«В интернат отдать не могу. Сердце мое не выдержит». Как бабушка в одиночку борется за здоровье внука

Источник материала:

— Даник слушается только бабушку. Я для него единственный авторитет. На остальных может ездить, — знакомимся с Еленой Мергурьевой и ее внуком.

— Обычно бывает наоборот: бабушки и дедушки балуют, родители воспитывают…

— Мне не оставили выбора, — усаживает мальчика на диван.

5-летний Даник живет в небольшой квартире в Орше с бабушкой, дедушкой и кошкой Лялей.

— Я работала в цехе на льнокомбинате, флористом в цветочном магазине, продавцом в "Белсоюзпечати". А потом родился Даник… — вздыхает Елена. — Вообще, всю жизнь меня окружают одни мужчины. Муж, внук, два сына.

Даник любит советские мультики, — берет в руки телефон. — Старые сказки более мелодичные, нежели современные. А такие детки, как Данюша, настроены на музыку. Сейчас включу тебе «Летучий корабль». Где YouTube? — обращается к внуку: — Нажимай. Молодец.

Пока мальчик увлечен смартфоном, бабушка начинает непростой для себя разговор:

— Даниил родился в срок. Беременность у невестки протекала хорошо. По шкале Апгара у ребенка было около 8 баллов. (Шкала Апгар — оценка состояния здоровья новорожденного по пяти показателям: дыханию, сердцебиению, мышечному тонусу, рефлексам и цвету кожных покровов. По каждому показателю минимальная оценка — 0, максимальная — 2. — Прим. редакции.)

Спустя месяца два, играя с внуком, заметила, что он на меня не реагирует. Игрушки, большие шары — внимания никакого. Втихаря от родителей Даника записалась на прием к врачу. Столько времени прошло, а говорю об этом — и голос до сих пор дрожит, — прерывается женщина.

— Видела, что есть проблема, но не понимала ее масштабов. Диагноз — гипоплазия дисков зрительных нервов обоих глаз. Он полностью не видел. Не было даже реакции зрачка на свет. Из кабинета врача я вышла на негнущихся ногах. Вручила Даника мужу и не помню, куда подалась, — качает головой.

— Не знала, как лучше рассказать о диагнозе ребенка его родителям. Ведь они так молоды! Невестке на тот момент было 16 лет, сыну — 19. Самой хотелось лезть на стенку, выть — все что угодно. Кое-как взяла себя в руки, поговорила с детьми. У Вити была истерика. Марина впала в ступор.

На вопрос, почему все заботы о здоровье ребенка взяли на себя бабушка и дедушка, женщина отвечает спокойно и рассудительно:

— Марина была студенткой первого курса колледжа. Не могла же я оставить ее без образования? Решено: папа продолжает работать, мама — учиться. Уверена, что поступила правильно. Единственное, первые два месяца выла в подушку. День держусь бодрячком, а ночью — в слезы. Рыдала от бессилия, — признается.

Родители Даника тоже живут в Орше, но с сыном видятся только по выходным.

«Вы просто будете лежать и занимать чье-то место»

— На следующий день после постановки диагноза мы были уже на приеме у офтальмолога в Витебске. Нас положили в больницу. Врачи опасались, что может быть опухоль мозга. Часто гипоплазия зрительных нервов сопровождается какими-то неврологическими заболеваниями. Обошлось, — рассказывает Елена. — Едем выше, в Минск. После обследования врач сказал, что они ничем не могут нам помочь: «Вы просто будете лежать и занимать чье-то место. Подпишите бумагу, что отказываетесь от госпитализации. Капельки можете капать и дома».

— Куда дальше? Я обратилась к сестре в Москве, она помогла найти там Научно-исследовательский клинический институт педиатрии имени Пирогова. Отзывы об их работе были положительные, — вспоминает. — Я, моя мама и 5-месячный Даня поехали в Москву. Мама была в качестве моральной поддержки. Сестра сняла и оплатила нам квартиру. Аппаратное лечение занимало около часа в день. Сам курс в пять дней обошелся в районе 15 тысяч российских рублей.

Нас сразу предупредили: ждать результатов после первых процедур не стоит. Нужна систематичность. За какие деньги? Помог льнокомбинат. Я благодарна каждому человеку. Нам хватило финансов еще на два курса лечения.

Собирать деньги в интернете — настоящая работа. Нужно постоянно быть онлайн, что-то писать, фотографировать, выкладывать в Сеть. Времени на это не хватает. Решили справляться сами. И получается же! Правда, влезли в долги, кредиты. Уже почти со всем рассчитались, — стесняется Елена. — Осталась мелочь.

— Итого в Москву мы ездили 6 раз. Когда Данику было три года, посоветовались с врачом и купили аппаратуру для лечения на дому — электростимулятор, очки Панкова, лазер Рубин. Так выгоднее, чем мотаться туда-сюда. Плюс лекарства. Обошлось все в районе 100 тысяч российских рублей. Родители мои молодцы, помогли. Они так себя ущемили: на одну пенсию живут, другую — откладывают для нас, — смущается женщина. — Врач показал, как работать с аппаратурой. Я, можно сказать, слабенький физиотерапевт. В Москве на консультации бываем два раза в год.

«Господи, когда такое состояние, в ад отправишься, лишь бы помочь!»

— Подвижки вы же сами видите, какие у нас! Он ходит! Отличает холодильник от унитаза! В деревья не врезается. Знает все цвета, — гордится внуком бабушка.

— Даниил долго не ходил?

— Даня не держал голову. Зрячий ребенок смотрит на игрушку и поднимает головку, крутит ей. Незрячий лежит как куль. Как его заставить что-то сделать?

Мы не сидели, не стояли. Зрение стало появляться к полутора годам. У детей, которые не видят, нет пространственного воображения. Он как стоит, так и падает со всей силы. Помню, плакалась своей маме: «Я ничему его не научу».

Не знаю, что именно нам помогло. Мы уже и по бабкам ходили, и к мощам святой Матроны ездили. Господи, когда такое состояние, в ад отправишься, лишь бы помочь ребенку!

На методику врача-физиотерапевта Глена Домана я наткнулась в интернете случайно. Может, и она сработала. Смысл такой: кладешь ребенка в темную комнату и фонариком по пять минут светишь в глаза, приговаривая: «Свет, свет, свет». Идет что-то вроде программирования мозга, как я понимаю.

Московские врачи довольны Данькиными результатами. Наш максимум — дальность видения 5−6 метров и предметное, контурно-силуэтное зрение.

Елена зовет играть внука в «кручу, верчу, запутать хочу». Берет игрушки, называет каждую, меняет местами и просит мальчика их найти.

— Это он на ощупь находит?

— И видит, и на ощупь.

— Цифры разложим? — спрашивает мальчика. — Тут тактильные ощущения не помогут.

Елена называет цифры. Даниил подносит таблички очень близко к глазам, тщательно всматривается и, не ошибаясь, протягивает бабушке.

В саду Даниил ходит в группу для детей с нарушением зрения. В основном диагнозы там — косоглазие, дальнозоркость, близорукость.

— Ему тяжело наладить контакт с детьми. Потому что в его возрасте для общения особенно важна речь. Мы же только начинаем что-то говорить, — вздыхает. — Последний раз МРТ в Москве показало, что у него утолщенная лобная извилина. Это как раз тот участок мозга, который отвечает за коммуникативную функцию. Лечимся…

Внук боится жевать, кусать уже научился.

— Нам уже пытались ставить и аутизм, и слабоумие, и задержку психоречевого развития, и органическое поражение центральной нервной системы. Но Даник далеко не дурак! — защищает бабушка. — Он знает, что такое параллелограмм. Может рассказать, пусть и невнятно, всю «Золушку», «Кота в сапогах». В любом случае ребенок, который не видит, не может развиваться как зрячий! Я ведь элементарно не знала, чего от него на его возраст требовать…

«На сто тысяч рожденных детей таких, как Даня, появляется два-три»

— Данику нужно заниматься с тифлопедагогом. Такого специалиста в Орше нет, — вздыхает Елена. — Карабкаемся сами. Что загуглим, то и делаем. Это все я тоже сама, — указывает на увешанную развивающими играми стену. — Рукоделие меня успокаивает.

— Ближе к двум годам стали посещать коррекционный центр и работать с дефектологом. Нам выделили один час в неделю. Этого мало! Больше — платно. Полчаса — 15 рублей. Для нас это непосильно.

Скоро станет проблема выбора школы. По Брайлю, знаю, читают в школах в Шклове и Минске. Столицу финансово не потянем. Так что будем думать, как в Шклов перебраться.

От государства Даник получает пенсию по инвалидности, Елена — пособие по уходу за ним. В сумме выходит около 520 рублей. Мама мальчика — продавщица в магазине одежды, папа — электрик на льнокомбинате.

— В интернат Даника отдать не смогу. Сердце мое не выдержит. У таких деток отсутствие зрения компенсируется повышенной чувствительностью. Если я спокойная, то все хорошо, если взволнована, Даник капризничает. Деньги деньгами, мы выкрутимся. Но нам нужна постоянная реабилитация, — отвечает на вопрос о необходимой помощи женщина. — Дополнительные занятия с дефектологом, логопедом, психологом. Это три специалиста, без которых не добиться результатов. Хочется воспитать из внука полноценного человека, который сможет о себе позаботиться. Получить профессию, работать, а не жить на пенсию в 250 рублей. Я же не вечная.

— Даник скучает по родителям, любит их, — гладит внука по голове бабушка. — Но надо понимать: с таким детьми мир в одночасье переворачивается с ног на голову, не все с этим могут справиться. Точных причин недуга врачи не называют. На сто тысяч рожденных детей таких, как Даня, появляется два-три.

— У Даника в жизни есть три радости: эскалатор, бассейн и батуты, — переключается Елена. — Однажды пришлось сдать билеты на поезд, чтобы он вдоволь накатался на эскалаторе на вокзале. Плавать пока не умеет, в основном у дедушки на руках, но воду обожает.

Когда мы гуляем на улице, я постоянно проговариваю все, что встречаю на пути. Это холодное, зеленое, металлическое, мокрое, деревянное. Наговариваюсь на день, а то и на два вперед! — улыбается Елена. — Оно, наверное, и хорошо. От безделья и скуки не будут в голову дурные мысли лезть.

Вы можете помочь, перечислив средства для лечения Даниила на официальный счет его бабушки.

Елена готова делиться опытом с семьями, которые оказались в такой же ситуации. Напишите нам, и мы поделимся ее контактами.

Номер карты БЕЛАРУСБАНКА:

9112 3800 0020 4703

Срок действия: 01 / 25

Теги: Витебск, Минск