"Такого прецедента еще не было": за год выступающих за союз с Россией белорусов стало на 10% меньше

Результатами качественных исследований (анализ фокус-групп), в рамках которых впервые изучалась как позитивная, так и негативная мотивация белорусов, выбирающих Россию или Европу, Вардомацкий поделился с «БелГазетой».

- Если говорить о количественных исследованиях по данному вопросу, то они проходят регулярно - с интервалом не более чем в два-три месяца.

Последние результаты показывают значительные изменения. В течение года произошло уменьшение ориентации на Россию. Мы регулярно задаем вопрос: «В каком союзе было бы лучше жить белорусам: в союзе с Россией или в союзе с Европой?» 

Так вот, процентное наполнение этого вектора снизилось на 10% на протяжении года. Таких прецедентов еще не было. Случались подъемы и падения, но такого плавного движения вниз - а мы занимаемся исследованием этого вопроса последние 20 лет - нет.

Первой причиной можно назвать постепенную рефлексию жителей страны на трения в «верхах». Закономерность общественного мнения такова, что оно реагирует с некоторым отставанием на то, что происходит там. И чем более этот процесс закрыт, тем с большим опозданием наступает реакция. Поэтому первые несколько месяцев общественное мнение еще не замечало процессы, происходящие между истеблишментом Беларуси и России.

Вторая причина - медиа-ситуация. Тот геополитический вектор, который сегодня выстраивается в массовом сознании, возник не из-за российской пропаганды, как об этом модно говорить. На самом деле это взаимодействие, иногда борьба двух информационных потоков - российского и белорусского. 

И должен отметить, что позиции белорусских государственных и негосударственных СМИ в отношении геополитической ситуации совпадают чаще, чем, например, в описании экономической проблематики.

- Да.

- Исследования позволили сформулировать список мотивов, которые присутствуют при выборе российского или европейского вектора. Если говорить о российском векторе, обнаружилась доминанта ментальная, а не экономическая.

Для белорусов, выбирающих Россию, более важной является ценностная близость, а не экономическая. Люди говорят не о том, что Россия оказывает серьезную экономическую помощь, выступает инвестором белорусской экономики и проч. Они говорят о том, что Россия и россияне близки нам по духу.

При этом эксперты в основном считают, что ориентация на Россию опирается исключительно на экономическую мотивацию.

- Те же ценностные причины, но наоборот: «Я не хочу союза с Европой, потому что у нас разные культуры, менталитет и ценности».

- Социально-психологический механизм «свои-чужие» работает очень мощно. Причем этот механизм часто отличается иррациональностью. Люди приводят в пользу Европы массу рациональных примеров - про жизнь, экономику, социальное устройство, но окончательный выбор делают в пользу России.

- Демократические ценности находятся глубоко в середине иерархии. Значимым мотивом невыбора Европы является то, что ЕС сам переживает трудности - этот мотив занимает верхнюю позицию.

Совмещенные с количественными исследованиями данные по фокус-группам говорят о том, что ориентация на Россию носит ментально-ценностный характер, а на Европу - материально-прагматический. 

Когда люди говорят о топовой позиции в мотивации за Европу, то называют «безвиз». Но когда начинаешь разговаривать и разбираться, то за «безвизом» стоит больше возможностей для работы и учебы, более высокие доходы.

- Если говорить об осознании белорусами своей идентичности, то она сформирована. Но она другая, чем, например, у россиян и поляков. Когда россиянин описывает свою идентичность, то называет большое количество имен и событий. Поляки также много говорят о своих поэтах, художниках, полководцах. 

Белорусы в первую очередь отождествляют себя с территорией государства. Это общая закономерность формирования любой национальной идентичности: происходит постепенное наполнение территориального типа идентичности персоналиями и событиями.

- Есть общие имена, персоналии - спортсмены, артисты. А что касается войны, то она активно присутствует в официальном дискурсе, но в иерархии мотиваций совместное проживание в СССР имеет бОльший вес. Это объясняется просто: поколение, для которого ВОВ была доминантой, постепенно уходит.

- Столичные жители характеризуются доминантой суверенитета. Что касается когнитивно-психологической разницы между сторонниками России и Европы, то сторонники Европы более аргументированы, более фактологичны и более рациональны. 

Ориентация на Россию носит более иррациональный характер. Человек может перечислять из своей практики много негатива в отношении России и много позитива о Европе, но выбор делает в пользу России. Как, например, сказала одна женщина: «В Европе я не была, но в России все дешевле!» Или вот еще пример: «В Европе я не была, но я смотрю телевизор, смотрю!»

- Действует одна и та же схема аргументации как против России, так и против Европы. Сторонники России считают, что союз с Европой приведет к потере суверенитета, и сторонники Европы считают, что союз с Россией приведет к потере Беларусью независимости. 

В одном случае, «мы будем служить под диктовку Москвы», в другом - «под диктовку Брюсселя». В одном случае - «мальчики на побегушках для России», в другом - «девочка по вызову для Брюсселя».

- Это не подавляющая точка зрения, но такие радикальные настроения присутствуют.

- Качественные исследования не ставят целью выяснение этих пропорций. Они выясняют мотивы.

- Эти данные не менялись за весь период исследований. За вхождение в состав России выступает очень маленькое количество белорусов: 2-5%.