаются по ментальности. Об этом говорилось много, в том числе, абсолютно вздорного. О том, например, что беларусы — это русские «со знаком качества». Этот «das ist fantastisch» принадлежит Лукашенко, который ныне принципиально меняет имена прилагательные в своей политической лексике. Отныне Беларусь и Россию следует называть «странами-партнерами», а не «братскими странами». Но «имена существительные» остаются на прежних местах. К слову, на установление партнерских отношений вместо «братских» с Беларусью настаивали ельцинские выдвиженцы доинтеграционного периода.

Они исходили из того, что суверенные государства на один и тот же предмет смотрят по-разному и едины только в том, насколько этот предмет интересен для своей страны. И когда они толкуют об общем интересе, то только в связи со своим собственным. Исходя из этого, легко объяснить ту поспешность, с которой Ельцин и Лукашенко (официальные репрезентанты своих народов) 8 декабря 1999 года подписали Договор о создании Союзного государства. Причем согласились со статьей 13, которая устанавливала единую денежную единицу (валюту) и единого эмиссионного (союзного) центра.

Это главная статья, превращала обретшие суверенитет государства в прежние союзные республики, понижала их статус до прежних РСФСР и БССР и прочих, которым впоследствии не удастся избежать пленения Москвой. Соответственно, возвращается прежняя Москва, как столица РСФСР, но реальный суверенитет приобретает Москва, как единый и единственный центр управления Союзной страны. Вполне очевидно, почему так спешили с подписанием Договора, который угрожал суверенитету своих государств. Ельцину предстояло срочно уходить в отставку, передав власть своему преемнику Путину. Чтобы он получил подходящую для работы многопрофильную политическую структуру. А Лукашенко квалифицировал ситуацию как «возвращение России в смутное время», которое обещало утвердиться в качестве лидера всего постсоветского пространства.

Но на досрочных президентских выборах в марте 2000 года победил Владимир Путин, с которого началась новая эра в политике России, которая получила название путинизма. Соответственно, из претендующего на роль лидера в этой связке, Лукашенко превратился сначала в ведомого, а после в статиста, которого приглашают на серьезные мероприятия для формального соблюдения кворума.

Время от времени Россия, которая давно фактически стала «союзным центром» требует от своего сателлита исполнения обязательств, которые он простодушно принял на себя в молодости. Причем, старший брат всегда готов прихватить младшего за денежные места. Всем известно, не очень богатые.

В большинстве случаев основанием для «предъяв» Лукашенко служили нефтегазовые преференции, без которых Беларусь не могла обеспечивать существование своей беларуской (очень специфической) экономической модели. Впервые это совершенно отчетливо прозвучало в 2002 году, когда все услышали путинский экспромт — мухи отдельно, котлеты отдельно. В том смысле, что Беларуси надо определяться с интеграцией. Или-или…

Все знают, что на заседании Совета Министров Союзного государства премьер Дмитрий Медведев выразил готовность своей страны к дальнейшему углублению интеграции, для чего, среди прочего, предполагалось создание единого эмиссионного центра, что, как он справедливо отметил, было предусмотрено Договором о создании союзного государства 8 декабря 1999 года. А соглашение между РБ и РФ о введении единой денежной единицы и формировании единого эмиссионного центра «союзного государства» было подписано в ноябре 2000 года и вступило в силу в мае 2001 года.

Медведев прекрасно понимает, что базой интеграции является Договор о создании «союзного государства», а не «союзное государство» как таковое. Поэтому все договоренности, достигнутые на подготовительном этапе, выполняются только нынешними суверенными государствами. Выполняются или не выполняются, поскольку есть право их выполнять, или не выполнять. Как можно было понять российского премьера, могут быть использованы два варианта интеграции: сохранение того, что уже создано на данный момент и работает; и наполнение реальным содержанием базового договора, который нацелен на конституционное оформление союзного государства.

Оба варианта, по его словам, открыты для обсуждения.

В этом трудно увидеть игру мускулами, стремление запихнуть Беларусь в Россию. По-моему, в Беларуси внешняя политика гиперболизируется и субъективируется. Например, однажды было сказано, что «я свой народ вслед за цивилизованными странами не поведу». Тут все, конечно, удивились, но посчитали это высказывание неудачной шуткой. А после, когда взялись всерьез за интеграцию, обиделись россияне. Это что, они нас за нашу нефть и газ считают дикарями? Расхожее мнение: на Западе нас не ждут, поэтому, мол, объединимся с Россией. Или наоборот, куда бы мы ни пришли, на Запад или на Восток, нас встретят с рапростертыми объятиями.

Так вот уже четверть века одновременно и горюем, и радуемся, и гадаем, кто лишит нас суверенности.

А правда в том, что никто кроме нас не может сохранить свой суверенитет. Как заявил Лукашенко в своем новогоднем послании, над ним можно и нужно каждому упорно трудиться. А ведь это необязательно, тем более всем и каждому, среди которых тьма «кухарок», которые по определению не способны к управлению государством. Ленин в этом, безусловно, ошибался. Но в политике бездеятельность, пауза более продуктивны, чем беспорядочные и суетливые движения. Например, ст. 61 базового Договора указывает, что его положения, требующие поэтапной реализации, могут вступить в силу после осуществления необходимых внутригосударственных процедур по изменению конституции каждого государства — участника. А это референдумы, отвечающие интересам суверенной Беларуси, которые, если судить по последним заявлениям ее незадачливого президента-руководителя совпадают с большинством народа.

Самое забавное, что сам Лукашенко не может (если ему не позволят граждане) ни «сдать» суверенитет Беларуси, ни отстоять его. Без безусловной поддержки граждан.

И сам руководитель государства и его электорат очень напоминают героя Салтыкова-Щедрина: «Я сидел дома и, по обыкновению, не знал, что с собой делать. Чего-то хотелось: не то конституции, не то севрюжины с хреном, не то взять бы да ободрать кого-нибудь. Заполучить бы куш хороший — да в сторону. А потом, «Глядя по времю», либо севрюжины с хреном закусить, либо об конституции помечтать. Ах, прах ее побери, эту конституцию! Как ты около нее ни вертись, не дается она, как клад в руки! Кажется, мильон живых севрюжин легче съесть, нежели эту штуку заполучить!»

И ведь получалось, и конституцию заиметь, и должности при ней, а с ними возможность обдирать не «кого-нибудь», а большинство всех, кто подчиняется его должности при конституции.

Точнее, большинство — «обдирать», а меньшинство ловких и преданных наделять постами и благами. Именно к ним, получившим «от конституции все», прежде всего, адресуется новогоднее напутствие Лукашенко срочно укреплять государственность. Так сказать, восстанавливать конституционный порядок в стране.

Иначе за это дело возьмутся другие люди. Возможно те, кто вошел в организованную перед Новым годом в российском правительстве рабочую группу по интеграции России и Беларуси. Вероятно, работа начнется с инвентаризации уже подписанных, ратифицированных, но не принятых к исполнению документов, с калькуляции полученных и неоплаченных от союзника Беларусью преференций под залог конституционных прав суверенной Беларуси.

Скучная канцелярская работа, но ее обычно делают для серьезных вещей.