Кто начал Зимнюю войну? 80 лет назад на советско-финской границе произошел Майнильский инцидент

Источник материала:

26 ноября 1939 года в центральных советских газетах появилась «Нота правительства СССР». Согласно ей, около 16 часов того же дня на красноармейцев около села Майнила возле советско-финской границы обрушился артиллерийский огонь. Погибли четыре человека, ранены — девять. Именно эта стрельба на границе, как принято считать, и стала непосредственным поводом для последовавшей советско-финской Зимней войны. 42.TUT.BY вспоминает историю и предысторию Майнильского инцидента.

Молодая Финляндия и молодая Советская Россия

Прежде чем переходить собственно к инциденту, разберемся, что не поделили большой Советский Союз и маленькая Финляндия. Началось все с того, что Финляндская республика, больше ста лет бывшая частью Российской империи, в декабре 1917 года провозгласила независимость.

Уже взявшие власть большевики были не против, и в январе 1918-го финны отделились окончательно и смогли спокойно заняться своими делами, а именно кровавой гражданской войной между националистами (белыми) под руководством знаменитого Карла Густава Маннергейма и сторонниками социал-демократии (красными).

Вероятно, если бы победили красные, то вскоре Финляндская республика попросилась бы в состав Советской России — такое не раз бывало на просторах бывшей Российской империи. Но белые сумели одержать победу уже к апрелю 1918 года, благо им помогали войска мощной Германской империи.

При этом еще во время гражданской войны барон Маннергейм издал так называемую Клятву меча, где пообещал поддержать и защитить от «разбойников Ленина», в частности, жителей Восточной Карелии. То есть едва получившая независимость страна немедленно нацелилась на завоевание сопредельных земель, находящихся под суверенитетом другого государства. Так поступали тогда многие — после Первой мировой в Европе было мало порядка и много возможностей.

Экспансионистские планы Маннергейма встретили серьезное беспокойство не только у большевиков, но и у западных демократий — наступление финнов казалось им частью большого германского плана. Во избежание проблем под Архангельском высадились по согласию с большевиками британские части.

При этом официальная война между Советской Россией и Финляндией так и не была объявлена. Все финские отряды, воюющие в Карелии, считались не более чем добровольцами, выступающими как бы сами от себя. Что не мешало финнам претендовать на всю Карелию и Кольский полуостров.

Казалось, это была война Давида с Голиафом, но страшно ослабевшая Советская Россия с разрушенной экономикой, слабо обученными армиями и собственной Гражданской войной на несколько фронтов вряд ли тянула на роль сокрушающей силы.

Худой мир

В 1920 году никем и никогда не объявленная советско-финская война закончилась мирным договором в Тарту — по нему выиграли, скорее, финны, получившие некоторое количество территорий на севере и выход к Баренцеву морю.

Однако Финляндия понимала, что слабость Москвы — временное явление, а потенциальная мощь двух стран была несоизмеримой. Советская Россия потеряла по Тартускому договору выход в международные воды и тоже была этому не рада.

Буквально через год вспыхнуло восстание в Восточной Карелии, которое Финляндия немедленно поддержала. В итоге ничего у карелов не вышло, финская помощь впрок не пошла, и советские войска подавили выступление. Уцелевшие финны вернулись на родину, а произошедшее получило в историографии название Второй советско-финской войны.

Заключив мир, СССР и Финляндия пообещали, в частности, не держать в Карелии никаких войск, кроме погранотрядов. И это требование выполнялось десятилетиями — даже в конце 30-х количество бойцов, которые могла выставить каждая из стран на карельском ТВД, не превышало 2500 человек.

Следующие 15 лет прошли относительно мирно, что не мешало Маннергейму постоянно требовать ассигнований на строительство линии укреплений на Карельском перешейке (вопреки стереотипам, она не была названа его именем, линией Маннергейма ее стали называть стихийно уже после начала войны).

Барон сталкивался с огромными трудностями: лишних денег у Финляндии не было, и парламент выделял средства весьма скупо. Тем не менее укрепления мало-помалу возводились — что довольно логично, восточное направление было для финнов наиболее угрожаемым в перспективе.

СССР до поры до времени на северо-запад просто не смотрел, у страны было много других дел и много других врагов, реальных или мнимых. В Москве боялись удара со стороны Польши, Румынии, даже Прибалтики больше, чем из карельских лесов и болот.

Первые требования СССР

Все начало меняться после того, как в Германии к власти пришли нацисты. Униженная и слабая в военном отношении Веймарская республика сменилась агрессивным и стремительно перевооружающимся рейхом. И вдруг выяснилось, что СССР в принципе не считает Финляндию субъектом — с точки зрения Москвы, финская территория была не более чем удобным плацдармом для удара вермахта по СССР. Мнения финнов, как считал Сталин и его окружение, никто спрашивать не будет. Отсюда и возникло решение попробовать забрать у финнов стратегически важные территории — все равно сами не удержат.

Отодвигать границу на Карельском перешейке пока не планировалось: речь шла о том, чтобы арендовать у Финляндии стратегически важные острова — Гогланд, Лавансаари, Тютярсаари, Сескар. СССР хотел свободы в Балтийском море и действовал крайне негибко.

В апреле 1938 года в Хельсинки прибыл второй секретарь полпредства СССР Борис Ярцев (на самом деле это был работавший под прикрытием чекист Борух Рыбкин, но все необходимые полномочия у него имелись). Он предложил заключить оборонительный союз против немцев и разрешить строительство советских военных баз и укреплений на принадлежащих Хельсинки островах — в конце августа финны отказались.

Конечно, такие предложения от основного противника мало кому бы понравились. Хотя некоторые привлекательные моменты были — например, Москва обещала покупать очень много финской продукции, загрузив заказами экономику страны. Мотивацией отказа с финской стороны стало то, что «предложение СССР направлено на попрание суверенитета Финляндии и противоречит политике нейтралитета, которой Финляндия следует совместно с государствами Скандинавии».

В 1939 году переговоры возобновились. В этот раз СССР просил уже аренды островов и предлагал компенсацию в виде кусков Восточной Карелии. Даже сам Маннергейм был не против такой комбинации, но барон не был единственным в финской политической элите, и переговоры сорвались. Возможно, советские представители просто не могли понять, что финны им ничего не должны и вправе поступать сугубо так, как считают нужным — в любом случае предложить Хельсинки нечто такое, от чего не отказываются, Москва не смогла.

Московские переговоры

Позиции финнов резко ослабли в конце лета 1939 года, когда был заключен пакт Молотова — Риббентропа. В нашей исторической памяти главной жертвой договора обычно выступает Польша, но Финляндии тоже пришлось несладко. По сути, небольшое северное государство теперь с согласия Германии входило в сферу интересов СССР и осталось с ним один на один.

Оперативно заключив в сентябре — октябре «договоры о взаимопомощи» с Литвой, Латвией и Эстонией, СССР великодушно предложил 5 октября заключить такой же договор с Финляндией. Финны вежливо отказались, сославшись на то, что у Советов с рейхом теперь договор о ненападении, так что совместно обеспечивать безопасность незачем и не от кого.

Вслед за этим финляндская делегация была приглашена в Москву для переговоров. Теперь СССР хотел большего: Сталин желал переноса границы от Ленинграда на 90 километров, позволения строить военно-морскую базу на стратегически важном полуострове Ханко (так Союз закрывал вход в Финский залив), передачи уже упомянутых четырех островов.

За это финнам полагались большие и плохо освоенные территории в Карелии — в Реболах и Поросозере (кстати, именно их Хельсинки вернули Москве еще в 1920 году, по Тартускому договору). Там было много ценного леса, но больше, по сути, ничего.

Есть стереотип, что самым жестким из требований было отодвигание границы от Ленинграда — в этом случае финны лишались части укреплений линии Маннергейма и становились как бы беззащитными. Бытует мнение, что Сталин именно поэтому включил этот пункт.

На самом деле ни для финнов, ни для СССР вопрос о передаче части Карельского перешейка не был ключевым и не означал утраты безопасности. Советский Союз попросту был не в курсе последних усовершенствований линии Маннергейма и планировал в случае чего прорвать ее за несколько дней.

Более того, во время переговоров СССР периодически шел на уступки. В частности, линию по Карельскому перешейку в один момент отодвинули в советскую сторону — теперь территориальные приобретения Союза почти не затрагивали линию укреплений.

А сами финны куда тяжелее переживали потерю полуострова Ханко — «оттуда Советский Союз не только сможет контролировать Балтику, но и будет представлять постоянную угрозу для Финляндии». «Пистолет, нацеленный на Хельсинки», — так называли в Финляндии полуостров. Словом, требования оказались для финской стороны неприемлемыми.

Финляндия СССР не доверяла: еще когда делегация страны отбыла в Москву, финны просто отмобилизовали армию, которая выросла вдесятеро по сравнению с мирным временем.

После того как финны окончательно и бесповоротно отказались от советских условий, СССР резко начал увеличивать Ленинградский военный округ, перебрасывая на северо-запад новые дивизии. Исход войны был уже почти решен.

Но все же «почти». Сталин еще рассчитывал надавить на Хельсинки так, чтобы финны приняли все условия. В конце концов, с прибалтами получилось. Уже покинувшая в конце октября Москву финская делегация вернулась 3 ноября, и начался последний раунд переговоров. Однако ни на какие уступки стороны не шли.

13 ноября делегация во второй и последний раз отправилась домой — потянулись последние предвоенные недели. Советская пресса еще в начале месяца обличала «политических картежников», но до поры до времени орудия молчали.

Инцидент как формальный повод для войны (или же нет?)

И тут 26 ноября как гром среди ясного неба прозвучала нота об артобстреле Майнилы. Кто это стрелял, в кого, и стреляли ли вообще — вопрос до сих пор открытый. СССР так и не предъявил фамилий погибших пограничников.

В Союзе, разумеется, обвинили во всем финнов. По советским данным, обстрел велся из 37-мм, 45-мм, 75-мм или 76-мм финского орудия с расстояния около 5 километров. Доказательств предоставлено не было.

В современной историографии принято утверждать, что СССР обстрелял своих же (на этот счет есть показания советских пленных, взятых финнами в Зимнюю войну и якобы видевших/слышавших об огне по своим). Хотя на самом деле артиллерийского огня могло и вовсе не быть — важнее сообщение о нем.

Разумеется, Майнильский инцидент не могли не сравнить с Гляйвицким — нападением переодетых в польскую форму эсэсовцев на радиостанцию в Гляйвице, послужившим поводом к началу Второй мировой. Но реакция СССР на происшествие в Майниле и рейха — на инцидент в Гляйвице абсолютно разные. Если Гитлер, «узнав» о нападении, незамедлительно начал войну, то руководство СССР ответило обтекаемой нотой: «Советское правительство не намерено раздувать этот возмутительный акт нападения со стороны частей финляндской армии, может быть, плохо управляемых финляндским командованием. Но оно хотело бы, чтобы такие возмутительные факты впредь не имели места».

То есть, если бы целью было немедленное начало войны, Сталин и окружение просто связали бы себе этой нотой руки.

Вероятнее всего (такой версии придерживается известный исследователь советско-финской войны Олег Киселев), Майнильский инцидент был поводом просто разорвать заключенный в 1932 году договор о ненападении с Финляндией, тем самым доказав серьезность советских намерений и заставив финнов выполнить требования СССР. Однако финны оказались крепче, чем кто-либо, и не уступили.

Возможно, перед нами просто попытка сохранить лицо в дипломатическом плане — не исключено, что финнов просто не считали за противников. Внезапность и стремительность нападения не играла в этом случае большой роли — советские военачальники рассчитывали на подавляющее превосходство. Которого, кстати, не было — финскую армию серьезно недооценили даже количественно.

Если принять эту версию, то для СССР важнее было иметь повод к разрыву договора о ненападении, чем собственно casus belli.

Уже вскоре после инцидента финской армии было предложено со стороны СССР отступить на 25 километров от границы — чтобы подобное «не повторялось». Финны, не смутившись, предложили сделать это обоюдно: в таком случае советские войска оказались бы на окраинах Ленинграда. На это Сталин не пошел — и 30 ноября Красная армия пересекла финскую границу, чтобы за три-четыре дня взломать линию Маннергейма и разгромить армию Финляндии.

Что было дальше, мы знаем. Оказавшаяся почти неприступной «линия Маннергейма», кровавая баня советско-финской войны, десятки тысяч трупов советских солдат, тысячи убитых финнов — и бои, затянувшиеся до весны, вплоть до заключения мирного договора 12 марта 1940 года.